2.
Святую дружбу ничто не омрачало. Годы текли, а она становилась всё крепче. Когда у той и другой семьи пошли дети, богатые Воропаевы стали всецело опекать бедных Таракановых. Покупали им детское питание, отдавали роскошные распашонки и чепчики, из которых собственные чада уже выросли.
В России же всё отчетливей чувствовалось дыхание грядущей революции. Властью были недовольны поголовно все. Богатым казалось, что государство слишком много у них забирает. Бедным грезилось, что им ничего не дают.
Гриша сидел у Тимура в кабинете, пил из хрустального бокала чешское пиво. Из окна открывался роскошный вид на Москва-реку.
- Да, если жахнет, мало не покажется, - философствовал Тимур.
- Надоело всё! Скорей бы! - Гриша глотал пиво прямо с пеной.
- Тебе плохо живется? - с удивлением глядел на него Тимур.
- А то, - щерился Григорий. - Кто-то на мерседесах катается, а ты, как последняя сука, рули трамваем.
- Ты, может, и мне завидуешь?
- Ты чего? - Гриша бросал в рот кусок перламутровой семужки. - Мы с тобой сколько лет! С детства!
На следующей неделе Тимур получил Госпремию за экономические разработки. Отмечали награду в царском "Метрополе". Воропаевы позвали и чету Таракановых.
На правах закадычного друга Гриша сел рядом с Тимуром. Рюмку за рюмкой он глотал ледяную водку. На лбу у него выступил бисер пота.
- Гриша, ты бы не увлекался, - притормаживал его руку Тимур.
- Не боись, не обопью, - хохотал Григорий.
- Подначиваешь? - вглядывался в расширенные зрачки друга Тимур.
- Зачем? Хотя… Моя Алсу тоже премию отхряпала. За самый чистый двор Москвы. Поедет отдыхать в Гавану. Мэр посылает.
- Ну, и чудненько.
С торжества Григория и Алсу увозили на мерседесе, обпитых вдрызг, в лежку.
- Хороший, но слабый человек, - поделился с Лизанькой впечатлением от друга Тимур.
3.
А революция таки грянула. Поначалу никто ничего не заметил. Все поголовно испытывали какое-то странное веселье. Ну, кто-то куда-то ворвался и захватил. На рекламных щитах появились какие-то истеричные воззвания. Ну, кого-то даже застрелили на месте.
Месяц спустя Президент вдруг ушел в отставку. Наступило невнятное безвластье. Но в остальном жизнь оставалась такой же, как и была. Магазины ломились от еды. В ночных клубах лихо отплясывали обворожительные стриптизерки. Парк Культуры имени Максима Горького был переполнен катающимися на американских горках. В космос запустили новый военный спутник.
Хотя кое-что и поменялось. Изменились люди. Например, Григорий Тараканов на всех глядел теперь орлом. Тимур же Воропаев погрустнел, задумался.
- Народная справедливость восторжествует! - Григорий с хрустом тёр, обросшее рыжей щетиной, лицо.
- Ты серьёзно? - удивлялся Тимур.
- А то! Почему одним всё, другим кукиш с маслом?
- О грабежах мечтаешь?
- О свободе! Я в школе дурно учился, но кое-что помню. Человек рожден для счастья, как птица для полёта.
- Дурак ты, Гриша.
- Может, и дурак. Но правда на моей стороне. Увидишь!
И Тимур увидел. Из магазинов катастрофически быстро пропало всё. Остались лишь ребристые доски для стирки. Несколько крупных банков были ограблены среди бела дня. На площадях появились цистерны с дармовым спиртом. Улицы наполнились растрепанными людьми, вращающими кроваво-красными от алкогольного бреда глазами.
Половозрелые женщины теперь опасались выходить по одиночке. Насиловали на каждом углу. Богатые люди выступали в плотном кольце охранников-мородоворотов. Грабежи в столице стали нормой.
Внезапно перестал ходить общественный транспорт. Остался не у дел и трамвай Григория Тараканова.
- Как ты живешь? Чем питаешься? - расспрашивал друга Тимур.
- Подножным кормом, - скалился Гриша. - На улице теперь не только бесплатный спирт, но и сыр в придачу.
- Хочешь, пойдешь ко мне в водители?
- Зачем? Сейчас, браток, свобода. А я еще не нагулялся.
4.
Революционную свободу ограничивала лишь бескормица. На площадях в один час пропали дармовые цистерны спирта с нехитрой закуской. Наступил голод. Ходили даже слухи о людоедстве.
Плохо пришлось не только простым людям, но и элите. Тимур Воропаев отпустил всех своих слуг и телохранителей. Нечем платить, да за деньги ничего и не купишь.
Однажды вечером в дверь Тимура позвонил Григорий. Тимур увидел его в глазке, от хмеля друг пошатывался на ногах.
- И ведь сумел набраться! - усмехнулся, открывая, Тимур.
