20
Зверь вернулся в Питер такой красивый, загорелый и пышущий страстью, что Бретёр влюбился в него снова во второй раз. Разве можно было устоять. Это был удар ниже пояса. Они пошли трахаться домой к Бретёру, он жил с родителями в двух шагах от факультета. Стояла осенняя жара; работая с телом друг друга, они больше обычного вспотели. Вспотевшая, она еще сильнее его возбуждала.
Бретёр фанател от запахов и от всего настоящего. Его всегда бесило, когда какая-нибудь помешанная на гигиене самка нещадно вытравляла запахи из своего тела, чтобы ничем не пахнуть. Этим идиоткам следовало бы родиться на свет пластмассовыми куклами. Возможно, душа человека живет в запахе.
После секса он услышал крайне нелепую предъяву в свой адрес:
– Почему так долго?
– А ты что, хочешь быстро? Могу и быстро… – Бретёр уставился на Зверя.
Она лежала на диване совсем голая, в одних сапогах, и была похожа на царицу, которая может себе позволить все что угодно, любое безрассудство. Царица считала, что ввиду ее долгого отсутствия он должен был быстрее кончить от раздиравшего его две недели спермотоксикоза.
По правде говоря, так и было и он ей не изменял. Но было и еще кое-что, а именно разговор с Мерлином. Мерлин научил его двум штукам: контролю дыхания во время этого занятия и усиленной концентрации на удовольствии. Было одно такое упражнение, в результате которого острота чувств усиливалась в разы…
Если Бретёр хранил верность, то по поводу Зверя сказать точно ничего нельзя. Однажды они успели еще раз поругаться по телефону: в Красноярске у нее произошла какая-то стычка с бывшим парнем. Возможно, это была стычка между собой нескольких парней. Девушки часто провоцируют такое.
На день рождения он подарил ей наручники. Дешевые, из секс-шопа. На свою беду, он вообразил себя хозяином и дрессировщиком Зверя. Дело обстояло не так, это были только фантазии. Позже наручники обнаружил ее папа, офицер ФСБ, – некоторое время он жил у нее. Боже, а она рассказывала ему, что ее молодой человек – приличный и из хорошей семьи!
Их личная жизнь снова стала идеалистично-светлой, как у школьников в раю. Нервная тьма, кружившая вокруг их отношений, на время ушла за кулисы. Они снова стали встречаться и любить друг друга со страстью, с какой могли.
Один раз, когда они трахались, то Зверь в припадке чувств схватился за длинное древнерусское полотенце, которое по русской традиции было наброшено поверх маленькой иконы Богоматери в углу. Наследство от хозяйки квартиры. Икона со страшным дьявольским грохотом упала, а они продолжили заниматься этим делом. Это было недобрым знаком.
Все текло вроде бы хорошо. Еженощно, после нескольких раундов секса перед самым сном, Бретёр напускал себе горячую, обжигающую ванну. В ванной он всегда размышлял и мечтал, как хорошо ему, что у него есть такой Зверь, который его возбуждает и любит. Немногим дано такое счастье. В ту ночь они снова заснули обнимаясь.
Идиллия закончилась утром. Они проснулись от звонка по ее телефону. "Хочу гулять!" – заиграло в восемь утра. Никто не хочет гулять в такое время, но Зверь поднялся с кровати в темпе офицера погранвойск и ушел в кухню для приватного разговора. Следующий раз он первый метнулся к ее мобильнику, увидев на нем незнакомое нерусское имя. В панике Зверь подбежал, вырвал у него трубку и выключил телефон.
– Кто это?
– Это по делу.
– Почему ты не могла поговорить при мне?
– Это очень важно. Это касается моей работы. – Настя вдруг не к месту попыталась поцеловать его, а он отстранился.
– Но ты же нигде не работаешь!..
Молча он оделся и скрылся в глубине дворов, хотелось побродить в одиночестве. Это был отличный повод, чтобы уйти на время. Хотя бы даже в воспитательных целях.
21
Бретёр шел по маленькой лесной тропинке, которая причудливо извивалась меж косматых искривленных деревьев, дремучих, непролазных кустов и покрытых мхом камней. Изредка на пути встречались глубокие овраги, приходилось быть начеку, чтобы не свалиться и вовремя перепрыгнуть через них.
Лес жил и дышал жизнью. Шумели насекомые, стрекотали цикады, ползали жуки и гусеницы, летали огромные жужжащие светлячки. Ветер приводил в движение листья на деревьях, колыхались раскидистые, могучие папоротники. Лес источал свой особый душистый запах. Проснувшиеся ночные джинны о чем-то напряженно шептались между собой.
Он вышел на маленькую лесную полянку, в центре нее стоял величественный раскидистый дуб, который был выше других. Звезды и луна за ним светили так ярко, что все было освещено и в небе отчетливо виднелся его очерченный контур.
