Осторожно, опустил тело, под огромной и густой сосной, на мох, между корней этого великана, полулёжа. Прислонил своё ухо ко рту в надежде услышать дыхание. Но шум дождя мешал и всё же, он услышал звуки, подающие признаки жизни. Всё делал интуитивно, иначе нельзя, другого выхода не существует. По близости нашел сломанный ствол небольшой сосны. Комель её висел на пне, на уровне его поясницы. Из камней и обломков сучьев смастерил рядом со стволом подставку, на которую поставил горбовик, а на ствол сосны – рюкзак. Уложил спальный мешок на рюкзак одним концом и другим на горбовик. Поднял и не без труда уложил на это сооружение промокшее, холодное и без признаков жизни тело. Протиснувшись, под это сооружение, просунул голову между рюкзаком, и горбовиком поправил лямки и поднял весь груз. Нежданная "спутница" лежала на левом плече на спине. Руки и ноги, чтобы не сползали, не туго закрепил ремнями и голову прикрыл углом спального мешка. Ткань этого мешка не промокаемая и это не делает его тяжелым. В обеих руках прочные палки. Впереди не далёкий, но трудный путь. Дождь стал реже и мельче, но не прекращается. Не смотря на все физические упражнения, чувствовал, что стало ещё холоднее. Приложил усилия, что бы тронуться с места. Повесу приходилось носить гораздо больший груз, но теперь всё что он нёс на себе давило к земле с такой силой, что казалось ноги врастают в землю. Их вытаскиваешь, а они с каждым шагом всё глубже уходят обратно. Выручали палки. Теперь у него четыре опоры и он постепенно приспособился к новой форме передвижения. Перенеся часть веса на руки и тем самым несколько разгрузив ноги, переставляя палки как при ходьбе на лыжах, идти стало легче. Движение в гору этому способствовало, не нужно было наклоняться вперёд, получалось как бы само собой. Здорово помогало умение отвлечь внимание от трудности и сосредоточиться на своих действиях. Вячеслав старался не думать о зимовье, о расстоянии и сложностях происходящего. Дождь продолжал делать своё гадкое дело. Сколько он прошел не знал. Ни по расстоянию, ни по времени. Казалось вечность. Состояние было полной отрешенности от действительности. Сверлила одна мысль: "Нужно идти, не останавливаться, я могу и должен дойти". И он, передвигая палками и ногами, шел. Наконец почувствовал, что подъём становится менее крутым и нагрузка ноши больше перемещается на ноги, значит, подъём скоро закончится, и по горизонтальному участку будет идти легче. Он вышел на перевал, а это почти горизонтальная его часть. Теперь повернул направо и шел по плато перевала. Нужно не пропустить спуск к зимовью, он почти не заметен. Вода текла по лицу, заливая глаза. Хоть и стало несколько светлее, но видимость отвратительная. Решил начать спуск в расчёте на то, что по диагонали сам спуск, получится более пологим, а это значит легче, будет идти. Плечи и поясница его давно потеряли чувствительность. Ноги стали как деревянные, а руки окончательно окоченели. Спускаться гораздо труднее, чем идти в гору. Груз тянет вперёд. Если бы не палки, удержаться на ногах было бы невозможно. Затрудняет движение и необходимость в осторожности, что бы, не нанести травму сучьями пострадавшей. Спуститься и найти зимовье стоило последних сил всего молодого организма. Только когда подошёл к двери, он понял: "Я не могу снять с себя поклажу, нет ни сил, ни способности производить необходимые для этого, движения". С каждым мгновением усиливалась слабость. Прислонившись к двери рюкзаком, с трудом согнул ноги и сполз на колени. Потом перевалился на правый бок и выбрался из своей ноши. Отодвинув всё от двери, открыл её. С большим трудом, окоченевшими, негнущимися и, бесчувственными пальцами развязал ремни. Превозмогая усталость, он втащил в зимовьё бездыханное тело. Потом из последних сил заволок остальное и закрыл дверь. Всё, на большее ни сил ни воли не осталось. В зимовье почти темно, малюсенькое оконце практически не пропускает света, да и откуда ему взяться. На улице, темень. Смутно сознавал, что нужно тепло. "Печь, необходимо растопить печь". И тут же понял, что ему это не под силу. Его тело от кончиков пальцев ног до кончиков пальцев рук дрожит, как будто находятся под электрическим током. К тому же чувствительность пальцев нулевая. Пальцы рук как деревянные, не гнутся, да и сами руки не слушаются. К счастью печь заполнена дровами и щепой, под которой уложена береста ещё с прошлого его посещения. Таёжное правило: позаботишься сегодня, пригодится через год. С полки смахнул коробок спичек на стол. Пытаясь достать спичку из коробка, но все усилия тщетны. Пальцы-кочерыжки не гнутся. Кое-как, прижав одной рукой коробок к столу, пальцем выдвинул его, спички высыпались на стол. Сжимает несколько спичек, пальцы их удерживают очень слабо. При попытке чиркнуть по коробку спички выпадают на пол. И так несколько попыток. Наконец