Рептилия задумывается, потом машет хвостом.
Боевые крокодильи ряды в форме фигуры "свинья", лязгая зубами, еще дальше оттягиваются в болото.
Таким же жестом и наш кумир приказывает нам оттянуться в заросли бамбука.
И грянул бой!
Великий бой!
Конечно, Владлен Павлович был более мускулист и сметлив.
Крокодил же, безусловно, более умен и могуч.
Они сшиблись на равных.
Трезубец Владлена Павловича то и дело разил чешуистое тело чудища.
Зубы аксакала то и дело рвали рибоковскую форму управляющего.
Они сшибались несколько часов кряду, мы устали ждать.
- Мир, мир! - закричали мы.
- Мир, мир! - заблеяли крокодилы.
Но в самый этот пацифистский момент седоголовая рептилия исхитрилась целиком проглотить нашего уважаемого и любимого Владлена Павловича.
Мы дрогнули, чуть не обратились в бегство.
Но тут на боевую арену выскочил первый заместитель Владлена Павловича, сам Петр Владленович.
О, не так уж он был мал ростом и тщедушен, сколь казалось раньше!
Напротив и более того!..
Отточенным ударом Петр Владленович вогнал острогу в пасть крокодила.
Чудище испустило дух.
Распахнув пасть поверженного врага, на белый свет выскочил молодцом наш управляющий Владлен Павлович и с жутким кличем бросился на окопавшегося неприятеля.
Подле него, плечо к плечу, грозно размахивая острогой, летел Петр Владленович.
Чуть позади неслись и мы.
Крокодилы обратились в тотальное бегство.
"Французы в двенадцатом году", - вспомнил я.
Это было жестокое, но поучительное зрелище.
И я пожалел, что не взял на поединок своих единокровных отпрысков.
Через пару часов все было закончено.
Рептилии безоговорочно зарылись в вонючую тину, а мы, отирая сладкий пот победы, пошли к своему пятизвездочному отелю.
Впереди, как и всегда, шел управляющий банком Владлен Павлович.
Чуть позади - его боевой зам Петр Владленович.
И тут произошло трогательное событие.
Владлен Павлович остановился, троекратно обнял Петра Владленовича, поцеловал его в жесткие усы:
- Ты спас меня от неминуемой гибели! Ты спас репутацию нашего банка! Ты теперь больше, чем друг! Ты теперь больше, чем брат!.. И я слагаю с себя обязанности управляющего и торжественно вручаю их тебе. Служи честно. Во славу банка и отечества!
Владлен Павлович со слезами на глазах передал трезубец и печать банка Петру Владленовичу.
- Ура! - крикнул бывший управляющий.
- Ура-а-а! - радостно подхватили мы.
- А ты будь моим боевым замом! - расправляя свою молотобойскую грудь, воскликнул Петр Владленович, и нежно потрепал щеку своего отставного босса.
- Ура-а-а! - радостно гаркнули мы.
- Ура! - крикнул Владлен Павлович.
Настасья же Филипповна, эта обворожительная бестия и жрица порока, не прерывая своего "ура", достала из походной аптечки йод, ватный тампончик и принялась обрабатывать своими чуткими пальчиками мускулистое, хотя и слегка израненное тело нашего нового могучего управляющего.
…Прошел уже квартал после отдыха на Гавайях, но когда я гляжу в монитор компьютера, то вместо холодных колонок цифр вижу раскидистые банановые пальмы, пятизвездочный отель в закатных лучах, поверженную седоголовую рептилию и нового управляющего, нашего друга и наставника - Петра Владленовича.
Я вижу его с червленым трезубцем на плече и печатью банка в кармане.
До отпуска еще пропасть тоскливых дней, но я, как и все, во что бы то ни стало, доживу, дотяну, и снова нырну с головой в солнечный океан гавайской сказки!..
Капсула 8. ГОРОД СОЛНЦА
Ранним июньским утром Пастухов по ошибке был вышвырнут проводниками из скорого поезда "Москва-Воркута". Пастухов удачно спикировал в мягкие лопухи и впал в краткое забытье.
Когда же очнулся, то не поверил своим глазам.
Перед ним стоял изумительной красоты город.
Весь из белого камня.
В чисто вымытых стеклах отражалось веселое солнце.
Почти над каждым домом озорно развевалось знамя.
Глава 1
Первые впечатления
Еще совсем недавно Пастухов был в Москве, на ее грязных, заплеванных тротуарах. Мимо Пастухова проносились крайслеры и мерседесы. Из-за бронированных окон раздавался визг проституток. На тротуарах Пастухова беспощадно толкали банкиры, эти свиньи с золотыми цепями на шее. Около гостиницы "Интурист" к Пастухову приставали мальчики с нарушенной половой ориентацией.
