Юноша прожил три дня в небольшой гостевой спальне в квартирке Фогеля, которую он снимал по фиксированной цене в трехэтажном кирпичном доме на Девятой Западной. В один из вечеров Гэри пригласил нескольких своих друзей, Фогель тоже позвал двух-трех своих бывших учеников, в том числе и мисс Рудель. Шумная и многолюдная вечеринка удалась, Фогелю больше всего понравилось, как пел, бренча на гитаре, Гэри, а молодой человек с жидкой бородкой и волосами до плеч подыгрывал ему на флейте. Чудесные сочетания звуков, инвенции, вот оно - поколение мечты. Гости ставили пластинки, которые принесли с собой, и танцевали. Девушка, насквозь пропахшая марихуаной и плясавшая босиком, поцеловала Фогеля и вовлекла его в свой танец. Движения несложные, да, собственно, это и не движения, решил он, поэтому сбросил туфли и танцевал в черных носках, и хромота вписывалась в узор танца. Во всяком случае, похоже, никто на это не обращал внимания, и Фогель чудесно провел время. Он снова был благодарен юноше за то, что тот вытащил его, почти насильно, из одиночества.
Утром перед отъездом Гэри, вымытый, выбритый и благоухающий лосьоном, одетый в белую футболку и чистые вельветовые брюки, запихнул свой рюкзак в пикап и, поднявшись на нижнюю ступеньку крыльца, беседовал с Фогелем, вышедшим его проводить. Писатель понимал, что Гэри не просто прощается, но хочет сказать что-то еще. Пробормотав несколько вежливых фраз и извинившись, что заговорил "об этом", молодой человек признался, что хотел бы, если Фогель не против, кое о чем его попросить. Фогель поколебался какое-то мгновение, но возражать не стал. Гэри поведал ему, что разослал запросы в несколько университетов на Западном побережье и рассчитывает, что Фогель напишет рекомендательное письмо. Или два.
- Не вижу причин вам отказывать.
- Громадное вам спасибо, мистер Фогель, не хочу вас утруждать, но, надеюсь, вы не будете возражать, если я иногда буду ссылаться на вас и в других анкетах?
- Зачем, Гэри? Не забывайте, я ведь всего лишь писатель. - Ему стало не по себе - словно его попросили о кредите, предварительно выбрав лимит.
- Обещаю этим не злоупотреблять. Если только буду подавать на стипендию или еще что-нибудь - нужна же финансовая поддержка.
- Ну что ж, я не против. Но я хотел бы каждый запрос рассматривать отдельно.
- Именно это я и имел в виду, мистер Фогель.
Когда юноша уже собрался уезжать, Фогель не сдержался и спросил, почему он, собственно, решил стать писателем.
- Чтобы иметь возможность выразить себя, а еще - чтобы создавать произведения искусства, - незамедлительно ответил Гэри. - Хочу делиться своим опытом так, чтобы читатели воспринимали его как свой собственный. Тогда мы все, как вы бы сказали, спасемся от одиночества.
Фогель кивнул.
- А вы почему пишете?
- Потому что это сидит во мне. Потому что не могу не писать, - смущенно усмехнулся Фогель.
- Это не противоречит сказанному мной.
- А я и не собирался с этим спорить. - Он не стал говорить о том, что Гэри, похоже, помнит свои летние записи лучше, чем думает.
Юноша с жаром протянул ему руку.
- Мистер Фогель, я благодарен вам за вашу дружбу и гостеприимство.
- Если хотите, можете звать меня Эли.
- Обязательно попробую, - хрипло сказал Гэри.
Несколько месяцев спустя он писал с Западного побережья:
"Необходима ли в большой литературе нравственность? Я хочу сказать, обязательная ли это составляющая? Девушка, с которой я здесь встречаюсь, говорит, что да. Хотелось бы узнать ваше мнение. Искренне ваш, Гэри".
"Необходима, когда становится частью эстетики, - отвечал Фогель, которому очень хотелось знать, что это за девушка - та брюнетка в бикини или другая. - Можно выразиться иначе: искусство не сводится к одной только нравственности".
"Точнее, я хотел спросить, - написал Гэри, - обязан ли художник быть нравственным?"
"Не обязан. И его творчество - тоже".
"Спасибо за откровенность, мистер Фогель".
Перечитывая эти письма, прежде чем положить их в папку, Фогель отметил, что Гэри по-прежнему обращается к нему по фамилии.
Пожалуй, оно и к лучшему.
За два года Фогель похудел на два килограмма и написал еще семьдесят страниц романа. Он предполагал написать сто пятьдесят, но сбавил темпы. Совершенство трудно дается тому, кто от него далек. Его мучили предчувствия - он боялся, что умрет до того, как книга будет закончена. Видения эти были ужасны: Фогель сидит за столом, уставившись в рукопись, с пером в руке, а в конце страницы расползается клякса. Осенью и зимой он несколько месяцев вообще не мог работать, но постепенно расписался. После этого его отношения с миром слегка улучшились.
