Ситуация была на редкость дурацкая для обоих. Андрей нервничал, но держался с достоинством. Николаев исподволь, с каким-то болезненным неприязненным интересом разглядывал любовника дочери.
- Только я вас прошу… как договаривались… Чтоб Валерка не знала…
- Да, конечно, - торопливо кивнул Андрей. - Как она?
- Лежит пока. Крови много ушло… Ну и психиатры там… разговоры всякие…
- Это обязательно при суицидном состоянии.
- Ну да.
Они неловко помолчали. Был яркий солнечный день, сквозь плотную завесу выхлопных газов пробивались весенние запахи - оттаявшей земли и набухших почек. Родители вели празднично одетых детей в театр - замысловатый дворец из бетона. По другую сторону проспекта высилась каменная громада университета.
- Вы не волнуйтесь, - сказал Николаев. - Я не за тем пришел… И жена никуда не пойдет… Я просто… понять хочу… - Он развел руками, не зная, как объяснить.
- Вы поймите меня правильно, - заговорил Андрей. - Постарайтесь поставить себя на мое место. Встречаю я девушку… У меня жена искусствовед, смотрит спектакли по всей стране. Полгода в командировках как минимум. Я живой человек, в конце концов… Ну вот представьте, - неожиданно разозлился Андрей. - Стоит такая лахудра, извините… накрашена так, что лица не видно - откуда я знаю, сколько ей лет?.. Я пригласил, так, мимоходом. Она пошла - ночью к незнакомому взрослому мужчине. Что я, по-вашему, должен был подумать?.. И потом - я ведь не маньяк, не насильник… Я был просто потрясен, когда понял, что она девочка… после всего этого…
Николаев молча слушал, глядя в сторону, болезненно морщась.
- Она действительно сама пошла? - спросил он.
- Я взрослый человек! Смешно было бы мне валить на девчонку. Но это была ее инициатива… Она решила, а я… как кролик для эксперимента, честное слово!
Николаев тоскливо смотрел на детей, торжественно идущих в театр, переполненных ожиданием чуда.
- Вы встречались потом?
- Она приходила ко мне на лекцию, - Андрей кивнул через плечо на университет.
- А что вы читаете? - поднял голову Николаев.
- Литературу начала века.
- А как можно… ну, ознакомиться?
- Возьмите хрестоматию - в любой библиотеке.
Николаев покивал и снова опустил голову.
- Не понимаю я чего-то… - сказал он. - Мы ведь тоже не подарок были. Клеши тридцать сантиметров, с лампочками, батарейка в кармане. Да вы помните! Старухи вслед плевались. Патлы у меня были - вот досюда…
- Нет, нас стригли, - улыбнулся Андрей. - Весь класс с урока снимут - и в парикмахерскую строем…
- Ну да. Твист рубали - учителям назло…
- "Битлы" только начинали…
- Ну да! Но ведь не так, как они сейчас, - Николаев помолчал. - Она ведь меня просто не видит. Не так, чтобы изображает чего-то, а будто нет меня. В стену насквозь смотрит…
- А я со своим парнем нормально живу, - пожал плечами Андрей. - Хотя… честно говоря, иногда случайно взгляд поймаешь - страшновато становится…
- Я ведь не про то, что мы вот хорошие, а они плохие. Просто не понимаю я… И с ней, и вообще… Не пойму, что происходит. Жили-жили, и вдруг все кувырком полетело, все через голову. - Николаев мучился от своего косноязычия, никак не мог найти верные слова. - Я один раз за угонщиком шел, разогнался километров до ста, не заметил, что асфальт впереди разобран, ремонт - влетел на булыжники: трясет, голова чуть не отлетает, руль из рук рвет. И не поймешь: то ли по тормозам бить, то ли газу дать, чтоб быстрее проскочить… - Он уныло замолчал. - Авария какая-то…
Андрей сочувственно кивал, не очень понимая, о чем речь, но готовый поддержать разговор.
- Ладно, - сказал Николаев. - Извините, что оторвал… Только Валерке не говорите.
- Вы не волнуйтесь. Больше ничего не будет - это я вам гарантирую, - заверил Андрей.
- Да теперь-то что. - Николаев махнул рукой и, сутулясь, пошел прочь.
Валерка неторопливо подходила к школе, жевала резинку, небрежно закинув сумку за плечо. Рукава формы была закатаны, левый локоть перетянут тугой повязкой.
Вчера ее, наконец, выпустили из больницы, взяв честное-пречестное слово, что она больше никогда так делать не будет. Валерка пообещала. Ей до смерти надоел психиатр с серьезной рожей и дурацкими вопросами, соседки по палате, истеричные плаксивые девки. С ними было скучно. Каждый день в больницу со всей Москвы свозили суицидников, неудавшихся самоубийц, "таблеточников", "висельников", "парашютистов", быстро откачивали и распихивали в переполненные палаты. Первое время они лежали, отвернувшись к стене, потом начинали взахлеб, не слушая друг друга, рассказывать свои трагедии. Восьмиклассница, которую бросил мальчик, узнав, что она беременна, попыталась по второму разу перепилить вены какой-то железкой. Больше в палате никого не было, вставать было лень, и Валерка запустила в нее яблоком…
На крыльце школы Валерка столкнулась с Леной.
