- В преклонном возрасте, - сказала мисс Тэйлор, - действительно трудновато привыкать к мысли, что нас ждет смерть. Лучше усвоить эту мысль с юных лет. Я подумаю, дама Летти, нет ли надежного способа выследить этого человека. Когда-то я неплохо разбиралась в телефонной системе, и я попробую припомнить, что знала.
- Мне нужно идти. - Дама Летти поднялась и спросила на прощанье: - Полагаю, Тэйлор, что вы здесь всем довольны?
- У нас в палате новая старшая сестра, - сказала мисс Тэйлор. - И не такая обходительная, как прежняя. Лично у меня жалоб нет, но кое-кого из нас это несколько взбудоражило, начались нелады с воображением.
Летти окинула взглядом солнечную веранду лечебницы Мод Лонг, где рядком, в шезлонгах, возлежали старухи.
- Счастливицы, - сказала дама Летти с некоторым вздохом.
- Да, разумеется, - согласилась мисс Тэйлор. - И все же они расстроены и перепуганы.
- Чем перепуганы?
- Боятся нашей старшей сестры, - сказала мисс Тэйлор.
- А что такое?
- Да ничего такого, - сказала мисс Тэйлор, - просто они ее пугают своей старостью.
- Ее пугают? Вы, кажется, сказали, что, наоборот, пациентки ее боятся.
- Это, по сути дела, одно и то же, - сказала мисс Тэйлор.
Мешаются, мешаются мысли, подумала Летти и сказала:
- В балканских странах крестьяне летом выставляют своих стариков из дому, чтобы те нищенством стяжали себе пропитание на зиму.
- В самом деле? - сказала мисс Тэйлор. - Какой действительно любопытный обычай.
Прощальное рукопожатие дамы Летти мучительным нытьем отдалось в ее ревматических суставах.
- Надеюсь, - сказала мисс Тэйлор, - что вы оставите расчеты на миссис Петтигру.
Дама Летти подумала: она ревнует к Чармиан всякого, кто будет за ней ухаживать.
Может, и так, подумала мисс Тэйлор, читая в глазах дамы Летти.
И, как обычно после ее ухода, она обдумывала разговор с нею и начинала понимать все яснее и яснее, почему Летти так часто ее навещает и почему ей это вроде бы даже и приятно, хотя в словах и поведении она не особенно стеснялась. Вражда у них повелась с давних пор - с любовной истории 1907 года, и дама Летти уж и позабыла, в чем было дело - нарочно позабыла, и таким образом сохранила в уме туманную, приятную вражду к Джин Тэйлор - без всякого смягчающего объяснения. Между тем мисс Тэйлор до самых недавних пор очень помнила во всех подробностях свою любовную связь, и как потом дама Летти с ним обручилась, и как это кончилось ничем. Однако же с недавних пор, подумала мисс Тэйлор, чувства у меня те же, что у нее. Вражда заразительна. Мисс Тэйлор прикрыла глаза и сложила руки на пледе, прикрывавшем ее колени. Скоро придут сестры - разбирать бабунь по постелям. А пока что, томно-сонливо подумала она, приятны мне посещения дамы Летти. Я жду их, хоть и обхожусь с нею довольно-таки сурово. Может, потому, что мне теперь и терять почти что нечего. А может, и не оттого, а потому, что в этих с нею разговорах есть что-то радостное. Я бы, может быть, вообще очерствела, не будь старой толстухи Летти. А заодно-то хорошо бы ее использовать в этом казусе со старшей сестрой, хотя вряд ли что получится.
*
- Бабуня Тэйлор - Близнецы. "Нынешний званый вечер подарит вам все желанные развлечения. Отличный день для деловых начинаний", - зачитала бабуня Валвона второй раз за день.
- Вот-вот, - сказала мисс Тэйлор.
Терапевтическое отделение лечебницы Мод Лонг было разложено по постелям и дожидалось ужина.
- Все как есть почти в точности, - сказала мисс Валвона. - Стоит вам, бабуня Тэйлор, только справиться с гороскопом - и сразу узнаете, будут ли у вас нынче посетители. Или эта ваша дама, или тот джентльмен: звезды всегда предскажут.
Бабуня Тротски приподняла иссохшую головенку, с лицом низколобым и курносым, и что-то сказала. За последние недели она сильно сдала, и расслышать ее стало невозможно. Мисс Тэйлор разгадывала ее слова быстрее всех в палате, но мисс Барнакл еще быстрее изобретала их.
Бабуня Тротски повторила то же самое, то есть неизвестно что.
- Хорошо, бабуня, - отозвалась мисс Тэйлор.
- Что она сказала? - полюбопытствовала бабуня Валвона
- Я не вполне разобрала, - сказала мисс Тэйлор.
Миссис Ривз-Дункан, которая, если верить ей, некогда была владелицей бунгало, обратилась к мисс Валвоне:
- Вы обратили внимание, что в только что прочтенном нам гороскопе речь идет о званом вечере, а посетительница явилась к бабуне Тэйлор в три часа пятнадцать минут пополудни?
