– По всей видимости. – Ред потер лоб.
– Это немыслимо, – пролепетал Стем. – Зачем ей так поступать?
– Ну, она… может, она боялась, что я заставлю ее тебя отдать, – предположил Ред. – Что велю вернуть тебя Би Джей Отри. И это правда, я бы так и сделал.
Стем раскрыл рот.
– Ты бы меня отдал?..
– Стем, ну сам подумай: это совершенно безумное соглашение.
– Но все же…
– Все же что? По закону ты сын Би Джей.
– Тогда хорошо, что она больше здесь не появляется, – горько произнес Стем. – Она ведь умерла, да?
– Да, если мне не изменяет память.
– Если не изменяет память! – обвинительным тоном бросил Стем.
– Стем, богом клянусь, я понятия не имел. Я едва знал эту женщину! Не понимаю даже, где твоя мама раздобыла нотариуса, который согласился такое заверить.
– Да какой нотариус! Посмотри, что тут за язык. Она старалась, чтобы текст звучал юридически. "Причитающиеся ему в таком случае права и привилегии", "до тех пор и только в том случае", но какой нотариус напишет "когда только пожелает"? Что за официальный документ в один абзац? Она сочинила все это сама, она и Би Джей. Нотариус ничего не заверял!
– Должен признаться, – Ред опять посмотрел в контракт, – я слегка… обескуражен.
Стем безрадостно хмыкнул.
– Иногда твоя мама бывала… В смысле, Эбби бывала… – Ред затих.
– Слушай, обещай мне, – попросил Стем, – обещай, что никому не расскажешь.
– Что, вообще никому? Даже Денни и девочкам?
– Никому. Обещай, что будешь хранить молчание.
– Почему? – спросил Ред.
– Я так хочу.
– Но ты уже взрослый. Это ничего не изменит.
– Я серьезно. Забудь, что видел этот документ.
– Ну… – Ред, потянувшись вперед, передал бумагу Стему.
Тот сложил ее и спрятал в карман рубашки.
Оказалось, что ящика Реда для всех бумаг Эбби не хватило. Распоряжения о похоронах в итоге нашлись в ее шкафчике под подоконником – среди программок с похорон родителей и брата, а также с "церемонии памяти" некой Шаванды Симмз, о которой никто в семье и слыхом не слыхивал. И нет, Эбби не хотела, чтобы на ее похоронах звучали "Приятные вибрации" или "О благодать". Она заказала "Овцы могут пастись спокойно" Иоганна Себастьяна Баха и "Арию брата Джеймса". К счастью, петь и то и другое будет хор, лишь на гимне "Встретимся ли мы с тобою?" следует присоединиться конгрегации. Друзья и/или семья при желании могут выступить с речью (такая формулировка поразила дочерей Эбби своей жалкой робостью), а преподобный Сток должен произнести речь короткую и, если возможно, "не слишком религиозную".
Упоминание о преподобном Стоке всех разволновало. Сначала они не понимали, кто это. Затем Джинни сообразила: наверное, пастор Хэмпденского братства, маленькой церкви, куда Эбби время от времени ходила, поскольку принадлежала к ней в детстве. Но официально Уитшенки – по крайней мере, в сочельник и на Пасху – посещали церковь Святого Давида, и именно там Аманда заказала отпевание на утро понедельника в одиннадцать. "Но так ли уж это важно?" – размышляла она вслух. Ред сказал, что да. И, вероятно считая Нору экспертом по религиозным делам, поручил ей позвонить в церковь Святого Давида и преподобному Стоку. Нора ушла на веранду, а когда вернулась, сообщила, что преподобный Сток уже несколько лет как отошел от дел, но преподобный Эдвин Элбин скорбит об их утрате и после обеда зайдет детально все обсудить. Ред при слове "зайдет" побледнел, однако поблагодарил Нору за помощь.
Потихоньку все в семье выходили из строя. Сыновья Стема просыпались по ночам и через холл бежали в кровать к родителям. Стем забыл отменить встречу с дамой из Гилфорда, намеревавшейся заказать большую пристройку к своему дому. Джинни и Аманда поссорились – Аманда заявила, что если Александр и занимал особое место в сердце Эбби, то лишь потому, что "он такой… ну… сама понимаешь".
– Какой такой? Какой? – взвилась Джинни.
Аманда сказала:
– Неважно, – и демонстративно замолчала.
Не прошло и десяти минут, как Деб ударила Элизу в глаз – та утверждала, будто бабушка однажды призналась ей, что любит ее больше всех.
– Итак, чем их сегодня развлечь? – процитировал Ред строчку из стихотворения Кристофера Робина, которую Эбби всегда вспоминала, если у детей вспыхивал очередной скандал, и лицо его тотчас исказилось от горя. Ред, видно, отчетливо услышал в голове веселый голос жены.
Денни, по обыкновению, подолгу пропадал у себя в комнате, и никто не знал, чем он занят, хотя иногда оттуда доносились его разговоры по мобильному. Но с кем? Загадка. Между тем даже Хайди принялась выкамаривать. То и дело залезала в помойное ведро под кухонной раковиной и оставляла под обеденным столом отвратительные кусочки жеваной фольги.