А здесь?!
Какая вопиющая разница!
Навстречу Пастухову шел свежевыбритый старик с бантом в петлице. Голубые глаза старика лучились лукавством и радостью.
- Дедушка, милый, - вопросил Пастухов, - куда я попал?
Престарелый человек достал папироску "Друг", не спеша закурил, пыхнув терпким дымком:
- В город Солнца, сынок! В мир победившей гармонии…
Дальше идет Пастухов и еще больше удивляется.
Всюду задушевная духовая музыка.
На каждом городском пятачке танцы.
Причем дамы одеты прилично в нарядные ситцевые платьица до колен. Молодые же люди в отглаженных косоворотках, отстиранных шароварах. А на небе парят аэростаты! На них написано:
"Здравствуй, город Солнца!"
"Приветствуем людей города Солнца!"
"Берегите город Солнца!"
Удивляется Пастухов, идет далее. И видит люди с песнями, с топорами идут на работу.
- А ты почему без инструмента? - с доброй подначкой спросил Пастухова голубоглазый, стройный парень, и протянул Пастухову пастушью дудочку.
Глава 2
Говорящие коровы
Вышел Пастухов на выгон, а там коровы. Заиграл Пастухов на дудочке, буренки тотчас сбежались к нему и давай хором его приветствовать:
"К нам приехал сам товарищ,
Сам товарищ Пастухов!
Уррра! Ммм-уу!"
Вот тебе на! Коровы-то оказались говорящие. А одна самая мудрая корова, с бантиком на шее, вышла вперед всех и повела речь:
- Вижу, ты удивляешься, товарищ Пастухов, городу Солнца. И правильно! Много чудесного в нашем городе. В нем победил свободный труд. Никто никого не принуждает. А мы, то есть животные, заговорили и стали равноправными с людьми. Люди заготавливают нам сено, а мы даем им молоко с повышенным коэффициентом жирности.
На две-три минуты онемел товарищ Пастухов, а потом говорит:
- А как обстоят дела с насилием? В Москве в меня из газового пистолета стреляли, автоматной очередью однажды прошили. И что страшнее всего, моя чистопородная псинка-доберман была жестоко изнасилована в тупичке беспородным косоглазым кабелем.
Замычали коровы от ужаса. У многих из них навернулись слезы. Тогда самая мудрая корова с бантом на шее повелительно махнула хвостом и стала держать ответ:
- У нас, товарищ Пастухов, насилие искоренено целиком и полностью. Никто друг на друга даже голоса не повышает. Мы, коровы, уже напрочь забыли удар хлыста.
- А разврат? Как у вас с развратом? - вопросил Пастухов. - У нас там, в Москве, всюду на плакатах бабы с голым торсом. А насилуют и в лифтах, и на чердаках. В Петербурге одну девицу лица кавказской национальности лишили невинности прямо на шпиле Петропавловской башни. И что самое печальное, девица с упоением поведала об этом, как о своей победе, желтым газетенкам.
Коровы смущенно загудели и гневно замахали хвостами. А буренка с бантом на шее промолвила:
- У нас и люди и звери живут по всем правилам половой гигиены. А эти правила настолько мудры, что исключают не только аборты, но и венерические заболевания.
Глава 3
Дудочка Пастухова
После этих слов заплакал товарищ Пастухов. Но не слезами горести, а радости. К тому же вспомнил он, как после любовных утех неоднократно хворал. А аборты? Ох, лучше о них не вспоминать…
Мудрая корова, источая тонкий аромат полевых ландышей, приблизилась к Пастухову и поцеловала его в висок.
- Ты, мил человек, не плачь, - сказала буренушка, - а сыграй нам на дудочке, что-нибудь из Шуберта…
По правде говоря, Пастухов был неважный умелец играть на дудочке. Но тут, как только приложил ее к своим губам, тотчас почувствовал такую былинную силу, такая радость сотрясла его душу, что он заиграл так, как никогда.
В эту мелодию, одну из волшебных мелодий Шуберта, он вложил не только всю жгучую тоску по зря прожитой жизни, не только жажду любви, но и счастье пришествия в город Солнца.
Чуть приочнувшись от музыкального парения, музыкант заметил, что некоторые коровы ему подпевают, а некоторые и танцуют, лишь мудрая корова с бантом на шее молчаливо внимала игре.
"Милые вы мои, лапушки!" - подумал про себя товарищ Пастухов.
…Стоял июньский день. Солнце подтягивалось к зениту. Щебетали коростели и иволги. Мелодично позвякивали косы. И лишь где-то вдалеке, безжалостно нарушая гармонию человека и природы, завыл и пронесся на всех парах, смрадный, покрытый жирной коростой копоти поезд "Москва-Воркута".