Бабуня Тротски опять подняла свою несуразную коническую головенку и заговорила, усиленно кивая в подтверждение своих слов этим жутковато-изумительным черепным изваянием. Тут уж взялась толковать бабуня Барнакл:
- Она говорит - плевать на званый вечер. Какая, говорит, разница, что там предсказывают звезды, когда тут эта гадина сестра только и дожидается зимы, чтобы уморить всю палату пневмонией. Вы, говорит, гадайте по звездам, может, отгадаете, кого положат на наши койки. Вот что она говорит - а, бабуня Тротски?
Бабуня Тротски, снова подняв голову, мучительно силилась что-то выговорить, но потом изнеможенно откинулась на подушку и закрыла глаза.
- Это самое она и сказала, - утвердила бабуня Барнакл. - И что верно, то верно. Вот придет зима, и некоторые особливо беспокойные у нее, голубушки, недолго протянут.
Негромкий ропоток прокатился по рядам постелей. Он стих с появлением сестры и возобновился, когда она вышла из палаты. Зоркие глаза мисс Валвоны глядели сквозь очки в прошлое - этой осенью такое бывало часто, - и она видела воскресный день, отворенную дверь кафе, дивные сорта мороженого, которые готовил ее отец, и слышала чудесный гул фисгармонии, от сумерек и до закрытия.
- О, наш маленький зал, и пломбиры, и снежнянки, которые у нас продавались, - проговорила она, - и отец за фисгармонией. Снежнянки торчком в вазочках, такие твердые, продукция высший сорт. Посетители все говорили мне: "Как жизнь, Дорин", даже если заходили с девушками после кино. А отец садился за клавиши и играл первый класс. Он ее, фисгармонию, купил за пятьдесят фунтов, а по тем временам, между прочим, это были изрядные деньги.
Бабуня Дункан обратилась к мисс Тэйлор:
- А вы хоть попросили эту вашу даму как-то за нас похлопотать?
- Не то чтобы попросила, - сказала мисс Тэйлор, - но упомянула, что нынче у нас все не так благополучно, как было прежде.
- Ну сделать-то она что-нибудь сделает? - настаивала бабуня Барнакл.
- Она ведь сама не член больничного комитета, - пояснила мисс Тэйлор. - У нее приятельница в комитете. Тут надо не спеша. Я, знаете, не могу на нее давить: что ей стоит взять и просто отказаться? В общем, пока чего, нам, знаете, лучше спокойно потерпеть.
Сестра прошла обратно мимо бабунь, угрюмых и притихших; только бабуня Тротски, уснувшая с открытым ртом, издавала стоны, сопенье и храп.
Да, подумала мисс Тэйлор, молоденькие сестры тоже очень помрачнели с тех пор, как попали под начало сестры Бестед. У бабуни Барнакл она, конечно, мигом стала именоваться сестрой Бесстыдь. Может статься, именно ее фамилия, в дополнение к возрасту - сестре Бестед было пятьдесят с лишком, - возбудила немедленную враждебность бабуни Барнакл.
- Когда им за пятьдесят, они все становятся чисто надзирательницы из работного дома. Нет, ежели сестре в больнице за пятьдесят, ей никакого доверия. Им и невдомек, что теперь, после войны, кое-что законным порядком положено совсем иначе.
Эти соображения в свою очередь подействовали на других обитательниц палаты. Но почва для недовольства была подготовлена неделю назад, когда стало известно, что уходит еще молодая старшая сестра.
- Новости, вы слышали? Настоящие перемены. Что там по звездам видать, а, бабуня Валвона?
И когда однажды утром заступила сестра Бестед - жилистая и пожилая, в очках и с раздражительно дергающейся щекой, бабуня Барнакл, едва глянув на нее, объявила, что дело яснее ясного.
- Ну хоть сейчас в работный дом. Вот увидите, что будет. От кого лишние хлопоты или кто вроде меня - ничего не попишешь, Брайтова болезнь - не может удержаться, все не жилицы. Зимой пневмония, куда от нее денешься, - вот она себя и окажет.
- А что, вы думаете, она сделает, бабуня Барнакл?
- Сделает? Да ничего она делать не станет. Вот и все тут. Погодите-ка до зимы, вы будете лежать пластом, а ей хоть бы хны. Тем более ежели у вас нет родственничков или тому подобное, чтобы поднять шум.
- Другие-то сестры пока что ведь ничего, бабуня.
- Погодите, с ними тоже дождетесь.
И дождались. Ничего особенного: просто сестры трепетали перед новым начальством. Они подтянулись, стали исполнительней, однако бабуни взирали на это с недобрыми мыслями и убийственными подозрениями. Когда заступала ночная смена, напряжение спадало, и поэтому с вечера до утра вся палата кричала и стонала. Бабуни вскрикивали во сне и со сна, в тревоге пробужденья. Они опасливо принимали успокоительное и наутро спрашивали одна другую: "Я как, спокойно спала?" - не зная толком, кто кричал, сама ли она или соседка.
- И все это записывают куда надо, - твердила бабуня Барнакл. - Что с кем ночью делается, все как есть записывают, a утром сестра Бесстыдь берет и читает. Может, кому непонятно, как оно зимой обернется?