Рим оглянулся, действительно, у самых дверей стояло кресло, он присел на краешек и приготовился слушать.
– По знаниям или по протекции?
– По знаниям.
Вопрос вполне резонный, человек желает знать, с кем имеет дело. Со специалистом или с шарлатаном.
– У меня проблема, – голос умолк и глубоко вздохнул, – не знаю, как и начать.
– Будет наверное проще начать с самой сути, – подсказал Рим.
– Пожалуй, ты прав, – согласился голос. – Так вот, дело в том, что меня хотят убрать люди из моего окружения. Я примерно знаю кто, но до конца не уверен.
– Чем я могу помочь?
– Поможешь разобраться в моей фантазии: или это правда, или паранойя.
– Постараюсь.
– В последнее время мне стали уделять повышенное внимание, чего раньше не случалось. Дошло до слащавости. Противно даже находиться среди таких людей! Особо старается самый приближённый ко мне человек. Он настолько стал заботливым, что кое-где начал принимать решения за меня.
– А что он из себя представляет?
– Чуть помоложе меня, поэнергичнее, но трусоват, это-то и настораживает. Он становится смелее день ото дня!
– Возможно он знает что-то, чего не знаете вы?
– Вот и думаю, наверное он решил занять моё место, вот и ждёт, да только скрыть не может своей нервозности.
– В чём она проявляется?
– Он смотрит мне в глаза.
– А раньше он этого не делал?
– Только изредка, а теперь каждый раз.
– А не говорит ли он что-нибудь необычное?
– Вроде бы нет, но стал спешить куда-то в последнее время.
– А не становится ему хуже, если он не сумеет уйти под каким-либо предлогом?
– Дай, подумаю. Вроде нет, хотя начинает дёргаться!
– Злиться?
– Да, пожалуй. А ещё один факт: у него начали таять счета. Когда я проверял всех своих людей, то заметил.
– И когда это началось?
– С месяц назад.
– Ас какого времени вы стали подозревать его?
– Примерно с полмесяца. Поначалу я не придавал значения, а потом насторожился.
– А насколько вы ему доверяли?
– Как брату, как самому себе!
– А есть ли ещё кто из подозреваемых?
– Поведение людей диктует он, все берут с него пример. Так что – других подозреваемых нет. Я всё сказал, что позволено тебе знать, теперь ответь на вопрос: имеется реальная опасность или это паранойя?
– Опасность имеется, но более для вашего друга. Судя по всему, его здоровье внушает опасения.
– Да?!
– Вам, возможно, следует продержать его возле себя более 72-х часов.
– Куда ты клонишь, я понял. Но ведь такого быть не должно!
– Если это не так, то стоит спросить у него, о чём таком тайном ему известно.
– Хорошо, попробуем. Но смотри, ты сейчас решил судьбу человека. Дай Бог тебе не ошибиться! – прозвенел колокольчик, и Рима вывели в коридор.
Там уже ожидал Пётр, он молча взглянул на друга и указал на выход. Совсем в другую сторону: зашли они слева, а выходили вправо. Тот же швейцар закрыл за ними двери. Только оказались друзья не на улице, а в холле, в ярко освещённом помещении с хрустальными канделябрами. За массивным письменным столом сидел какой-то клерк. Он попросил подойти. Чётким движением руки он вынул из ящика стола пару сотен зелёных, вручил их Риму и вежливо попрощался.
– Вот и делов-то! – радостно отметил Пётр, когда друзья оказались на свежем воздухе. – Теперь поехали кутить!
– Угощаешь?
– Уже зажлобился? Вот что деньги с человеком делают! Ну-ну, не дуйся, пошутил. Конечно же, договор в силе! – Пётр возбуждённо похлопал друга по плечу. Словно гора свалилась с его плеч! Ведь он обещал привезти специалиста, абы не сдержал слова? Об этом и думать не хотелось.
Машина завелась с полуоборота, только ворота, на этот раз, вручную открыл хмурый субъект атлетического телосложения. Рим мельком глянул на него, чем-то охранник показался ему знакомым.
– Какой-то знакомый тип.
– Кто? – насторожился Пётр.
– Да тот, что ворота открывал.
– А, этот? Да это же наш Никола, помнишь его?
– Ещё бы, недавно его видел. Кандидатский всё сдать не могёт.
– Тоже в люди норовит! Каждый нынче крутится, как может!
– Это верно, вот и я начал крутиться с твоей помощью!
– А что? Правильно! Отконсультировал, бабки получил и нормалёк!
– Только вот мне кажется…
– Что тебе может казаться? Когда, кажется – это ведь галлюцинация, так вроде бы классифицируется?
– Скорее, иллюзия.
– Бабки-то реальные! Что ещё?
– Тут ты прав.
– За три минуты работы – двести баксов, да чтоб я так жил! А тебе что-то там кажется! Кстати, приехали!
Они вошли в скромное заведение, Пётр предъявил какую-то корочку, вышибала улыбнулся ему и кивнул на Рима.
– Это мой гость, – сказал бизнесмен.
