Потянуло свежим морозным ветерком, и Василь натянул пониже на голову свой треух. "Может, хлопец этот, чтоб ему неладно было, из Малой Зимницы? Так нет - я там всех знаю вроде. Нет там такого хлопца, кажись. Или есть. Ей Богу - нету! Может, чей родич и приезжает к кому, а заодно и к нам - Катьке голову дурить. Надо будет поспрашивать у тамошнего ловчего Ивана Крюка - может, он чего знает и расскажет?
Из–за леса поднялось низкое февральское солнце и осветило всё вокруг чуть розоватыми, холодными лучами. Но даже этого скупого света было достаточно, чтобы на душе у Василя стало радостнее, и он, весело свистнув, незлобно щёлкнул Рябую пугой и сани понеслись - впереди был лишь небольшой лесок, а за ним и первые дворы Малой Зимницы. Василь уже заранее предвкушал хороший обед с дичью и самогоном у ловчего, да и Рябой была хорошо знакома дорога, и кобыла почуяла, что и ей перепадёт кое–чего в соседней деревне.
Едва проехав лесок, Блин тут же натянул вожжи:
- Тпру! Стой, зараза!
Рябая послушно остановилась.
Василь удивлённо разглядывал ещё не успевшее за ночь остыть пепелище, которое чёрной дырой зияло на месте самого первого дома. От чёрных обвалившихся стен в небо поднимались едва заметные струйки дыма. Снег вокруг пожарища был утоптан множеством ног. То там, то здесь виднелись ледяные пятна - всё говорило о том, что совсем недавно жители деревни боролись с огнём, но так ничего и не смогли поделать. Теперь тут было безлюдно. "А ведь Ганна сказала, что Катька в бреду видела меня в Малой Зимнице на пожаре. Я и колесо какое–то в руках держал, - удивленно вспомнил Василь Блин. - Не соврала, значит, Мария. Только что к чему?"
Привязав Рябую к стоящему у самой обочины дереву, Василь направился в сторону пожарища - с одной стороны, ему было просто любопытно поглазеть на случившееся, а с другой - мало ли чего могло остаться после пожара, что сгодится в хозяйстве. У людей, конечно, горе, и пользоваться этим нехорошо, но раз тут была вся деревня, уж наверняка ничего путного не оставили.
Не дойдя совсем немного до кромки пожарища, Василь неожиданно споткнулся о какой–то предмет, зарытый в снег. Расчистив снег руками, Блин извлёк из него. колесо от телеги. Почти такое же, какие были в его повозке. "Вот и колесо! Не соврала Катька. И вправду есть что–то в этом гадании. Как в воду глядела!", - удивлённо подумал Иван и, позабыв, что хотел осмотреть пожарище, побрёл к своей телеге, продолжая очищать от снега и разглядывать найденное колесо.
Бросив колесо под рогожу, которой была укрыта телега, Василь ещё раз оглянулся на пожарище и поехал прямо к ловчему.
Крюк уже поджидал его дома.
- Здорово, Иван! - поприветствовал хозяина вошедший в хату Василь.
- Здорово, Василь. Проходи, лисьи шкуры уже готовы - как раз двадцать пять штук. Посидим - вон моя жинка сколько наготовила, - хозяин сразу же пригласил Василя к столу.
- Добра, - охотно согласился Василь и, сбросив кожух на лавку, окинул взглядом стол.
Стол был знатный - в одном чугунке дымилась каша, из другого доносился аппетитный запах какой–то дичи, рядом стояла большая глиняная миска с квашеной капустой, хлеб, а в самом центре красовалась зелёная бутыль самогона.
- Да у тебя стол, как у пана! - заметил Василь. - Хорошо вы тут живёте.
- Дык и ты неплохо - наверное, Ганна за то, что бабой бывает, немало в дом носит? - довольно улыбнулся Иван, которому понравилась похвала гостя.
- Что есть, то есть. Да только это хорошо, что земля у меня есть да Ганну бабой то туда, то сюда кличут. А у других–то, того, - хлеб кончается. Того гляди, скоро хлеб из чего попало печь начнут. И землю Старжевский у многих забрал - треть Ректы в безземельных бобылях, у соседей работают да за других на панщину ходят. С того и живут.
- И у нас то же самое. Половина Зимницы в землянках живёт. Да и огородники все в основном - только так, для себя, и сажают, а где с того прокормиться. Земля у меня да ещё человек у пятнадцати есть, вот и всё, - перестав улыбаться, кивнул Иван. - Хорошо ещё, что под Россию пошли, - уж мочи не было под ляхами. Помнишь, как ещё при Польше лет десять назад люди от голода мёрли. Беднее белорусов, наверное, и нет никого.
- Это уж точно. Я в Малороссии под Полтавой был. Вот там живут - ни чета нашему. Землянки только кое–где встречаются, а так всюду белые, мазанные известью хаты с соломенными крышами. Тепло летом, хорошо. И чего только ни растёт - и яблоки, и груши, и ягоды разные. И земля почти у всех есть. Там в сёлах и хуторах не то что бобылей безземельных - даже огородников не встретишь.
- Зато леса и зверья у них, говорят, мало. Да и лесной ягоды и грибов меньше. А ведь я только от охоты и живу. Кабы не лес - тоже сидел бы на мякине да отрубях! Ну, садись, не стой. Давай по чарочке перед едой.
