В Питере Бретёр стал замечать скинхедов в начале нулевых, они частенько носили куртки цвета хаки Lionsdale и Fred Perry, под ней кофта с капюшоном. В одежде обязательно присутствовал элемент белого цвета. Вася учил Бретёра вычислять правых и по некоторым другим элементам, в частности по мелкой бело-коричневой клетке Burberry. Эти с иголочки одетые господа могли устроить побоища на рынках с опрокинутыми арбузами, но их проделки, как правило, укладывались в административный кодекс и не дотягивали до уголовного. Идиоту ясно, что даже локально проводить в жизнь НС-идеологию невозможно, все сводится в попойкам после футбола и пустопорожней болтовне.
Но были и те, кто пытался делать это серьезно. Больше всего шуму наделала так называемая боевая террористическая организация Боровикова-Воеводина. Эти чокнутые парни покрошили немало. Самыми известными были убийства таджикской девочки Хуршеды и гражданина Сенегала Самбы Лампсара, который возвращался с вечеринки из клуба, где тусуются цветные. Еще были убиты гражданин КНДР и ученый-профессор, антифашист, были также расстреляны два приятеля Воеводина, которые могли стать ненужными свидетелями.
Дело было раскручено вовсе не следственными органами, но журналистами. Не менее забавно, что глава банды Боровиков, по прозвищу Кислый, был убит в затылок из пистолета Макарова с нескольких метров якобы при вооруженном противодействии милиции. Остальные четырнадцать членов банды получили от семи лет до пожизненного.
Вася говорил, что общался с кем-то из них. Может быть, врал.
Бретёр не понимал скинхедов, но еще больше не понимал антифашистов. Последние, прикрываясь благим названием, на самом деле страдали русофобией и неизвестно из каких альтруистических убеждений подкармливали гастарбайтеров и привозили им одежду, ишачили на них. Они бы еще привели для случки своих матерей и сестер.
Антифашистов иногда убивали. Однажды на выходе из книжного магазина "Буквоед" был убит двадцатилетний студент философского факультета Тимур Качарава, активист кампании "Еда вместо бомб". Люди постоянно убивают друг друга. Не только из-за наживы, но и руководствуясь идеями и нетерпимостью.
14
Партия, которую Бретёр для себя выбрал, на глазах становилась радикальнее и левее. И оно понятно почему. Правительство, прикрываясь заботой о народе и центризмом, по факту состояло сплошь из либералов, дрянных наследников Ельцина. Неизвестно в каком дурном бреду оно надумало лишить граждан последних льгот, заменив их на мизерные денежные пособия, которые еще попробуй пойди получи. Льготы оставались только у самих чиновников. Проведением закона занималось Министерство здравоохранения и социального развития, а непопулярный министр Зурабов сказал в одном из интервью, что примет его, даже если придется надевать бронежилет.
Еще до пятого съезда тридцать нацболов вошли в здание Минздрава в Рахмановском переулке и забаррикадировались в приемной Зурабова, многие приковались наручниками. Самого чиновника в кабинете не было.
Национал-большевики выкрикивали лозунги:
Народу – бесплатную медицину, министров на гильотину!
Зурабов – враг народа!
За наших стариков уши отрежем!
В окнах здания появились красные флаги с серпом и молотом в белом круге и фаера. Нацбол Максим Громов выбросил из окна портрет Владимира Путина, полетели портреты и других официальных лиц. Вторая группа устроила несанкционированный митинг прямо под окнами, в него вливались толпы случайных прохожих.
На ушах стояла вся улица, которая была плотняком обставлена машинами МВД. Бог знает что могло произойти, разбушевавшаяся толпа без особых проблем захватила бы все здание целиком – и тогда грабительский закон приказал бы долго жить.
Весь этот предреволюционный кавардак удалось пресечь лишь спустя несколько часов внушительными отрядами ОМОНа. Они ворвались в здание, распилили наручники – а это, господа, не быстрое занятие – и смачно отколошматили всю ватагу красных пассионариев.
Несмотря на весь сыр-бор, всем вменились лишь административные нарушения.
Власть очухивалась пару суток, пока не решила устроить показательный процесс и наказать уже уголовно. Были схвачены семь человек: несовершеннолетний Гриша Тишин (сын бородатого Анатолия Тишина), Олег Беспалов, Кирилл Кленов, Сергей Ежов, Анатолий Коршунский, Анатолий Глоба-Михайленко и тот самый Максим Громов.
Всех взятых оставили под стражей по статье 213 УК РФ, то есть хулиганство – грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, с применением предметов, используемых в качестве оружия, группой лиц по предварительному сговору. Вину, разумеется, никто не признал. В декабре судья Елена Сташина осудила всю компанию на дичайшие сроки: каждому по пять лет.
