- А наши должности - это, по сути, пакеты акций, причем, заметь, не просто голосующих, а привилегированных, то есть, гарантирующих регулярное получение доходов, - пояснил он и сделал глоток чая. - Совокупность же наших должностей - составляет теперь уже даже не блокирующий, а контрольный пакет в нашей акционерке.
Заметив вопрос в ее глазах, небрежно расшифровал, что блокирующий - это когда больше двадцати пяти процентов, а контрольный - больше семидесяти пяти.
- А почему, по-твоему, покупают государственные должности в России? - задал он риторический вопрос, провожая взглядом Александру, которая направилась к кухонному шкафу за сахарозаменителем, а когда взяла, осталась стоять, прислонившись к стойке. - Да потому, что это доля, на которую положены ежемесячные выплаты в виде формального жалованья… - подхватил ложечкой кусочек торта и поднес ко рту.
- Жалованье от слова жаловать? - съехидничала она. - Мне слова "заработная плата" больше нравятся.
- Дело не в названии, - усмехнулся он. - Наше жалованье, если правильно сказать - должностной оклад, является выплатой, которая на результат работы не завязана, а вот размер премиальных за работу в качестве управленцев напрямую зависит от усердия, изобретательности и, главное, от "взяткоемкости" поста. Так и будешь стоять? Не присядешь?
- Не присяду, - она покачала головой. - Лучше поясни непросвещенному кандидату медицинских наук про "взяткоемкость".
- Ну, как ты не понимаешь? - Кузя расплылся в добродушной улыбке. Хорошо хоть не встал и не похлопал покровительственно по плечу. - Взяткоемкость, - устало-монотонным голосом начал объяснять он, - означает возможность распределять финансовые и имущественные блага и иметь своевременный доступ к важной для бизнеса информации. А дальше - дело техники, где инструментом является превосходное знание подзаконных актов, ведомственных инструкций и процедур. Именно там создаются зазоры, в которых рождаются состояния.
- Безнаказанно рождаются, - не удержалась Александра.
- А что ж ты хочешь, милая, чтоб правоохранители и судьи, нами назначенные, нас же и сажали? - в голосе Кузи прозвучали нотки искреннего удивления. - Олигарха какого-нибудь зарвавшегося до политических амбиций или чиновничишку, который совсем страх потерял и не по чину ворует - куда ни шло! Для острастки другим и народного удовольствия. А так, чтоб слуга хозяина посадил - это беспредел какой-то! - самодовольно пробасил он. - На дворе ж чай не семнадцатый год! - в Кузиных глазах промелькнул, но тут же исчез легкий призрак сомнения. - Власть ведь, Сашенька, как наркотик, - наслаждался он ролью учителя, - чем дольше принимаешь, тем больше надо. Сама как врач не хуже меня знаешь. А отвыкать ой как трудно! Ломка безумная! Потому от должностных льгот и привилегий добровольно отказаться невозможно!
- А чтоб скучно не было, соревнуетесь друг с другом, у кого "понтов" больше? - ехидно спросила она.
- Какое соревнование, милая? Привилегии и атрибуты по статусу даются. Всегда так было - и при царе, царствие ему небесное, - нарочито размашисто перекрестился он, - и при коммунистах. Для осознания собственной значимости в глазах окружающих, ну, и чтобы стимул для роста у нижестоящих был, - положил в рот еще кусочек торта, быстро проглотил и откинулся на спинку дивана.
- Что ж среди вас совсем никого не осталось, кто народу по совести служит? - скорбно усмехнулась она.
- Ну, как же это не осталось? Имеются еще, конечно, динозавры-бессребреники, - рассмеялся Кузя. - Ну, так они же почти святые, разве что без нимба над головой, - хмыкнул он. - Но мы боремся с этим злом! Как с пережитком тяжелого коммунистического прошлого! Я бы еще кусочек тортика съел, если не возражаешь, - посмотрел просительно.
- Твой торт, сколько хочешь, столько и ешь, - пожала она плечами. - Или желаешь, чтобы я тебе положила?
- Ага, - с умильной улыбкой кивнул Кузя.
"Вот было бы забавно, уметь мысли читать, - думала она, подкладывая гостю торт и подливая чай. - Стоит на трибуне чиновник или народный избранник, о народном благе распространяется, а над его головой информационный нимб: сумма денег на счетах, в сейфе наличкой, доли в предприятиях, недвижимость здесь и за границей какая имеется, оформленная на родственников и подставных лиц. Вот насмеялись бы!"
- Спасибо, дорогая… - довольным голосом сказал Кузя.
- А народ? - скорбно поинтересовалась она, уже зная ответ.
- А что народ? - усмехнулся Кузя. - Россия - страна вожаческого типа. Русские люди простодушны и легковерны, во все времена уповают на беспощадного к врагам, строгого к чиновникам и доброго к народу царя и испокон веков ждут прихода "царствия небесного" на землю. Из поколения в поколение веру как эстафетную палочку друг другу передают. Того не понимают, что беговая дорожка на нашем стадионе по кругу идет, - скептически усмехнулся он.