- Давай, Иван. Давно не видались.
Крюк и Блин молча перекрестились на висевшую в углу икону, затем Иван перекрестил стол и приятели, наконец, уселись.
После первой чарки тут же выпили по второй. Беседа пошла значительно веселее.
- А что это у вас хата крайняя сгорела - пожар был? - вспомнил Василь.
- Ещё какой пожар! - кивнул Иван и налил третью чарку. - Давай ещё по одной.
- Давай! - кивнул Блин и быстро опрокинул чарку в рот.
Ему не терпелось узнать про пожар.
- Никто и не видал, как всё загорелось. Когда я прибежал, всё занялось так, что трудно даже было подступиться. Конечно, народ тушил - и воду из колодцев таскали, и снегом забрасывали. Да куда там - всё дотла сгорело.
- А чья хата–то?
- Степана Микулича. Был безземельным бобылём, а тут за три года сначала в огородники выбрался, а потом и вовсе землю прикупил. И так ему везло - столько зерна в этом году взял, что половина Зимницы столько не намолотила. Гроши завелись. Говорят, что даже хотел выкупиться у Старжевского на волю. Долго Стар- жевский не соглашался, больших грошей требовал. Так, говорят, собрал Микулич. Да вот не успел - кончилось его счастье. Закатилась планида. Говорят, грошей было много, но на пожарище так ничего и не нашли. Сгорело всё дотла. И сам Степан, и жинка его, и четверо детей малых. Их, обгорелых, в церковь завезли - послезавтра будут хоронить. А грошей не нашли. Не все же в ассигнациях были?
- Может, люди лихие отобрали да поубивали и хозяина, и семью его?
- Кто его знает. Ночью всё случилось - никто ничего не видал и не слыхал. Грошей нет, а ведь хранил он монеты дома, - Крюк налил ещё по чарке самогона. - Монет у него хватало - и меди, и серебра. Да может, и золото было!
- Э, брат, ты так не спеши, а то я шкуры лисьи в Ректу не довезу. Мало ли что - тогда Старжевский с меня самого шкуру спустит. Попробуй потом расплатись!
- Расплатишься. Ты не прибедняйся.
- Да и неизвестно, отчего хата сгорела. А ну как те самые в лесу нападут да шкуры отберут? Надо возвращаться засветло - от беды подальше, раз уж такие дела делаются! - возразил Василь, но чарку всё же выпил и тут же закусил тушеной лосятиной из стоящего возле него чугунка.
- Мы уже послали гонца к Старжевскому. Пусть сам пан решает - полицию звать или ещё что. На то его воля. Только был ли кто ночью возле хаты Степана или нет, мы всё равно не узнаем - когда тушили, всё затоптали, если и были какие следы.
- А вдруг он закопал гроши в землю в каком–нибудь жбанке?
- И я так думаю. Пока не похоронили их, грех на пожарище копать. А как схоронят - думаю, многие копать там будут. А перво–наперво - Старжевский свою дворню пришлёт, эти перероют всё. Вот увидишь. Может, и похорон ждать не станут. Для панов свои законы. Да и католик Старжевский - что ему наши обычаи.
- Всё ж душа христианская, хоть и не наша. Ну, да ему виднее. Слухай, Иван, а не знаешь ли ты одного хлопца? Может, видел тут, в Малой Зимнице, или ещё где? Повадился к моей Катьке - сладу нет. Если бы я прознал откуда он, совсем другое дело было бы - я бы ему спуску не дал! Сразу же, пёсий сын, забыл бы в Ректу дорогу! - зло сказал Василь и стукнул кулаком по столу.
- Что за хлопец? Ты говори толком, - с интересом спросил Крюк. - Какой из себя? Мало ли какие хлопцы у нас бывают.
- Да есть один, - хмуро пояснил Василь. - Пару месяцев назад стали люди говорить, что на окраине Ректы не раз видели мою Катьку с незнакомым хлопцем. А потом и я застал их вместе, да схватить не успел - тот гад прыгнул на коня и был таков. Хотел Катьку выпороть, да жалко девку. А тут ещё сохнуть стала. Кто этот хлопец - не говорит.
Василь рассказал Крюку всё, что знал о ненавистном ему ухажёре своей дочери, но Иван так ничего путного ему и не сказал. Лишь пообещал, что поспрашивает у односельчан, может, кто знает о таком хлопце или видал где. Впрочем, на быстрый ответ Крюка Василь и не рассчитывал.
- Ну, по последней? - спросил Иван и налил ещё по чарке самогона.
- Хватит уже, - отмахнулся Василь, почувствовавший, что его понемногу начинает разбирать.
- На дорожку. Последнюю. Обычай такой, - продолжал настаивать Крюк.
- Тебе хорошо - дома останешься, а мне ехать, - возразил Блин.
- Ну, не хочешь - не пей! Сколько там тебе ехать. И не заметишь, как в Ректе будешь, - буркнул Иван и хотел было уже отставить чарку Василя в сторону, но тот его остановил.
- Ладно, так и быть - давай на дорожку! Чего мне ещё с одной будет - по морозу проветрюсь! - Василь Блин решительно опрокинул чарку, вытер губы и поднялся: - Ну, теперь пошли лисьи шкуры укладывать.
- Давно бы так, - улыбнулся Крюк. - Ещё засветло дома будешь.