2
В каморке на втором этаже было жарко и душно. Непостижимым образом хамсинная пыль проникала сквозь плотно закрытые окна и нежным пушистым слоем скапливалась на поверхности стола, на полу и на стариковской лысине. Казалось, что мы сидим в чердачном чулане заброшенной дачи, куда десятки лет не ступала ничья нога - ни человека, ни крысы, ни даже призрака. Я прикинул, не попросить ли включить кондиционер - и не стал, чтоб не нарываться на весьма вероятный презрительный отказ.
Старик Коган выглядел раздраженным больше обыкновенного; что-то явно тревожило и отвлекало его - возможно, лежавшая на столе голубая пластиковая папка. Не прерывая своего повествования, он то и дело прикасался к ней пальцем, как дети трогают птенца, выпавшего из гнезда на тропинку: жив ли?.. Как и следовало ожидать, папка не шевелилась, притворяясь мертвой, зато палец оставлял на гладкой голубой поверхности продолговатый след, и я потом с интересом наблюдал, как пыль, спохватившись, трудолюбиво восполняет недостачу.
Сосредоточиться в такую погоду решительно невозможно: кажется, пыль проникает и в мозг; мысли топчутся в пыльном шуме - каждая сама по себе, как подкуренные подростки на дискотеке, и нет ни силы, ни воли, прикрикнув на самого себя, собрать их воедино. Вот уж действительно - магнитная буря: голова не на месте, как стрелка взбесившегося компаса.
Слова старика едва доносились до меня сквозь пелену хамсина. Опостылевший фильм ужасов… - что мне Гекуба? Зачем я это слушаю? Ах, да, долги… - нет, все-таки поразительно! Что поразительно? Черт, никак не вспомнить - что-то когда-то казалось мне поразительным… но что?.. Ах, да - брат Густав. Надо же - три дня рассказывать о своем детстве и трындеть при этом о политической обстановке, о роли Сталина, о палаче Троцком, о голоде в столицах, о бесчинствах в провинции… - о чем угодно! - и ни разу! - ни разу! - не упомянуть брата-близнеца, рядом с которым все эти годы рос, ел, спал, играл, жил!
Зазвонил телефон - впервые за все время наших сидений. Старик Коган снял трубку, сказал: "Да!..", немного послушал, а затем принялся кричать с небольшими интервалами, все больше и больше раздражаясь и повышая голос: "Нет!.. Нет!!. Нет!!!"
На этом беседа закончилась. Бросив трубку, старик некоторое время сидел, глядя в пол и тяжело дыша. Я молчал, зная по опыту, что таким образом мой клиент стравливает давление злобы. Наконец Коган поднял голову и уткнулся в мой робкий вопросительный взгляд, тут же, впрочем, сбежавший от греха подальше в направлении двери.
- Вот, звонят! - прошипел старик, едва сдерживаясь. - Звонят! Сперва договариваются на десять, чтобы забрать эту чертову папку, потом не приходят и даже о том не предупреждают, а потом, потом…
Задохнувшись от гнева, он повернулся к настенным часам, и те, в ужасе вздрогнув секундной стрелкой, дали немедленный ответ.
- …а потом звонят в тридцать шесть минут первого! Как вам это нравится?
- Черт те что, - с готовностью подтвердил я. - Безобразие.
Кое-как успокоившись, мы продолжили, чтобы еще через час прерваться снова - на сей раз надолго. Когда в моем кармане задребезжало, старик недовольно нахмурился.
- Борис, мы ведь договаривались…
- Извините, Эмиль Иосифович, - сказал я. - Это не мобильник, это пейджер. Равшац.
- Какой еще рав Шац? - не понял Коган. - Раввин посылает вам сообщения? Вы ведь не религиозный…
- Да нет же, - рассеянно отвечал я, уставившись на крохотный экранчик, где рядом с номером телефона умещалось лишь слово "срочно" с тремя восклицательными знаками. - Равшац - это такая ивритская аббревиатура. Означает "армейский координатор по безопасности". Вагнера знаете - того, что на тойоте разъезжает, с прожекторами? Вот он и есть равшац. Что-то случилось. Мне нужно срочно позвонить.
- Случилось? Но при чем тут вы?
Хороший вопрос. Я отвернулся от старика Когана и включил свой мобильник. В самом деле, при чем тут я…
Есть понятия, которые существуют только в определенной среде и оттого трудно поддаются переводу или даже просто объяснению на другом языке. Равшац - еще куда ни шло, но как назвать ту горстку мужчин, из-за членства в которой я вынужден повсюду таскать с собой этот чертов пейджер? "Дежурный взвод"?.. "чрезвычайная группа"?.. "народное ополчение"?.. "пестрый сброд, составленный из пузатых неповоротливых чудаков с ружьями подмышкой, строящих из себя спецназовцев, но в глубине души сильно сомневающихся в том, что смогут кому-то помочь в случае возникновения реальной опасности"?