– Строго у вас, – заметил Рим, когда они уселись за столик.
– А как иначе? – широко улыбнулся друг и щёлкнул пальцами, подзывая официанта. Он решил не делать вечеринку, а устроить встречу двух давних друзей.
Пётр отшил, присевшую было к столику, знакомую:
– Сегодня ты не в форме! – утвердительно обратился он к размалёванной девице. Она надула губки и тут же ретировалась.
Петру хотелось посидеть, пообщаться, а бабы, как известно, никак не способствуют разговору. Только-только сосредоточишься, так она повиснет на плече, требуя внимания к собственной персоне. Не сбросишь же её! Поэтому Пётр, так неожиданно грубо, отказался от услуг девицы.
Друзья сидели, толковали о том, о сём. И вновь обо всём. Вспоминали счастливые студенческие годы, связанные с ними приколы и огорчения, да и вообще, то смутное время в стране, когда среди коммунистов начался раскол, который привёл к перестройке и последующему краху империи – СССР.
– А помнишь, – сказал Пётр, – как нас на роды водили? Всех подряд, кто оказывался в этот момент в роддоме?
Конечно, Рим помнил, роды в то время считались диковинной редкостью. Студенты, занимаясь акушерством, за весь год могли ни разу не попасть на роды. Поэтому их загоняли в родзал по двадцать-тридцать человек одновременно. Они стояли кто где, особо активные старались пропихнуться ближе, акушерка немилостиво рявкала на них, кое-кого грубо отпихивала от стерильного столика. Счастливчики успевали краем глаза увидеть, как зарождается новая жизнь. Петька с Римом обычно видели только макушку родильницы, полагая, что более ничего интересного нет.
– А я вот запомнил такой случай, – задумчиво произнёс Рим. – Как-то оказался я в магазине, вроде бы за хлебом зашёл. Так вот, смотрю на огромную очередь – кажется, тогда минтай продавали – маленькая девчушка лет четырёх, тащит маму за руку и просит купить сахарку. Вот как! Я вспомнил сразу, что в своё время просил конфет, да ещё не всяких, а самых лучших, а она сахару просит.
– М-да, – задумчиво протянул Пётр, – а в ЦУМе что было? Голые прилавки и скучающие продавцы. Даже самое дерьмо разобрали, весь ширпотреб исчез!
– Зато теперь всюду изобилие! Всё, что душа пожелает! Только плати, успевай.
– И правильно. А когда и кому раньше удавалось попробовать зимой виноград? Это я о простых людях говорю. А бананы только в столице видели, и то по большим праздникам! Дрянь конечно, но всё-таки, – Пётр вроде бы захмелел.
– Как назад поедем? – кивнул Рим на полные рюмки.
– Ерунда! Шофёр на телефоне дежурит. Давай ещё графинчик уговорим!
– Пожалуй, мне хватит. Завтра работать надо.
– Да какая там у тебя работа? Оперировать что ли? В выходной до обеда отваляешься на диванчике, а потом всё пройдёт.
– А если вызов?
– Да какой у тебя вызов? Санитары скрутят-свертят, историю оформишь и делов-то! – Пётр щёлкнул пальцами.
Извечно добродушный, до неприятной слащавости, официант грациозно поставил на стол графинчик.
– Кстати, скажи, пожалуйста, Рим, чем всё же опасна шиза?
– Шизофрения – это болезнь. Вопрос твой странный.
– И всё-таки, попытайся ответить! – Петька отхлебнул коньячку и понюхал шоколадку.
– Это с какой стороны поглядеть, – задумчиво произнёс Рим.
– Давай, выпей, и всё встанет на свои места!
Рим последовал совету, почувствовал, что хмелеет. Что ж, иногда разрядка необходима. Он расслабился, и мозг начал работать легче, и язык свободнее выдавать мысли.
– Всё-таки это болезнь, как бы странно не звучало.
– Ты хочешь сказать, что всякая болезнь без лечения, в итоге приводит к смерти?
– Вот! Именно это и хочу сказать. Шизофрения приводит к полному развалу личности, инвалидизации, которая проявляется в неспособности себя обслуживать, а это состояние неизбежно заканчивается смертью.
– Так ведь руки-ноги целы! – недоумевал Пётр. В его голове никак не укладывалось, какой это инвалид с целыми руками-ногами?
– Нарушается адаптация. Человек теряет способность приспосабливаться к окружающей среде.
– Ну, ты даёшь! Нас же с детства учили: "Не надо приспосабливаться"! Даже термин выдумали – приспособленец!
– Я говорю об адаптации, а не о приспособленчестве!
– Слушай, я что-то подзабыл эти термины. Скажи по-русски!
– Очень простой пример: когда тебе холодно, что ты делаешь?
– Когда как. Когда сто грамм пропущу, когда с женщиной погреюсь.
– Вот видишь, тебе даже в голову не пришло, что в первую очередь ты оденешься потеплее!
– Ты что хочешь сказать? – нахмурился Пётр, в нём проснулся страх перед психиатром. – Я что ли, того?