После первых секунд знакомства, когда открывшая дверь женщина с надеждой изучает меня, на ее лице сменяется масса эмоций, и оно становится похоже на полотна Пикассо. Ведь это та самая женщина, усредненная жизнью, сероватая с красными губами и родинкой над левой губой. Та самая, которую я впервые заприметил в кулинарном колледже. Та самая, у которой я с настойчивостью спрашивал на улице, как мне пройти на небо.
Я широко улыбаюсь и говорю:
- Здравствуйте, Галина Марковна!
И уверенно перешагиваю через порог.
* * *
Мы сидим за обеденным столом в белой кружевной юбке. Она слегка желтовата, как нечищеные поутру зубы. Сколько бы ее не жевал барабан стиральной машины, она все равно пахнет вытянутой из шкафа затхлостью.
- Будьте добры, Галина Марковна, передайте зелень.
Она сидит напротив нас, переводя полный ужаса взгляд то со Светы, то на меня. Надетое по случаю платье, точно чувствуя ее настроение, немного скомкалось, и пожухло, как кожура банана. Ее дочь даже ничего не заметила, а вот от меня не укрылась и самая малая черточка. И прелестный тоненький язычок шрама нал правой бровью, напомнивший мне Настю, и родинка над левой губой. Почему–то, если родинка вскочила выше губы, то это сочетается с шармом, каким–то французским кокетством. Она делает лицо, особенно если оно обрамлено очками, женственным и эротичным. Но стоит мушке образовать выпуклость на подбородке, то она сразу обретает черты уродства, добавляет лицу сходства с грустной маской мима.
- Галина Марковна, - повторяю я извиняющимся тоном, - будьте добры, передайте зелень.
- Держи… Антон, тебя ведь так зовут?
Она случайно правильно называет мое настоящее имя. Света всплескивает руками, будто ее мама только что перепутала Кристину Агилеру с Бритни Спирс - самый смертный грех в среде её подружек.
- Ма–а–ам, - тянет она так противно, что мне хочется вставить ей в пасть трубу, чтобы эти одухотворенные звуки не пропали зазря, - ну я же тебе сто раз говорила… Слава.
Женщина начала брать себя в руки. Верно, она думает, что ей показалось, что этот обходительный молодой человек похож на того сумасшедшего с улицы, который докапывался до нее о том, как пройти на небо. Что за чушь, не может же быть такого, что ее дочь привела в дом полоумного? В нее вливались силы и энергия, я почти видел это, если бы смог сосредоточиться на ее ауре. К сожалению, мне скоро придется выпить этот бокал выдержанного, скоро уже бы превратившегося в уксус, вина.
Когда женщина взяла в руки блюдечко с зеленью я, как бы невзначай подмечаю:
- Красивая сегодня погода. А небо какое…
На слове "небо" я блаженно зажмурился, как кот при виде сметаны. Я с наслаждением увидел, как дрогнула в ее руке чашечка и уже прежним тоном, приняв плошку, поблагодарил бедолажку:
- Премного благодарен, Галина Марковна.
И когда она, успокоившись, решила, что это было простое, ничего не несущее за собой замечание, я незаметно подмигиваю ей, будто, это не я здесь со своим эгом устроился заговорщиком, а она плетет какие–то разгаданные мной козни. Я подмигиваю ей еще раз и, сделав вид, что зеваю, страстно шевелю языком, как порнографическая змейка.
- Простите? - растеряно спрашивает она у меня, оторопела, глядя на мои движения, невидимые Светой.
- Что? - мигом вклинивается ее дочь, - что, мааам?
Я принимаю вид агнца божья и удивленно вопрошаю:
- Что такое, Галина Марковна?
Никому из живущих не хочется показаться дураком и ради этого он пойдет на любую глупость. Женщина растеряно ответила:
- Ничего, видимо мне показалось. Что–то я сегодня неважно себя чувствую.
Мой нелюбимый Светик устало спросил:
- Ну что такое, мама? Я тебя познакомить хотела со Славой, а ты…
Я озабочено, как будто мне это действительно важно, машу руками, точно паук, свивший сети над белой паутиной скатерти. Вспоминаю оставшегося дома Пашку добрым словом.
- Нет–нет! Настя, принеси стакан воды с кухни, пожалуйста. У твоей мамы видимо болит голова. Я ходил на курсы первой помощи, это поможет.
Влюбленная протестующе хотела что–то сказать, но я легонько поднажал на ее сознание, допустив в глаза холода и пристально сфокусировав взгляд на ее левом зрачке. После этого женщины выполняют все, что я им скажу.
- Хорошо, сейчас.
Ей не хотелось подниматься из–за стола, оставляя в одиночестве мой пах и коленку, к которым она тайно от матери, ловя от этого наслаждение, прикасалась. Ее похоть даже осторожно пыталась расстегнуть мне ширинку.