Формально нашей задачей считается быстрое реагирование на возможные чрезвычайные ситуации внутри поселения и в непосредственной близости от него - например, нападение террористов, похищение и так далее. Мы призваны локализовать, оцепить и держаться до подхода главных военных сил. Когда в поисках точного перевода я думаю о российском аналоге этого понятия, то на ум приходят разве что пограничные казацкие станицы или даже "Слово о полку Игореве". Перед мысленным взором встают суровые бородатые воины, глядящие из-под руки с бревенчатой сторожевой башни: не пылит ли в степи половецкая волчья стая, не надвигается ли черной тучей невыносимое монголо-татарское иго, не ползет ли злой чечен на высокий на берег крутой, куда столь некстати вышла милая Катюша под руку с Ярославной? Не звенит ли набатный колокол? Или это - тревожный пейджер в кармане верной кольчуги?
Чушь, короче говоря. На самом деле мы заняты лишь идиотскими собраниями-ориентировками, ежегодным продырявливанием мишеней на ближнем армейском стрельбище и частыми учебными тревогами. И слава Богу. Все мы когда-то отслужили в боевых частях, некоторые действительно - в спецназе, но с тех пор много пива утекло через наши тугие животы, так что вояки из нас те еще. За все время, что я ношу пейджер, он задребезжал по настоящему делу лишь однажды, когда сбрендил Фарук - знакомый всему поселению помощник садовника Питуси, араб лет тридцати из соседней деревни. Сбрендил натурально - с воплями "аллах-акбар!" и заполошной беготней по улицам с топором и садовым резаком наперевес.
По-видимому, Фарук затеял охоту на возвращавшихся из школы подростков, но те оказались спортивнее и бегали намного быстрее - тем более что помощник садовника давал им хорошую фору, предупреждая о своем приближении громогласным "аллах-акбаром". Наша бравая группа во главе с Вагнером прибыла к месту основных событий, а точнее, к дому собачницы Шломин с некоторым опозданием.
Как и следовало ожидать, многочисленные псы Шломин взбесились от "аллах-акбаров" почище наших пейджеров. Они лаяли во всю мочь и прыгали на забор, что разбудило сына собачницы - солдата роты автоматчиков бригады "Голани", который как нарочно отсыпался дома по случаю отпуска. Ави взял из-под подушки свой верный автомат и вышел посмотреть, что происходит. Как известно, обычно забеги начинаются с выстрела на старте. Забег Фарука закончился выстрелом на финише и в этом смысле мог претендовать на новое слово в истории легкой атлетики.
Заодно попали в историю и мы. Газеты написали: "К месту происшествия прибыла группа…" - черт!.. как же это назвать по-русски?.. - "…а затем и военные. Раненый террорист был эвакуирован в больницу." Кстати, первую перевязку своему - теперь уже бывшему - помощнику сделал не кто иной, как сам садовник Питуси - один из активнейших членов нашей команды, некогда служивший в десанте военфельдшером. К тому моменту запас "аллах-акбаров" у Фарука иссяк, и он лишь стонал и ругался, когда грубые руки садовника не проявляли необходимой при обращении с раненым деликатности. Закончив перевязку, Питуси влепил пациенту негуманную оплеуху, за что тут же получил от Вагнера пять внеочередных дежурств.
На моей памяти это стало первым и пока единственным случаем, когда мы хоть как-то пригодились. Впрочем, одна несомненная польза от команды была: членство в ней освобождало от ежегодных и весьма обременительных резервистских сборов. Лучше уж разгуливать с пейджером вблизи собственного дома, чем в течение месяца месить грязь где-нибудь на Голанах. Да и сосед-Вагнер в качестве командира нас более чем устраивал.
Я набрал номер его телефона. Армейский опыт учит начинать разговор с непосредственным начальником с места в карьер - тогда меньше шансов, что запрягут.
- Алло, Вагнер? Сколько можно? Опять учебная тревога? И все я да я отдуваюсь - нашел, понимаешь, фраера. Возьми на этот раз хоть Беспалого, а? Или Питуси. Они-то точно в поселении. Ну, что ты молчишь?
- Слова вставить не даешь, вот и молчу, - сказал Вагнер. - Ты рядом?
- Нет, - соврал я. - В Тель-Авиве.
В самом деле, сколько можно? Почти все ребята из команды работают внизу, на равнине, вот и получается, что днем под рукой у Вагнера только я со своим свободным расписанием, садовник Питуси и Беспалый Бенда, который вообще всегда дома.
- Врешь. Твоя тачка у дома стоит, я видел.
- А хоть бы и вру! Какого беса ты всю дорогу одних и тех же людей дергаешь? И было бы из-за чего! Учебки, учебки, учебки, мать их…
- Так. Кончай хныкать! - резко сказал Вагнер. - Я заезжаю за тобой через десять минут. Возьми метлу. Это раз. И два - это не учебка. Человек пропал. Искать надо.
- Пропал? Кто пропал?
- Арье Йосеф из Гинот. Знаешь такого?
- Ну…
- Мне его дочь позвонила. Говорит, Арье вышел из дому по дороге в Эйяль в половине десятого. Хотел забрать какие-то бумаги. Вернуться обещал максимум к одиннадцати. В половине первого она забеспокоилась, стала вызванивать. Мобила не отвечает - отключена, у Карпа он так и не появлялся…
- Погоди, погоди, - остановил его я. - У какого Карпа? У Когана?
- Ну да. Есть у нас еще какой-нибудь Карп?
Я растерянно потер лоб.
- Ты будешь смеяться, но я как раз сейчас сижу у его отца…