В тот же день гособвинитель Сергей Цыркун в перепалке с родителями устроил грандиозную истерику, достойную палаты для буйных. Ее текст сохранился на видеозаписи:
"Бейте, бейте меня! Я же один. Ненавижу вас всех – большевиков! Расстреляли моего деда в семнадцатом году! Коммуняки проклятые! Всех к стенке! Вы, большевики, у власти были, вы моего прадеда к стенке поставили, как буржуя! И глазом никто не моргнул! Ненавижу я вашу власть большевистскую! Поняли? Ненавижу! Коммунисты проклятые! А что вы со страной делали?! А когда вы беременным женщинам саблями пуза рубили?! Вам было жалко?! Вы борцы за классовую идею? Да?! Стреляйте в меня! Повесьте! Ненавижу вас, коммуняки проклятые! Поняли?! Всегда буду вас ногами топтать!"
Сбрендившего чувака турнули из прокуратуры в три дня, а сроки позднее все же снизили до трех и двух с половиной лет.
Там, где тюрьма, зачастую бывает и трагедия. Так неизвестный ублюдок позвонил отцу Беспалова и сообщил, что его сына до смерти замучили на зоне. Нервы отца не выдержали, и он скончался от сердечного приступа. Беспалов с Громовым отбывали срок в печально знаменитом мордовском лагере, который славился пытками и беспределом.
Опытные зэки знают, что чем дальше от Москвы, тем традиции все суровее. Макс Громов, дерзкий нацбол с гонором, так он такого там натерпелся, что позже сам Лимонов назовет его совестью партии.
15
И тут началась настоящая жесть… Они встретились с Мерлином во дворе на Казанской и сразу же сели в старенькую темно-синюю "вольво", чтобы умчаться как можно дальше из центра города. Бретёр сидел в куртке с капюшоном, строя различные догадки, что сейчас будет. Очевидно, капюшон нужен был для того, чтобы где-то его не заметили. Только что ему предстоит совершить? Новое преступление?
Мерлин сам немного нервничал, хотя, скорее всего, это были не нервы, а повышенная собранность. Нервничать Мерлин разучился, проходя срочную службу в Афганистане, война вообще неплохо укрепляет нервную систему, если человек выживает или не становится придурком. Моральные критерии во время войны специфичны. Мерлин учил, что война – это компьютерная игра. Один его приятель ходил в гирлянде из ушей, за что периодически удостаивался порицания капитана: "Отставить резать уши, это не украшает советского десантника!"
Мерлин, как и капитан, был категорически против таких гирлянд, даже в военное время.
Атмосфера была слегка напряженной – такой, как будто его везли на расстрел и ищут подходящее для этого место. Иногда Мерлин разряжал ее философскими сентенциями.
– Запомните! Сверхчеловек всегда найдет, где поспать, что пожрать и кого трахнуть!
Он улыбнулся и промолчал, с первыми двумя пунктами все обстояло неплохо, однако с последним было все не совсем гладко. Сексуальной жизни Бретёр лишен не был, но ее качество тотально не устраивало.
– Смотрите, я не во всем разделяю Льва Гумилева, но во многом он прав. А именно в том, что рельеф местности накладывает отпечаток на психику. Исторически сложилось, что есть те, кто живет на равнине, – равнинцы и те, кто живет в горах, – горцы. В каждом племени культивируются разные черты характера. У равнинцев культивируются трудолюбие, смиренность, покладистость, стадность. У горцев же культивируются агрессия, лихость и удаль. Кто такие равнинцы для горцев? Это добыча и грязь под ногами. Кто такие горцы для равнинцев? Хищные, алчные и жестокие волки… Поэтому запомните: все остальные люди для вас – либо грязь под ногами, либо пища.
Они долго ехали по набережной и почти подъезжали к самому последнему мосту на Неве – вантовому, новейшее и дикое постиндустриальное сооружение, гигантский спрут со многими ответвлениями дорог.
– Что каждый мужчина всегда должен брать, выходя из дома? Нож, паспорт и пачку презервативов… Мы приехали.
Мерлин достал с заднего сиденья еще кое-что.
– Сейчас вас ожидает упражнение, которое называется "Седьмой". Оно направлено на то, чтобы научиться бить первым и не бояться этого. Как нас учили? Ударили по левой щеке – подставь правую, или в крайнем случае бей только после того, как тебя ударили. Всех нас с детства воспитывали так, чтобы мы боялись бить первыми. Сейчас нам с вами предстоит снять этот барьер.
"Твою мать, – подумал Бретёр, – куда я вляпался?" Но отступать уже было поздно.
Услышав суть упражнения, Бретёр опешил настолько, что никаких вопросов у него не было просто потому, что пропал дар речи. Его еще сильнее пробрала дрожь, и слегка заколотились руки.
– Легкий страх – это нормальная реакция. Если бы вы вообще не боялись, я бы подумал, что вы какой-нибудь отморозок с третьей мировой войны. – Мерлин вручил ему носок и ударил ладонью по плечу. – Вперед! Десант, к высадке!
– Поздравляю! Вы выполнили задание с первого раза, на сегодня достаточно!