Курил трубку он с чувством, изредка выпуская тонкой струйкой сизый дымок. Проходя в очередной раз мимо, Вячеслав почтительно поздоровался с ним, ему был симпатичен этот загадочный старец.
– Самбайну, – склонив голову, сказал молодой человекэ.
– Мэндээ, – ответил старец, и продолжил. – Хубун наша ириштэ, – и показал ладошкой на скамейку рядом с собой.
Вячеслав подошёл и сел. Ата Ташты-бай заговорил:
– Мая знаит твоя имя, мая хочит немножко говорить, твоя мама Зина хорошо дружил моя жинка, теперь давно нет. Как живет Зина? Давно не видел, однако.
Вячеслав рассказал ему, как он с мамой живёт. В разговоре он спросил Ата Ташты-бая, чем он занимался в молодости.
– Однако, сколько есть память, всегда охотник, большой зверь не стрелял, больше, однако, лиса, куница, соболь, шибко хорошо брал, белка много брал, рысь было попадал.
После они ещё не раз обсуждали охотничьи дела.
Однажды Ата Ташты-бай сказал:
– Сын хотел, один был, медведь задрал, больше парня не был, дочка слабая, – помолчав, предложил. – Давай, однако, охотника из тебя учить буду. Будешь пушнину то добывать, хороший работа, однако.
Вот и получил Вячеслав от него много полезных знаний по пушной охоте и премудростям таёжного выживания. Научил, что нужно взять с собой из провианта и чем запастись на всякий случай.
– Пойдёшь зимовать, зима суровая, рисковать нельзя, глупо, лишний раз лучше поспать.
Рассказывал Ата Ташты-Бай своему ученику о своих тайных местах, где водились разные пушные зверьки, об их повадках и способах лова на различные самодельные ловушки, пасти, петли и многие другие самоловы.
Первый раз посоветовал идти на зимовьё, куда Вячеслав и собирался теперь. Подробно рассказал, как его найти и предупредил:
– Токо не надо ходи по ручью, живи на зимовьё, охота ходи по хребет на россыпь и падям, – старательно рассказывал, где россыпи, как на них искать зверюшек, где и какие пади. – Там може попадёт тебе мои поставы, сгнили, однако давно, – с сожалением сказал он перед отъездом, молодого охотника в тайгу.
В тайгу Вячеслав ходил с детства и раньше, за грибами, разной ягодой, за черемшой и кедровым орехом, как правило в компании, со взрослыми. С дядей приходилось и на охоту ходить, на лисиц, зайцев, на боровую дичь, он брал Вячеслава с собой иногда даже с ночевкой в зимней тайге, под сенью сосен в снегу у костра. Юношей с друзьями, по ранней осени, ходили за кедровым орехом и жили прямо в кедровнике по нескольку дней. В таких походах, бывало, случались, различные неожиданные истории. Так что теперь Вячеславу осталось только перетащить всякую всячину, которую он привёз по тележнику на двух волокушах. Лошадей и волокуши он нанял в бурятском улусе, в который приехал на попутной полуторке из Улан-Удэ. От города до улуса более двухсот километров, а от улуса до тайги около десяти, да и по тайге не меньше. Хозяин лошадей, его имя Доржи, встал утром ещё до восхода солнца и разбудил Вячеслава. Умылись выпили чаю с лепёшками и хурудом, это плотный творог, покрытый крутой сметаной и выдержанный на солнце, который приготовила его мать. Чай готовится тоже национальный, хорошо заваренный брусочный зелёный с молоком, бараньим жиром и поджаренной пшеницей. После такого завтрака есть не хочется до вечера. Волокуши и весь скарб с Доржи уложили на телегу с вечера. Вячеслав ещё допивал свой чай, а Доржи уже запряг лошадь в телегу. Не теряя времени они тронулись в путь. Доржи верхом, Вячеслав на телеге. Солнце едва начало брезжить. За нами увязался молодой пёсик, лайка. Несколько раз Доржи пытался его прогнать обратно, но тот каждый раз догонял вновь в конце концов, Доржи махнул рукой: "Пускай, пригодится, тебе лучше будет". Их отъезд сопровождался голосами просыпающегося улуса, из него доносились негромкие голоса людей, задорные петушиные переклички, ленивый лай собак и призывное мычание ещё не подоенных коров. Все утренние звуки слышались как-то по-особому, они как бы, звенели в хрустально чистом пространстве, и казалось, существовали сами по себе. Выехав за околицу, они ехали по дороге, которая пролегает по бескрайнему лугу, покрытому густым и высоким душистым разнотравьем. Над лугом медленно начинает подниматься прозрачный туман. Потянуло прохладой. С восходом солнца то тут, то там раздаются пересвисты сусликов. Высоко в небе слышится песня жаворонка. Ехали молча. Каждый думал о чем-то своем. Под монотонные и глухие звуки копыт и пофыркивание лошади одолевала легкая дрёма. Солнышко начинало своим утренним теплом рассеивать туман и трава от росы казалась особенно свежей и сочной. Возникла мысль: "Лошадям, наверное, очень хочется остановиться и пощипать эту аппетитную травку".