спичка зажглась, поднес ее к топке печи и поджег бересту, от которой постепенно огонь перебрался на лучины и поленья. Теперь будет тепло. Лучиной, которую поджег от огня в плите, с трудом зажег лампу "летучую мышь". Нужно заняться девочкой, её тело дрожит и это, считал он, неплохой признак. Снял с неё мокрую одежду. Расстелил на нарах на сухое душистое сено покрывало, положил, дрожащее и синее от холода тело на нары, обтёр на сухо. Сухие дрова разгорелись и зимовьё наполнялось теплом. Снял с себя промокшую одежду, обтёрся насухо. От тепла стало клонить ко сну. Голова как в тумане. Только сознание, того, что это необходимо делать заставляет его держаться на ногах. Теперь необходимо оказать первую медицинскую помощь, как ей, так и самому себе. Для этого ему нужно было заварить зелье. Высушенные коренья, ягоды и травы заготовлены, одним из травников, с прошлого года. И снова проблема, нет воды. За дверью ливень, но каково опять под его струи. Выставив ведро под поток с крыши, вода быстро заполнила его, он занес его в зимовье. Заложил всё необходимое в чугунок, залив водой, поставил в отверстие на плиту. Пока готовилась спасительная жидкость, растирал вафельным полотенцем тело страдалицы. Правда, из-за сильной дрожи рук, да и всего тела эта процедура ему удаётся плохо. Два человеческих дрожащих существа, одно другому пытается оказать помощь, наверно такое зрелище, не для слабонервных. Вячеслав поймал себя на том, что из глаз у него текут слёзы. Это от обиды на своё бессилие. Но ещё не всё сделано. Прежде чем расслабиться, нужно ещё много сделать. Варево закипело. Сняв чугунок с плиты, поставил его на стол. Закрыл отверстие на плите. Теперь, пока остывает содержимое чугунка, занялся одеждой. На полу стало мокро от стекавшей с неё воды. Всё снятое с обоих бросил в угол на скамейку, подумал: "Сушить буду утром, если выживу".
Растирался насколько возможно, полотенцем. Разлив взвар по разной посуде, что бы быстрее остыл, пытался отогреть руки у плиты и о чугунок. Наконец ладони и пальцы начали обретать чувствительность. Пальцы пронизывали, как будто сотни мелких иголок. И это вызывало маленькую радость. Подкидывал поленьев в печь. В зимовье становилось жарко. Наконец лекарство готово, можно приступать к процедурам. Налил большую кружку и, подняв голову девочки, понемножку влил ей в рот, следя за глотками. Главное не дать захлебнуться. Но у них всё получается на этот раз хорошо. Налил в миску взвара, смочил в нём ладони своих рук, массируя, втирал сначала в её плечи, шею, грудь ему казалась особенно холодной и посиневшей, но руки не теплее, а вот самым холодным оказался живот и ступни ног. Особенно старался массировать подошвы и пальцы ног. Напоследок, промассировал уши. На себя практически сил не осталось. Выпил не большими глотками кружку взвара. Нужно сказать, что и врагу не пожелаешь такой отвратительной горечи. Казалось, в нём сосредоточились все самые горькие противности. Хина после этого питья сносный напиток. Если не считать болей в мышцах, скованность всего тела, и не брать во внимание полный упадок сил, то Вячеслав был уже в порядке. Расстегнув спальный мешок, получилось большое одеяло. Сдвинув бедняжку к стенке, укрыл одеялом. Подбросил в печь поленья лиственницы, плотно закрыл дверцу. Огонь дружно и весело потрескивал и попискивал, делая своё доброе дело. В зимовье стало жарко, это хорошо ощущалось, холод покидал застывшую плоть. Сев на нары, Вячеслав хорошенько натер ступни ног взваром, потушил "летучую мышь" и залез под одеяло. Под одеялом чувствовался холод. Тело девочки, как ледышка. Сообразив, что теплу то здесь взяться неоткуда, убрал одеяло к стенке и заметил, что из-под, нар по стенке сквозит холодный воздух. Откуда бы это? Сеном и краем одеяла заткнул щель между нарами и стеной. Тело девушки холодное, по нему пробегает мелкая дрожь, маленькие груди и сосочки кажутся прозрачными, дыхания не слышно. Приложив ухо к груди, ощутил медленное дыхание и удары сердца. Ничего, мы ещё поборемся за жизнь. Встал. В зимовье стало жарко, как в бане, даже дощатый пол был тёплый. Снова зажег свет, достал из горбовика бутылку со спиртом и смочил им полотенце. Осторожно протёр спину девочки и ноги до ступней. Место, где она лежала холодное. Вячеслава лихорадило, хотя всё тело было горячее. Лег на ары, холода не почувствовал. Осторожно обнял замёрзшее тело, прижимая спиной к себе. Плохо, что соображая, шепнул: "Выжила бы".
Не успев положить голову, заснул, последняя мысль: "Через два часа процедуры нужно повторить, не проспать бы".
Проснулся от слабых толчков в грудь. Голова как с похмелья. Старался понять, что происходит. В памяти восстановилось происшедшее. Поднимаясь на локте и увидел рядом распластавшееся тело несчастной. Она негромко стонала, губы сухие и красные и вся она пылает жаром.
Первое, что он понял: проспал.