- Привет, - робко сказала та.
Валерка молча прошла мимо.
- Валерка… Ну, Валер… - Лена догнала ее. - Я все объясню… Я не виновата, честное слово… Валера! - Она заступила дорогу.
Валерка остановилась, равнодушно глядя в лицо подруге.
- Ну, послушай, пожалуйста. - В глазах у Лены уже копились слезы. - Я тогда… Я тебе про него говорила, из двенадцатой школы… Почему - тебе можно, а мне нельзя?.. А мать… - Слезы покатились по щекам. - Ты же знаешь, она меня насквозь… Сразу, как я вошла… Они меня под лампу ставят, и сами сидят, как на допросе… а я подумать не успеваю… - Лена торопливо, двумя руками вытирала слезы. - Честое слово, сама не знаю, как я про тебя… Я ее просила не ходить…
Валерка с холодным любопытством разглядывала плачущую подругу.
- Они… они меня на колени поставили… Мать меня к врачу водила… Это ужас какой-то!.. Это ты виновата! - закричала вдруг Лена. - Ты! Лезешь, как дура! Все из-за тебя! Ненавижу!
Валерка обошла ее и направилась в класс.
Она сидела в классе рядом с раздавленной, несчастной Леной, смотрела в окно, медленно перекатывая во рту жвачку.
Историчка у доски рассказывала о первых пятилетках.
Валерка вдруг поднялась, бросила учебник в сумку и пошла из класса.
- Николаева… Ты куда? - растерялась прерванная на полуслове историчка.
- Надоело, - устало сказала Валерка.
Класс загудел. И затих.
Историчка подбежала к двери, закричала в коридор:
- Николаева! Вернись! Вернись, я сказала!.. - с силой захлопнула дверь, подошла к столу, нервно спросила: - Так, на чем я остановилась? Да… - Она прикусила губу, пытаясь удержать слезы, - Значит, одна тысяча девятьсот двадцать четвертый год… - села и закрыла лицо руками.
Класс молчал. В тишине историчка всхлипнула, полезла в портфель за платком.
- Смотрите, смотрите, - сказала она, аккуратно вытирая слезы. - Интересно, да?.. Вы у меня на экзаменах заплачете. Тогда я посмотрю…
Андрей назначил встречу у подземного перехода на Калининском - у него было выступление на торжественном вечере в Доме литераторов. Когда Валерка, наконец, дозвонилась до него, он разговаривал сухо и коротко и называл ее Валерой в мужском роде.
Был конец рабочего дня, мимо них вверх и вниз по переходу текли толпы людей, некоторые оглядывались на эту странную пару: взрослого солидного мужчину в строгом костюме с галстуком и пестро раскрашенную девицу с торчащими во все стороны желтыми волосами, в кожаной куртке с железными бляхами и цепью на шее.
- А что, собственно, случилось? - спросила Валерка.
- Ну что ты, ничего не случилось, - раздраженно развел руками Андрей. - Все в порядке! Ты режешь вены, все на ушах стоят - все нормально!
- Черепа приходили? - насторожилась Валерка.
- Какая разница - кто приходил? Не в этом дело!
- А ты-то что волнуешься? - пожала плечами Валерка. - Не тебе же я вены порезала!
- Идиотизм! Детство какое-то! - Андрей досадливо покривился. - Я просто привык общаться со взрослыми людьми. С нормальными людьми! Ну что еще выкинешь? Чего еще ждать? Заранее предупреди, будь добра!
- Испуга-ался, - сочувственно протянула Валерка. - Бедненький Андрейчик испугался. - Она погладила его по щеке.
Андрей со злостью отбросил ее руку.
- Бедный заинька испугался! Не бойся, маленький, все будет хорошо. Тебя-то уж это никак не коснется… Слушай! - оживилась вдруг Валерка. - Хочешь, я тебе одну вещь покажу? Ужасно интересно! - Она закатала рукав и стала разматывать бинт. - Нет, правда, ты такого не видел…
- Перестань… - Андрей схватил ее за руки, оглянулся на прохожих. - Ну не надо… Ну что ты, в самом деле… - тоскливо уговаривал он.
- А впрочем… - Валерка закатила глаза к небу, размышляя: - С твоими нервами - помрешь ведь на месте. У тебя ведь и с сердцем неважно, да? В твои-то годы! А желудок, почки - ничего? В порядке? Ладно, живи, - милостиво разрешила она, заматывая бинт. - Живи спокойно, дорогой товарищ! Скучно с тобой, господи! - вздохнула она. - Ладно, чао! - Она повернулась и пошла было, но тотчас вернулась, шаря по карманам, достала трояк и воткнула ему в нагрудный карман парадного пиджака. - Привет жене!
Она шагала по улице, весело посвистывая и независимо поглядывая по сторонам. Сорвала на ходу маленький клейкий, только что вылупившийся из почки листочек, положила на язык. Лист был смолисто-горький.
Ее обогнал белый "Жигуль" - "восьмерка", из окон смотрели четверо взрослых парней. Валерка прошла мимо. "Восьмерка" снова заехала вперед. Дождавшись, пока Валерка поравняется с машиной, загорелый, коротко стриженный парень открыл окно и крикнул улыбаясь:
- Девушка, покатаемся?