В лесу прохладно и темно. Воздух пропитан ароматами хвои, смолы и прелой листвы. Вскоре дорога приблизилась к ручью и дальше двигались вдоль его берега густо поросшего лесной чёрной смородиной. Кусты высокие обильно увешены гроздьями крупных черных ягод с тёмно-синим отливом и настолько густые, что ручья за ними не видно. Его присутствие угадывалось по звонкому журчанию. Дорога становилась всё менее проходимой для телеги, в некоторых местах приходилось её перетаскивать через камни и корни. После трех часов мучений сделали привал. Выпрягли лошадь из телеги. Сняли волокуши: это приспособления для транспортировки груза по таёжным тропам. Перегрузили всё с телеги на волокуши, закрепили сыромятными ремнями поклажу, запрягли в них лошадей и двинулись дальше. Дорога идёт все круче вверх. Лошади часто спотыкаются, волокуши переваливаются и перепрыгивают через корни и камни, все устали. Доржи говорит:
– Скоро будет поляна и привал. Лошади будут пастись, у нас появится возможность отдохнуть, покушать.
Доржи не охотно и мало говорит. Вячеслав не говорит по-бурятски, хотя кое-что понимает, а Доржи плохо говорит по-русски. Впрочем, каждый из них хорошо знает, что должен делать. Вот, наконец, и поляна. Как только они вышли на неё, лошади оживились и прибавили спрыти, достигнув двух столетних стройных лиственниц, растущих на поляне, они остановились, и по их виду было понятно, что теперь никакая сила с этого места этих двух лошадок не сдвинет.
Лошадей распрягли, стреножили и отпустили пастись. Фыркая, потряхивая гривами и разгоняя оводов и мошку хвостами, они стали отдавать должное сочным травам. Доржи принялся разводить костёр, а когда пламя занялось, пошёл к ручью за водой. Вячеслав стал готовить еду. Пока лошади насыщались и пили воду из ручья, они хорошо отдохнули. Солнце стояло в зените. И снова в дорогу. Дальнейшая дорога была ещё труднее. Подъем круче, а деревья чаще, мелкий и густой кустарник ещё больше затруднял движение. К вечеру они подошли к подъему, который лошади не могли преодолеть даже без волокуш. Быстро разгрузили привезённое. Развернули волокуши вручную и Доржи с лошадьми ушел домой, торопится до темна, выйти из леса. Вячеслав спешил всю поклажу подвесить как можно выше на деревьях, для чего срубил несколько сухостойных жердей. Сколотил наскоро лестницу и с её помощью уложил жерди на сучья близко стоящих сосен, на которых и разместил поклажу. Лайка, которая не давала о себе знать, появилась неожиданно. Молодой человек удивился:
– А я думал ты домой убежал, ну проказник Пёсик, однако-таки буду тебя назвать, – собачка, виляя хвостом, стала ластица к новому хозяину.
Развел костёр, поужинал, завернулся в спальный мешок, уложился между корнями огромной сосны вблизи от костра. Заснул быстро. Сон хоть и крепкий, но в тоже время чуткий. Ночь прошла без приключений. Проснулся рано. Солнце, где-то ещё далеко. Выбравшись из спального мешка, ощутил прохладу влажного таёжного воздуха. Утренний туалет и в дорогу. Снял с подвески горбовик, это фанерный ящик с лямками и крышкой, в нём боеприпасы и другая мелочь, которую не желательно измять и замочить. Ещё снял рюкзак. Собрав то, чем пользовался вечером и завернув это в спальный мешок, водрузил всё на себя. Горбовик сзади, спереди рюкзак, спальный мешок закрепил на горбовике. Костёр затушен. Можно двигаться.
Молодые годы, неплохая физическая закалка позволяли без особых усилий нести свою поклажу. Его путь будет пролегать по гребню отрога, который спускается от хребта, за ним находиться его зимовье. Идти придётся всё время в гору, перешагивая через камни, корни и густой низкий кустарник. Тропы нет. Пробирался между стволов сосен. Благо, что они на хребте не очень густо растут. Дорогой его развлекали шустрые бурундуки, вездесущие кедровки перелетают с кедра на кедр, иногда угадывался звук прошедшего крупного зверя. Привал часа через два пути. Завтрак, пятнадцатиминутный отдых и снова в дорогу. Нужно перейти через перевал до наступления темноты. В тайге ночь приходит быстро. А в темноте, в лесу ориентироваться довольно сложно, да и не безопасно.
На перевале необходимо сориентироваться, во время свернуть в сторону, чтобы подойти к спуску в нужном месте. А там, на спуске тоже не сахар, гружёному под гору идти труднее, чем идти в гору. Так что приходится носильщика не жалеть. На пот, стекающий по лицу и шее и на жаркий день обращать внимания некогда. Вячеслав наметил себе место следующего привала для короткого отдыха. Где-то уже не далеко должны быть несколько берёз. Одна из них причудливо изогнута почти у самой земли и на ней будет удобно присесть и снять поклажу.