- Просто так убивают только маньяки, - недовольно проворчал Котлов. - Ясно, что здесь должен быть мотив. Возможно, если бы я вышел через Хударова на убийцу, то обнаружил бы за ним кое-что покрупнее... Скорее всего, группу. А группа беспощадна, предателей или свидетелей не оставляет в живых. Но могли ведь убить и просто из-за денег. Меня интересуют факты, а не предположения. Поэтому сразу после завтрака я займусь окнами первого этажа.
- Давайте все-таки посмотрим, кто приехал одновременно с вами или чуть раньше, - стоял я на своем.
- Голубев когда приехал? - спросил Котлов.
- Этот давно. Недели две назад. Жил в общем номере, пока ждал свою цацу.
- Кораблевы?
- Дней пять-шесть назад.
Заклинился он на Шамиле, Голубеве и Кораблеве. Юра предложил объявить об убийстве по радио и попросить всех, кто может что-нибудь сообщить по этому поводу, явиться к нам. Но Котлов отверг предложение Юры: кино кончилось без двадцати десять, обещанных старшим инструктором танцев в фойе не было, ибо оказалась неисправной радиоаппаратура. Лыжники разошлись по своим комнатам уже к десяти часам, даже раньше, из гостиницы никого не выпускали. Вряд ли то-то мог что-нибудь видеть. Послушать нас Котлов послушал, а действовать стал по-своему. Вызвал опять одного Кораблева, без Лены. Пришлось его разбудить до завтрака.
- В прошлый раз вы показали, Николай Алексеевич, - сказал Андрей, - что незнакомы с Абдуллой Бабаевым и не бывали у него в коттедже. Правильно я вас понял?
- Да, - отвечал Кораблев.
- Вы говорите неправду, Кораблев. А ведь я вас предупреждал об ответственности за дачу ложных показаний. Что заставило вас врать?
Кораблев смутился и стал вилять:
- Я думал, вы про этот год говорите. В этом году я действительно не был у Абдуллы.
- Бросьте, Кораблев, вы прекрасно знаете, о чем я говорил. Я вас еще раз спрашиваю: что заставило вас говорить заведомую неправду?!
Коля опустил голову.
- Жена, - с трудом проговорил он. - Она не должна знать. И я вас прошу, Андрей Петрович...
- Кто там был? Что за люди? Чем занимались? - игнорировал Андрей последние слова Кораблева.
- Приезжие люди, я их не знаю. Много пили, пели...
- Женщины? - спросил Котлов.
- Да.
- Баня?
- Да, все было, - вновь опустил голову Кораблев.
Ай да Коля-Николай! Парень не промах! Я был рад, что выяснилось именно это, а не что-то другое. Но в то же время мне жаль было Леночку, не хотелось разрушать их семью, этот прекрасный дуэт. Неужели Котлов не пожалеет ее?
- Расскажите теперь о вчерашнем вечере, - продолжал допрос Котлов. - Постарайтесь вспомнить все: когда пришли, когда ушли, о чем вы говорили с Голубевым и Катей, как они себя вели.
И Николай сказал, что сидели они в баре примерно с девяти вечера до одиннадцати, место им было занято Голубевым, сидели они вместе с ними, за одним столиком. Пили кофе с коньяком. Разговаривали о литературе, о кино. Катя рассказывала много интересного о писателях. Но у него сложилось впечатление, что между ними назрела ссора, Катя несколько раз отвечала Глебу резко и даже издевалась над ним. Глеб терпел эти оскорбления, но был расстроен. Особенно к концу.
- За эти два часа, что вы вместе сидели, никто из вас не выходил из бара? - спросил Андрей.
- Мы вместе пришли и вместе ушли, - ответил Коля.
Котлов записал в протокол несколько вопросов и ответов и отпустил Кораблева. Ведение протокола занимало много времени. Я еще при первом допросе Голубева предложил Андрею вести протокол, но он заявил, что в таком случае протокол не будет иметь юридической силы, составлять его может только он. И теперь, пока писал протокол, мы опоздали к завтраку.
В первый же день после приезда Котлова Козлов распорядился отвести нам отдельный столик в углу зала. К нам присоединился и Юра. С одной стороны, это было удобно, нас видели вместе, считали друзьями и мы могли разговаривать за столом. При общем шуме в зале нас не слышали. Но вот с другой стороны... Я с опаской поглядывал на заранее поставленный на наш стол чайник. Что стоило бросить в него яд? Если у преступника был пистолет, то почему бы и не быть яду? Избавиться от нас одним махом, и делу конец!
Словно читая мои мысли, Юра, не дожидаясь официантки, пошел на кухню и принес оттуда на подносе котлеты с гарниром, а затем чайник, другой, с более горячим чаем.
- Мухиной тоже ведь надо позавтракать, - вспомнил я, жуя котлету, - а то сидит наша спящая красавица взаперти.
- Сходите за ней, - приказал Котлов. - Ключ у нее есть.
- Нет уж... Идите сами, - ответил я. - Она же, кроме вас, никому не откроет.