Все это время они с Гэри не встречались, хотя и переписывались. Письма Гэри месяцами валялись нераспечатанными, пока Фогель не решался наконец ответить. В ноябре юноша написал, что перед Рождеством отправляется на восток, и попросил разрешения заглянуть к Фогелю. Тот ответил: лучше попозже, когда он снова начнет писать в полную силу. Тогда Гэри написал: "Наверное, у нас с вами одинаковое экстрасенсорное восприятие, потому что со мной происходит то же самое. У меня все это оттого, что я озабочен грядущими проблемами, в основном финансовыми, с которыми я непременно столкнусь в июне, когда закончу курс. Что до остального, то в прошлом году, как вы знаете, были напечатаны два моих рассказа". (Оба они обеспокоили Фогеля - пироги ни с чем. Гэри писал, что они "целиком и полностью плод его творческой фантазии". Один был о сексуально озабоченном мужчине, второй - о сексуально озабоченной женщине.) "Меня беспокоит будущее, я ведь собираюсь засесть за роман. Не могли бы вы дать мне рекомендацию для Общества Макдоуэлла? Я бы пожил в их пансионате месяцев шесть, начал работу".
Фогель ответил: "Гэри, я и так рекомендовал вас всюду, куда только мог, считая, что вам нужно дать шанс. Но я бы солгал, если бы не признался, что последние раз или два делал это через силу - вы подвергаете мою доброжелательность слишком серьезным испытаниям. Если вы пришлете что-нибудь действительно стоящее - новый рассказ, пару глав вашего романа, я подумаю, чем смогу вам помочь".
Вместо ответа Гэри явился сам, причем незамедлительно, через несколько дней - Фогель как раз шел в винный магазин на углу. Он услышал вой клаксона, к тротуару подъехал темно-зеленый микроавтобус, из которого выпрыгнул Гэри Симсон и кинулся пожимать писателю руку.
- Я привез новый рассказ. - Он помахал черной папкой.
Он хоть и улыбался во весь рот, было заметно, что не спал по меньшей мере неделю. Лицо усталое, глаза напряженные - словно он стал человеком более зрелым. Он на грани отчаяния, подумал Фогель.
- Простите, что не предупредил вас, - я уехал из Калифорнии внезапно, а у вас, как вам известно, телефона нет. - Он замолчал - пытался преодолеть скованность, которая всегда его мучила поначалу, хоть Фогель и улыбался ему в ответ.
- Вы ужинали, Гэри?
- Пока нет.
- Пойдемте наверх, перекусим.
- Великолепно! - сказал Гэри. - Так приятно снова вас видеть. Отлично выглядите, разве что чуточку похудели и вид у вас бледный.
- Превратности судьбы, Гэри. Да и тружусь я не покладая рук - похоже, это для меня единственный способ выжить. Ответственное это занятие - строить свою жизнь.
Он хотел было предложить позвать кого-нибудь и устроить вечеринку, но решил, что пока не время.
Ужин был незамысловатый. Фогель приготовил неплохой омлет. К нему салат, итальянский хлеб, вино. Оба ели с жадностью, а за кофе курили сигары Гэри.
В кабинете Фогеля юноша открыл папку, замком которой до этого играл, жаль только, что это была не гитара, и оба вдруг стали друг к другу настороженно внимательны. Фогелю послышался запах пота, и действительно, Гэри утер носовым платком лицо и побагровевшую шею.
- Это черновой вариант, я написал его на днях, впервые за многие месяцы сел за стол. Как вы знаете, я некоторое время не работал вообще. Я это придумал позавчера ночью. Собирался к вам нагрянуть вчера, но вместо этого сидел в комнате той девушки и, пока она была на работе, выпил чашек двадцать кофе и добил рассказ. По-моему, получилось. Вы не послушаете, мистер Фогель?
- Черновой вариант? - протянул Фогель разочарованно. - Лучше дайте почитать, когда закончите.
- Я бы так и сделал, но сроки поджимают - последний день подачи документов в следующий понедельник. Надо бы поработать над ним с недельку, и я хотел прочитать его сейчас, чтобы вы хоть приблизительно поняли, что я уже успел из него сделать.
- Ну, тогда дайте, я сам прочту, - сказал Фогель. - Так мне будет проще.
- Сами знаете, печатаю я не очень, вы запутаетесь в моей правке. Лучше я вам вслух почитаю.
Фогель кивнул и снял туфли, чтобы дать отдых ногам. Гэри последовал его примеру. Он сидел со своими бумагами на кушетке, скрестив ноги в белых спортивных носках. Фогель качался в кресле-качалке и с тоской поглядывал на собственную рукопись, лежавшую на столе. Он хорошо помнил собственные юношеские амбиции и искренне надеялся, что рассказ у Гэри получился.
Молодой человек, послюнив палец, провел им по пересохшим губам.
- Насчет названия я пока не уверен, есть вариант "Считаю до трех".
Он начал читать, и Фогель перестал скрипеть креслом.