Лишь только мы остались одни, я ободряюще сказал этой женщине, далеко не слабой, просто взятой мною с нахрапа:
- Ничего. Я просто так зевнул, простите меня. Есть неприятная такая привычка.
Она растеряна, а я знаю что делать. В ее голове опрокинутая колода карт, а в моей разложенный пасьянс. У нее просто не было шансов. Я, аккомпанируя себе вилкой, чтобы больше походить на сумасшедшего, наклоняясь к ней, быстрым шепотом произношу небольшой монолог:
- Галина Марковна, я люблю вашу дочь…
На ее губах появилась улыбка, она не шокирована таким поворотом событий и готова взять меня в оборот, поэтому я быстро добавляю:
- Люблю даже больше чем Харе Кришну и когда мы поженимся, то острижемся налысо и уедем с ней в Индию. Я знаю там, в устье Ганга, отличное селение кришнаитов с общими женами. Вашей Светочке очень повезло! А насчет головы не волнуйтесь, сейчас ваша дочь принесет воды, а у меня есть синенькие таблеточки. Мне они помогают не замечать инопланетян и подземных гномиков. Они следят за мной, особенно гномики, у них такие синие колпачки… Вы же знаете…
Я слышу Светины шаги, поэтому рассудительно, как должен производить впечатление потенциальный жених, заявляю:
- Что нынче очень трудно найти достойно оплачиваемую работу, но я к этому стремлюсь и уже могу похвастаться серьезными успехами…
По ее лицу Света понимает, что произошло нечто ужасное. В Галине Марковне наконец–то начинает пробуждаться непримиримая советская женщина, пресыщенная российским "изобилием", готовая пойти на все, лишь бы добиться своей цели и сделать икру из кабачков.
Она чеканит, как автомат по производству денег:
- Светлана, ты связалась с сектантом. Твой Слава мне только что сказал, что увезет тебя в Индию и отдаст в сексуальное рабство, - вся ее кровь от лица отлила в мозг, поджигая тротил в извилинах, - ЮНОША, ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА! И ЧТОБЫ Я ВАС ЗДЕСЬ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ ВИДЕЛА!
Стакан банально упал на пол, напоив клетчатый ковер. Я картинно изобразил недоумение, посмотрел на Настю, словно ища поддержки, затем перевел недоуменный взгляд на Галину Марковну. Еле слышно прошептал:
- Простите, я не совсем понимаю, вы о чем? Причем здесь секты, Индия, я… я, говорил всего лишь о своей работе…
- Маааам, - зарядила плакательную установку моя избранница, - мааааммм, ты чего это кричишь? Антон ни в какой секте не состоит и никуда меня увозить не собирается. Мааааммм… ты снова?
После всякой ссоры в пустоту развеивается такое огромное количество выплеснутой энергии, что упустить ее преступлению подобно. Тот, кто допускает такую слабость как гнев, милостиво насыщает всяких там астральных сосальщиков. Я люблю ходить по местам, недавно бывшие сосредоточением чувств: стадионам, рок площадкам, экзаменационным аудиториям. Я жадно напитываюсь энергией. Чтобы вы поняли, что я испытываю, представьте вдруг зацветшую пустыню или сходу взятую третью космическую скорость. Нет, для многих из вас это слишком сложно, ведь нет под мыслью живого примера. Это ощущение, когда крутишь на талии кольца Сатурна и согреваешь в руках Солнце. Точно ты можешь кидать, как мяч, самого себя с континента на континент. Постарайтесь представить, поможет.
- Вон! Пока я тебя не прибила, сосунок. Таблеточки синие он мне предлагал, а хуй тебе синий не предложить?
Я, как аристократ, поднимаюсь из–за стола с прямой спиной. Чуть надменен и слегка прекрасен. На моем пути к прихожей гадкий поцелуй с цепляющейся за меня и плачущей Светой, ругательства Галины Марковны, женщины, считающей, что спасла своего ребенка. А у меня уже так сильно встал член, что кажется, будто в брюки мне засунули копье. Я бегу от этих глупых женщин, чтобы уединиться. Я делаю это прямо у них в подъезде, в каком–то темном закутке, где обильно орошаю синюю стену белесой жидкостью.
Бедная, глупая Галина Марковна, теперь вы надолго, если не навсегда, самый главный враг для своей дочери.
Чего я и добивался.
Если бы вы, Галина Марковна, были проницательней и на подходе распознали такого ублюдка, как я, то на мой вопрос о синеньких таблеточках, вскрикнули бы, с радостью захлопав в ладоши: "А красных у тебя не завалялось? А то меня ночью изнасиловали зелипупы!!"
А вы… вы просто Галина Марковна. Не обижайтесь на меня, пожалуйста.
Я и так плохой.