- Из старых запасов, - оскалился Гриша. - Я вовремя три ведра спирта зашхерил.
- Ловко. Надолго хватит.
- Зачем? Месяца на три. Не больше.
- Аппетит же у тебя!
- Я человек простой. Из народа.
Сели к столу в гостиной.
- Мне бы поправиться, - взглянул на друга Григорий.
- У меня тоже старые запасы, - улыбнулся Тимур.
Накрывала на стол хозяйка, Лизанька. Принесла брусничную водку. Копченую баранью ногу. Изысканно настрогала лимончик.
- Ну, и что, братец, твоя революция, удалась? - Тимур дождался когда Григорий проглотит первую рюмку водки.
- Погуляли на славу, - Гриша яростно вгрызся в баранью ногу.
- А дальше?
- Посмотрим. Житуха-то стала весёлой.
- Куда веселей…
- Вы водочку себе без стеснения наливайте, - улыбнулась Лизанька. - И закусывайте от души. А то захмелеете.
- Да, да, - поддержал супругу Тимур. - А что же ты один, без Алсу?
- Матросня ночью изнасиловала её и убила, - буднично обронил Григорий.
- Какой ужас, - закрыла лицо руками Лизанька.
- Пистолет у тебя есть? - помрачнел Тимур.
- Откуда? Я человек простой.
Тимур открыл бюро из красного дерева, достал вороной стали револьвер.
- Держи! - протянул другу. - Германский. Многозарядный. С десяти метров шпарит без промаха.
Гриша с наслаждением взял револьвер. Взвесил в руке:
- Тяжелый!
- Придется стрелять, предохранитель сними, - указал на махонький черный рычажок Тимур. Потом похлопал друга по плечу. - Я хоть и не пью с утра, давай выпьем. Помянем твою Алсу.
Тимур налил себе рюмку. Гриша напузирил себе целый бокал под шампанское.
- Ну, вздрогнем! - единым махом Гриша выпил.
- Пусть земля ей пухом будет! - заиграл желваками Тимур.
- Хорошая была женщина, - вздохнула Лизанька.
- Да, да, - Гриша поднял пистолет, прицелился в Тимура. - Страшно?
- Шутишь? - опустил голову Тимур.
- Шучу, - Гриша отбросил собачку предохранителя, сначала выстрелил в одну коленку друга, потом в другую.
Извиваясь от боли, Тимур свалился на пол. Лиза бросилась к Грише. А Григорий схватил ее одной рукой за горло, задрал юбку, стянул трусики, изнасиловал стоя, прямо на глазах у друга.
- Сволочь! - до крови кусал губы Тимур.
- Ну, и кто теперь из нас принц? - застегивая матню, спросил Григорий.
Он махнул еще бокал водки, кинул в кулёк остаток бараньей ноги.
- А бабенка у тебя ничего, - напоследок усмехнулся он.
Никогда еще не покидал он квартиру друга в таком приподнятом настроении.
Капсула 32. РОТШИЛЬД
1.
Иван Дрыкин был сказочно богат. На Земле, пожалуй, не было ничего такого, что он не смог бы купить. Но зачем? Он и так счастлив своей более, чем скромной жизнью.
Иван Дрыкин работал сторожем на арматурном заводе. По утрам он пил крепкий чай с калачом. По вечерам выпивал бутылочку легкого пива, кушал жареную мойву, а потом шел к своему заветному сундуку.
О, сколько сокровищ хранили его таинственные недра! Тут были чистой воды бриллианты из толченого стекла. Золото из медных гвоздиков. Редкой породы жемчуг, выполненный в виде пижамных пуговиц.
Иван опускал руку в сокровища, осторожно ласкал, гладил их. Грубо нельзя, можно порезаться.
А утром опять переполненный, дышащий перегаром и ненавистью, вагон трамвая. Потом сорокаминутный грохот подземки. Но что фартовому Ивану до этого?
Однажды вечером его с головы до ног окатил Мерседес. Чудом не задавил. Из роскошной машины выскочил полный господин, в тройке английского сукна, в аристократической бабочке. Взглянул на махонького, жалкого Ваню… Китайский пуховичок с торчащими перьями, расшафканные кроссовки.
- Жив, браток?! - сострадательно схватил Ванину руку.
- Меня смертушка стороной обходит, - гордо улыбнулся Ваня. - Дрейфит.
Господин полез во внутренний карман, достал отличной кожи портмоне:
- Возьми долларов сто, нет, триста, в счет компенсации.
Иван поджал губы:
- Чужая наличность меня не волнует.
- Но чем-то я могу вам помочь?
Ваня глянул на отливающий лаком Мерседес:
- Прокати на мерине. Никогда на таком не катался.
- У меня, вообще-то, дела… А, ладно, - господин широко распахнул дверь авто. - Садись, бродяга. Прокачу с ветерком.