- "В царствии небесном" по учению Христову царей не бывает, - язвительно заметила Александра, снова присаживаясь к столу.
- А мы в загробную жизнь не верим, и царь у нас земной, нами же на трон посаженный, - отпарировал Кузя. - И оставь христианское учение для наивных простаков. Пусть учат свою Библию. В ней, как в воинских уставах для солдат - все сказано. Терпи и надейся! Мы ж понимаем, что простой человек надеждой живет. А с верой выживать легче, - он помолчал. - Сама же знаешь, церковь всегда была инструментом в руках государства для создания покорного человека. То же и в советский период, когда религией стал атеизм, а батюшкой - секретарь парторганизации.
- Потому вы к церкви сейчас и присоседились? - запальчиво спросила она. - На публичных церковных мероприятиях часами под объективами телекамер выстаиваете, креститесь неумело, но старательно, чтобы к народу ближе казаться? Да народ ведь не дурак, понимает, что "сытый голодного не разумеет".
- А голодный - сытого, - со вздохом кивнул Кузя, придвигая тарелочку с тортом к себе поближе и снова погружая ложечку в сладкую мякоть. - Извечный конфликт, который удерживается в рамках приличия при помощи сильного государства. А там, где государство слабое и внешние правила приличия не соблюдает - жди взрыва. Потому "мигалки" и спецномера заметные скоро вынуждены будем отменить, - с сожалением в голосе сказал он. - Хотя, скажу тебе как на духу, мнение рядовых акционеров, к числу которых относится все население, включая тех же коммерсантов и даже олигархов, которых мы, слава богу, приструнили и отлучили от главных средств массовой информации и прямого влияния на госорганы, нас теперь не особо интересует. Даже на общем отчетном собрании, коим для нас являются выборы. Тем более, что графу "Против всех" отменили. А народ, ведь сама знаешь, сердцем голосует. Как СМИ сердцу прикажут, так и проголосует.
- А что ж демократия? Совсем больше ее не будет? - вырвалось у нее.
- Будет. Только управляемая и суверенная. Нам сюрпризы больше не нужны. Во как неожиданностей наелись, - он провел ладонью по горлу. - Да и народу она разве нужна? - Кузя поморщился. - Народу нужна стабильность. И задача у нас теперь простая: чтобы одни были уверены, что мы им нужны для защиты от внутренних и внешних угроз и не дадим умереть от голода, - мы ж по Конституции как-никак социальное государство, - а другие занимались бизнесом и платили налоги, необходимые для поддержания системы в целом, и дополнительное вознаграждение - лично нам.
- Взятки, что ли? - бесцеремонно уточнила Александра.
Кузя уклонился от терминологического спора и невозмутимо продолжил:
- Скажу честно, хоть может и цинично звучит: все наши предприниматели - как самые старательные рабочие муравьи - нас кормят. Потому пусть самые успешные создают свои собственные островки материального благополучия по правилам, которые мы устанавливаем, и, заметь, - он поднял указательный палец, - трактуем. И нам все равно, будут они благоденствовать рядом с нами на Рублевке или на всех прочих губернских "Баксовках". Да хоть за границей! Главное, чтобы не мешали рулить. А то ведь информация есть про все-ех, - в глазах Кузи промелькнуло генетическое знание из 37-го года. - Досье собраны, в которых номера счетов в иностранных банках, суммы, адреса, доли в компаниях, имена любовниц и даже… клички любимых собак, - заулыбался он. - Все известно!
- И про тебя тоже? - недоверчиво поинтересовалась Александра.
- И про меня тоже.
- Значит, и про меня? - мрачно спросила она.
Кузя кивнул.
- Да только пока я в государевой обойме сижу и по правилам играю, - продолжил он, - мое досье в шкафу будет пылиться. А мне нынешние правила нравятся! - твердо сказал он. - Тем более что наши суды, прокуратура…
- и "ментура", - немедленно срифмовала она.
- … всегда на страже интересов! - закончил фразу Кузя.
- Ты, кажется, забыл добавить определения, - она раскрыла ладошку и начала загибать пальцы, - "независимые", "неподкупные" и "интеллектуальные", особенно когда в словах "осужденный" и "возбужденный" как фирменный знак ударение на второй слог ставят и со склонением числительного "две тысячи" никак справиться не могут… вместе с крепкими хозяйственниками.
- А что? Ты хочешь, чтобы все, как в Ульяновской области, тесты на знание русского языка сдавали? Тогда, при объективном рассмотрении, мы чиновничий аппарат точно уполовиним, - Кузя даже засмеялся.
- Тесты на грамотность, - уточнила Александра. - Правильная, кстати, задумка. Сам посуди, как страной могут управлять люди, которые даже школьную программу по русскому языку освоить не смогли?
- У меня, Сашенька, по русскому и литературе в школе пятерки были! - на всякий случай уточнил он. - И капитал свой я до поступления на госслужбу заработал. Поэтому, лично у меня острой потребности во взятках и откатах нет.