Настя вышла из-за большого дуба совершенно обнаженная, ее тело будто бы светилось изнутри таким холодным, загадочным лунным светом. Ее ноги, шея, плечи, грудь, мякоть губ – все источало необъяснимое магическое сияние. За ней появилась маленькая шаровая молния, которая не преследовала ее, но была ручной. Она вилась у ее ног, как крохотная собачка, и также источала свет, но не бледный, а желтый.
Бретёр поцеловал Настю, они обнимали и целовали друг друга, и уже оба источали странный космический свет.
Но вдруг Настя сжалась от боли, по всему телу пробежала судорога, затем вторая. Он отстранился. Мощные волны боли усиливались, искажали и сжимали ее. Сама она издала вдруг страшный, не человеческий, но птичий крик:
– А-а-а! А-а-а!!!
Она продолжала кричать, а ее тело рождало что-то страшное, оно будто изрыгало из себя чудовищного зверя. Прямо из нее, окутанная густой, вязкой слизью, выползла огромная жуткая змея. Она стала ползать вокруг них, вздыматься и падать вниз, закручиваться своими кольцами, ударяться о землю и снова взмывать вверх. Они не могли шелохнуться и даже дышать, настолько опасен и страшен был ее мерзкий змеиный танец…
– Князь, я должна сделать это ради вашего же блага! – сказала змея, резким движением метнулась к горлу и укусила…
Бретёр проснулся и обнаружил себя лежащим поперек кровати, голова едва не съехала вниз.
Он не хотел разговаривать с Настей, зная, что она будет звонить. Но когда он все же взял в руки трубку, то помимо с десяток ее пропущенных вызовов увидел вызовы от ее ближайшей подруги. Бретёр насторожился. Раньше такого никогда не было.
В два часа ночи была послана эсэмэска:
"Меня изнасиловали. Позвони!"
Враг государства № 1
1
Нацболы были готовы идти на смерть смело и с гордо поднятой головой. Молодых пацанов преследовали, запугивали, за ними следили, их пытали и убивали. Ни одна оппозиционная партия в Новейшей истории не имела такого количества людей убитыми.
Еще совсем юного Юру Червочкина насмерть забили пятеро. Убийство произошло напротив шоколадной фабрики.
Надежда, мать Юры, вспоминает:
– В сентябре или в октябре он говорил мне о том, что какой-то майор или кто-то из тех, кто их опекает, ему напрямую говорил: "А ты не боишься, что тебя найдут с проломленной головой в подъезде собственного дома?"
Мать не без основания высказала опасения:
– Юр, но ведь они же могут это осуществить?..
А сын ответил:
– Ну и что? Ну умрем за счастье трудового народа!
Юра пожил на этом свете всего ничего, двадцать два года. За это ничтожное время он, отчаянный боец и романтик, успел стать настоящим героем, своеобразной иконой. Всю свою сознательную жизнь он посвятил борьбе за свободу простых людей. Он не боялся конфликта с властью, но провоцировал его.
Вместе с товарищами по борьбе он мог прорываться в Государственную думу, участвовать в запрещенном митинге у "Сургутнефтегаза" или приковать себя наручниками на избирательном участке в знак протеста против лживых выборов.
Червочкин рос активистом полузапрещенной тогда партии в подмосковном городе Серпухове. Нравы ментов очень часто в провинции суровые и палаческие. В период самых агрессивных и лавинообразных "Маршей несогласных" УБОП так и сыпал угрозами в адрес нацболов. Так приятелю Юры менты советовали "приготовить точку для выстрела", а его подруге обещали переломать ноги, как спички, и пророчили, что она упадет под электричку или закончит жизнь в тюрьме.
Накануне очередного марша сотрудники УБОПа силой вывезли Червочкина в Москву, где прессовали в течение пяти часов, а спустя несколько дней задержали уже в Серпухове. Вскоре их с товарищем снова задержали и доставили в местный отдел уголовного розыска и требовали подписки о том, что они не пойдут на ближайший марш в Москве. Соратники Юры слышали, как за стенкой на него кричал сам начальник отдела:
– Я в ваши дела не лезу. Но я не позволю совращать людей, – если кто-то еще вступит в вашу организацию, то я не пожалею своей свободы и жизни, чтобы вас остановить!!!
После этого Червочкин выложил разговор в Интернет в одном из интернет-кафе, с указанием всех имен и должностей, всех, кто ему угрожал. А когда вышел на улицу, то обнаружил за собой хвост из оперов.
Он сообщил об этом по телефону своей невесте и журналисту Алексею Сочневу. Вот что вспоминает Алексей:
– Разговор был коротким. Он сказал, что сейчас у него все хорошо… Но что сейчас за ним хвост. Идут четверо в штатском, двоих из них он знает, они участвовали в допросах. Я сказал, чтобы он был осторожнее. Через несколько минут на него напали…
В милицию позвонила женщина, которая ждала окончания смены на шоколадной фабрике (находилась напротив кафе). По ее словам, нападавших было пятеро. Двое избивали битами, а трое – ногами. Избиение продолжалось три-четыре минуты. В тяжелом состоянии его доставили в больницу, но ни операция головы, ни полное переливание крови не смогло его спасти. Он умер, так и не приходя в сознание.