- А портативной морозилки у тебя нет? Надо ее тебе подарить. Хотя, черт, у меня же нет денег!
- Не беспокойся о деньгах, Морган. Прошу тебя, очень прошу. У тебя столько неприятностей, что глупо думать еще и о деньгах, когда в этом нет абсолютно никакой надобности. Мы с Рупертом хорошо обеспечены, и ты можешь жить здесь…
- Подожди. Я еще не превратилась в инвалида. Восстановлю понемногу старые связи и найду какую-нибудь работу в Англии.
- Я так рада, что ты остаешься…
- Бог мой, что там за шум? Хильда встала:
- Это Саймон. Он уронил поднос с бокалами из-под шампанского. И они, вероятно, разбились.
- Милый Саймон. Он совершенно не изменился. Разве что выглядит и лучше, и взрослее, чем когда-либо раньше.
- Жизнь в браке явно идет ему на пользу.
- Подойди сюда, Хильда. Не прикасайся ко мне, но будь совсем рядом. Хочу смотреть на тебя. В Америке я иногда очень скучала по тебе.
- И я по тебе очень скучала. Я так обрадовалась, когда узнала, что ты приезжаешь.
- Наверно, ты плохо обо мне думаешь.
- Я люблю тебя, глупенькая.
- Мысль, что на самом деле в глубине души ты меня осркдаешь, была бы непереносима. Просто смертельна.
- Но я не осуждаю тебя, дурочка. Конечно, я пока ничего не понимаю. Но и когда пойму… О каком осуждении ты говоришь? Никогда. Ни за что.
- Я так надеюсь, что ты поймешь… Я как раз думала…
- Морган, ты знаешь, что Джулиус…
- Да. Я прочла об этом в вечерней газете. Купила "Стэндард" в лондонском аэропорту, и там была фотография Джулиуса.
- Странно. Правда?
- Невероятно. Мы ведь могли оказаться в одном самолете! Приятно было снова взять в руки милую старую "Ивнинг стэндард". Но оказалось, мне уже не разобраться в комиксах. Они как, продолжают историю Скромницы Блэз и Пчелки Билли?..
- Морган, Морган, Морган…
- Где этот гадостный платок? - Сняв очки, Морган уткнулась в него лицом. Ненадолго повисло молчание.
- Ты не знала, что Джулиус возвращается в Лондон?
- Я понятия не имела, где Джулиус. Знала только, что он уехал из Диббинса.
- Когда ты его в последний раз видела?
- Несколько месяцев назад. И кажется, что прошли годы. Абсурд. Садясь в самолет, я думала, что улетаю от Джулиуса. Прочь, прочь, прочь. А выясняется, что и он перебрался на эту сторону. Может быть, это судьба?
- Судьба… Морган, ты бросила Джулиуса или Джулиус бросил тебя?
- Вероятно, этот вопрос горячо обсуждался.
- Боюсь, что так, дорогая.
- Ладно. В буквальном смысле я бросила Джулиуса. Но по сути он бросил меня. Это все было так запутанно… И гадко, гадко, гадко.
- И все… действительно разрушено?
- Да. Все разрушено. Или разбито. Мы не общались с начала, да, с начала этого года, когда я буквально бежала из Диббинса, бросив студентов, занятия, все.
- Понятно. Именно тогда ты какое-то время мне не писала. Потом появился новый обратный адрес - Вермонт.
- Я жила там у старенького филолога-немца и его жены. Они совершенно не понимали, что происходит. Я - тоже. Я была невменяема. Да и теперь такая. Еще виски, пожалуйста. Чертовы кубики совсем растаяли.
- Я принесу еще.
- Нет-нет, не двигайся. Надеюсь, Джулиус здесь не появится?
- Руперт договорится с ним о встрече где-нибудь на стороне. Как ты думаешь, Джулиус попытается тебя увидеть?
- Нет. Но и прятаться не станет. Будет вести себя как ни в чем не бывало.
- Ты хочешь его увидеть?
- Нет.
- Мы позаботимся, чтобы этого не случилось.
- Как жарко, Хильда. Почти как в Нью-Йорке.
- Да, жарко.
Молчание. Морган поправила подушки. Обе внимательно смотрели друг на друга. Потом Морган сняла очки и сощурилась, хмуря лоб:
- Да-да-да. Я рада видеть тебя, Хильда.
- Тебе нужно поесть.
- Я завязала с едой. Живу на пшеничном виски и аспирине. Теперь перейду на шотландское виски и аспирин. А кстати, где мои вещи?
- Вещи? Ты имеешь в виду одежду, книги и…
- В первую очередь рукописи. Заметки по теории лингвистики, над которыми я работала перед отъездом в Южную Каролину, на конференцию, оказавшуюся столь чреватой последствиями.
- К сожалению, они все еще у…
- Я так надеялась, что ты их заберешь.
- Я пыталась. Но мне не позволили.
- Ясно.
- Что мне теперь надо сделать?
- В данный момент ничего. Мне хочется, чтобы ты была рядом, пока я не пойму, кто я и в чем смысл жизни. В чем этот смысл, Хильда?
- Думаю, что в любви.
- То есть в счастливом браке?
- Нет, просто в любви, ко всем и каждому.