– Вы, девчонки, скажите, если я начну выглядеть как сумасшедший старикашка, – попросил Ред дочерей. – Мамы теперь нет, следить за мной некому.
К концу недели он заляпал рубашки едой и буквально не снимал шлепанцев, но от любых замечаний и предложений отмахивался.
– Знаешь, папа, – заметила как-то Джинни, – по-моему, этим твоим брюкам место на помойке.
А он ответил:
– Ты что? Я только-только их как следует разносил.
Когда перед похоронами Аманда предложила отнести в химчистку его костюм, Ред сказал, что не нужно – он наденет дашики.
– Что? – не поняла Аманда.
Он вышел с веранды. Дочери в ужасе уставились друг на друга. Через несколько минут их отец вернулся с чем-то вроде короткой туники, бирюзовой и до того яркой, что она просто била по глазам.
– Мама сшила на нашу свадьбу, – объяснил он. – Вот я и подумал, что логично это надеть на ее похороны.
– Но, папа, – возразила Аманда, – ваша свадьба была в шестидесятых.
– И что?
– Ну, может, в шестидесятые такое и носили, хотя я не вполне… Но уже полвека прошло! И швы размахрились, смотри. И под мышкой порвано.
– Значит, надо зашить, – невозмутимо ответил Ред. – И будет как новенькая.
Аманда и Джинни обменялись многозначительными взглядами. Ред эти взгляды перехватил – и резко повернулся к Денни, который валялся на диване и переключал каналы телевизора.
– Это легко починить? – осведомился Ред, показывая сыну дашики на проволочной вешалке. – Да?
– Что? – Денни взглянул на рубашку. – А, да, конечно. Я зашью, если найду нитку такого цвета.
Девочки застонали, но Денни встал, забрал у Реда дашики и вышел.
– Спасибо! – крикнул Ред ему вслед. Потом обратился к дочерям: – У меня есть к этому вельветовые штаны. Серое ведь подходит к голубому, да?
– Да, папа, – сказала Аманда.
– На нашу свадьбу я надел брюки клеш. Бабушку Далтон от ужаса чуть удар не хватил.
У них не осталось фотографий со свадьбы: Эбби утверждала, что фотограф нарушит праздничную атмосферу. Поэтому Джинни спросила:
– А в чем была мама?
– В чем-то таком длинном, летучем, не помню, как называется… каплан?
– Кафтан?
– Да, точно. – Его глаза наполнились слезами. – Она была очень красивая.
– Да, представляю.
– Я знаю, что не имею права спрашивать: почему она? – заговорил Ред. Слезы бежали по его щекам, но он, казалось, не замечал их. – Мы прожили вместе сорок восемь прекрасных лет – многим столько не достается. И я знаю, что должен радоваться, что она ушла первой, ведь она без меня не справилась бы. Текущий кран не могла бы починить!
– Да, папа, – всхлипнула Джинни; они с Амандой тоже плакали.
– Но иногда мне все равно хочется спросить, понимаете?
– Да, папа, понимаем.
Карла была не в восторге, что из-за похорон Сьюзен пропустит школу. Все слышали, как Денни спорил с ней по телефону. "Она любимая внучка моей матери, – говорил он. – И, по-твоему, ради этого нельзя пропустить какой-то кретинский тест по математике?" Сошлись на том, что Сьюзен приедет, но ночевать не останется и во вторник утром опять пойдет в школу Сразу после завтрака в день похорон Денни отправился на вокзал встречать дочь. И вернулся с девочкой куда более серьезной и чопорной, чем та, что ездила с ними на море. На ней было угольно-черное платье со строгим белым воротничком, черные колготки и черные замшевые туфли; под платьем проступал скомканный, пока не очень нужный лифчик. Мальчики Стема смотрели на Сьюзен робко и не заговаривали с ней, но она увела их на веранду, и через несколько минут до кухни, где еще завтракали взрослые, долетала детская болтовня.
Ред сидел в просторных вельветовых штанах и дашики, поражавшей воображение много больше, чем когда она висела на вешалке. Рукава пузырились над манжетами с резинкой и придавали Реду пиратский вид, а из глубокого разреза на груди торчала метелка седых волос. Однако Нора сказала: "Ой, как замечательно Денни ее залатал!" – и Ред обрадовался, видимо не заметив, что об общем впечатлении невестка умолчала.
Позвонили в дверь, залаяла Хайди. Все засуетились. Это пришла Ри Бэском, которая согласилась посидеть с мальчиками. Выдав ей необходимые распоряжения, Стем, Нора, Ред, Денни и Сьюзен вышли через заднюю дверь и сели в машину Эбби. Денни – за руль, Ред рядом с ним. Все десять минут до церкви Ред молчал и смотрел в окно. На заднем сиденье Нора беседовала со Сьюзен. Что в школе в этом году? Как мама? Сьюзен отвечала вежливо, но коротко, как будто считая святотатством хоть на секунду забыть о похоронах. Денни, останавливаясь на светофорах, барабанил пальцами по рулю.