Командный тон Андрея уже не раздражал меня, за ним можно было признать право так разговаривать. Честно говоря, после убийства Толика мне стало как-то не по себе. Нас трое, мы на виду, а кто стоит против нас, мы не знаем. Возимся с Шамилем, Голубевым и Кораблевым, а тут действует "мафия" Абдуллы. Это же было ясно с самого начала. Они народ опасный, очень опасный... Скорее бы прибыла опергруппа, было бы спокойнее.
13
Только мы вернулись с завтрака, явился Голубев. Вид у него был удрученный. Сев на кровать, он сказал:
- Раз дело так серьезно, раз дошло до убийства, я должен все сказать.
- Что, вам известно об убийстве? - спросил Котлов.
- Да бросьте, Андрей Петрович, все уже знают. Видели, как выносили его из котельной.
- Так что же вы хотите нам сказать? - Андрей поглядел на меня, чтобы убедиться в том, что я слышал слова Голубева.
- Вы меня спрашивали, каковы наши отношения с Абдуллой. Так вот, он дважды просил меня купить для него в Москве драгоценности. Один раз я купил ему кольцо с бриллиантами за две тысячи восемьсот, а второй раз отказался. Он просил купить в магазине "Алмаз" в Столешниковом переулке золотой браслет с изумрудами за пять шестьсот. Мне все это было очень... неприятно. И я отказался. Должен, конечно, молчать. Но раз такое дело... Покупка в магазине ведь не преступление?
- Когда это было?
- Что?
- Когда вы купили кольцо и когда отказались покупать браслет? - пояснил Андрей.
- Кольцо в прошлом году, нет, в позапрошлом, а браслет в этом.
На Глеба жалко было смотреть, он весь поник, сжался. Я невольно вспомнил, как он держался, как развалился на стуле, придя сюда впервые.
- Вы подтвердите это письменно?
- Да, подпишу, - выдавил из себя Глеб. - И еще, - не дожидаясь вопросов, продолжал Голубев, - я должен сказать, что прошлый раз ввел вас в заблуждение. В люксе живу не я, в нем живет Катя. Я туда только прихожу. И ни разу там не ночевал, у меня есть место в общем номере.
Настал наш черед удивляться. Я поймал себя на том, что уставился на Голубева, открыв рот.
- Так в каких же вы с ней отношениях? - спросил быстро пришедший в себя Андрей.
- Были в самых близких, - услышали мы в ответ, - но она и в Москве никогда не оставляла меня ночевать у себя. Вы понимаете, она... в общем, она развратна, она извращенка. Мы поссорились с ней и разошлись. Вчера. Я ее ненавижу! - вспыхнул Глеб неожиданно и замолчал. А потом добавил: - Вот я вам все сказал, от подробностей избавьте меня.
Подробности, честно говоря, были бы весьма интересны. Но Котлов вел протокол, а поэтому насупился и спросил:
- Почему же вы делали вид, что это ваш номер?
- Так она хотела.
- По какой причине?
- Ну, не знаю. Так ей удобнее. Женщина любит сильное покровительство. Такое положение меня угнетало. Но она ни с чем не считается.
- Когда вы познакомились? - продолжал допрос Котлов.
- В прошлом году. Здесь.
- И поддерживали эту связь весь год, встречаясь в Москве, в ее квартире?
- Да. Но очень редко. Всего три раза, если считать поездку в Архангельское.
- Теперь скажите, в каких отношениях она с Абдуллой? Покупала она для него драгоценности?
- Не знаю, - отвечал Голубев. - Она очень скрытна. Но допускаю. Какие-то дела у нее с Абдуллой есть. Она бывала у него.
- В каких отношениях она была с Хударовым? С Толиком, - пояснил Котлов, ибо Глеб его сначала не понял. А когда услышал имя Толик, на лице его появилось мучительное выражение, гримаса отвращения.
- Он приходил к ней, это я сам видел. А в каких отношениях они были, я не знаю. Но все могу допустить теперь. Этот Толик такой примитив, - замотал он головой, - такая скотина! Я никак не мог этого понять...
- Вам знакома эта вещь? - Котлов вынул из ящика и положил перед Голубевым несессер.
Чуть подумав, тот ответил:
- Это несессер чехословацкий, я видел его в Москве у Кати.
- Почему вы думаете, что это он?
- Я не утверждаю, что тот самый, я говорю, что видел такой. А запомнил потому, что это мужская вещь. Но спрашивать у нее не стал, она этого не любит.
- Расскажите теперь, что вы делали вчера вечером.
- После ужина пошли в бар и сидели там до одиннадцати часов. Она бы еще сидела, но я ушел, и ей пришлось уйти. Она весь вечер вызывала меня на ссору. И мы... Это было так некрасиво! Около двенадцати я ушел от нее и лег спать. Но так и не заснул.
- Пока вы сидели в баре, вы ни разу не выходили?
- Один раз. В туалет.
- А она?
- Тоже один раз. Мы выходили с Колей Кораблевым, а она с Леной.
- И последний вопрос, - многозначительно произнес Котлов, не спуская глаз с Голубева. - Катя употребляет наркотики?
- Нет, - категорически отверг это предположение Глеб. - Иначе я бы знал. Не колется, не нюхает, не курит и ничего такого... Это точно.