- Это идея Руперта. Так? Думаю, что любовь сложнее, чем ему кажется. Тебя я люблю. Тут сомнений нет. Но иногда мне приходит в голову, что это единственная любовь, на которую я способна.
- Ты очень устала, моя дорогая. Сейчас не время обсуждать, кто ты и что такое жизнь. Ты будешь просто жить здесь, рядом со мной, и постепенно все образуется.
- Хочется верить, что ты права. Как Таллис?
- Ну… он…
- Он знает, что я в Англии?
- Не думаю. Питеру ты не писала?
- Питеру? Ах да, конечно, Питеру. Я не сразу поняла, о ком ты говоришь. Нет, я не писала Питеру.
- Видишь ли, Питер сейчас живет с Таллисом. Господи, это не то, что ты думаешь, идиотка! Он просто живет в доме Таллиса. Таллис ведь переехал. Это ты знаешь?
- Я ничего не знаю о Таллисе.
- Он отказался от дома в Патни чуть больше года назад.
- А как он выплатил ссуду?
- Понятия не имею. Так или иначе, он переехал в Ноттинг-хилл, арендует нижнюю половину дома и живет вместе со стариком-отцом, а теперь и с Питером.
- Господи, значит теперь Леонард у него на руках! Но Питер при чем тут?
- Питер вел себя странно в последнее время. Я кое-что писала тебе об этом, но ты, вероятно, забыла. Он проучился год в Кембридже и заявил, что больше туда не вернется, здесь жить не хотел, и в какой-то момент показалось, что переезд к Таллису - неплохая идея, была надежда, что Таллис убедит его вернуться в Кембридж, только пока это не получилось.
- Понятно. Как все же дела у Таллиса?
- Благополучно. Он… так сказать…
- Не мямли, Хильда, расскажи как есть. Ты знаешь, ведь я не была уверена, что смогу выговорить его имя.
- Я понимаю. Мне трудно о нем рассказывать не потому, что произошло что-то особенное, а потому, что как раз ничего особенного и нет. Он, как и прежде, читает эти свои лекции по профсоюзному движению, работает полдня в жилищном комитете Ноттинг-хилла, вошел в какой-то комитет по расовым проблемам, ну и, конечно, по-прежнему в Лейбористской партии и еще чем только не занимается. Я не так часто вижу его в последнее время, но, по-моему, все как всегда.
- А что с его книгой о Марксе и де Токвиле?
- Руперт сказал, он бросил ею заниматься.
- Как и следовало ожидать. Не вскакивай, Хильда, мне достаточно этого носового платка. О, Господи!
- Извини, дорогая… Но может, тебе уже хватит виски?
- Нет-нет. Последние шесть месяцев оно мне просто необходимо. Думаю, химия организма полностью изменилась. Он счастлив? Глупый вопрос. Разве когда-нибудь Таллис был счастлив!
- Когда заполучил тебя, наверно - да. Внешне он в общем бодр. Но всегда жутко озабочен. Такой, каким ты его знала.
- Какая-нибудь женщина присутствует?
- Насколько мне известно, нет. Морган, что все же ты думаешь относительно Таллиса?
- Ты хочешь знать, вернусь ли я к нему?
- Ну да. Я уверена, он… обрадуется тебе.
- Обрадуется? Не уверена. В самом деле не знаю, как поведет себя Таллис, если я попрошусь назад.
- А ты хочешь?
Морган молчала. Опустив голову, нюхала пустой стакан из-под виски.
- Нелепо отвечать "не знаю", и я не то что не знаю, а просто не понимаю сейчас ничего: ни себя, ни свой брак…
- Там, в Америке, ты о нем, вероятно, просто забыла?
- Как бы не так! Я въехала как миссис Броун, и я обречена была остаться миссис Броун. Разозлившись на что-нибудь, Джулиус начинал называть меня миссис Би.
- Я имела в виду, что, наверно, жизнь с Джулиусом просто-напросто смыла воспоминания о Таллисе.
- Жизнь с Джулиусом была фантастична. Но Таллис оказался несмываемым. Все это долгое время в Америке его лицо постоянно преследовало меня. По ночам, когда Джулиус уже спал, я часто видела в темноте устремленные на меня большие желто-коричневые глаза…
- Невероятно! У тебя чувство вины перед Таллисом? Ты должна это преодолеть.
- Почему? Я действительно виновата. Хотя все это глубже, чем просто вина. Его душа не отпускает мою душу. До сих пор.
- Это какое-то наваждение.
- Да. И оно связывает меня с Таллисом. Мне нужно освободиться. Сначала я надеялась, что Джулиус поможет, но он не приветствовал разговоры о Таллисе, а когда я все же пробовала рассказывать о Таллисе, это оказывалось… невозможным.
- Таллиса трудно описать. Но скажи, дорогая, тебе не хотелось добиться развода и выйти за Джулиуса?
- Хотелось. Но тут появлялось… трудно подобрать правильные слова… в общем, все, связанное с Джулиусом, было таким высоким, что оказывалось возвышеннее каких-либо мыслей о браке. Жизнь с ним была жизнью в мире героев, ну, например, Древней Греции. Воздух казался кристально прозрачным, и все было укрупненным, необыкновенным. Ты понимаешь хоть что-нибудь?
- Думаю, да. Джулиус человек выдающийся.