2
Уланов привинчивал шурупами неподатливые резинки-петли к дверце кроличьего домика. Он был в прохудившихся на коленях трикотажных брюках, до пояса обнаженный. Солнце то пряталось за кучными облаками, превращаясь в смутный желтый блин, то нещадно палило. Башнеобразные облака торжественно плыли над озером, гоня впереди полупрозрачную тень. Орудуя отверткой, Николай то и дело поглядывал на ласточек, строивших свой домик у конька крыши. Первое время они напоминали ему нерадивых строителей, которые годами ремонтируют старинные здания в Ленинграде. Чаще их можно увидеть курящими или беседующими на лесах, чем за работой. Так и ласточки, стремительно вылетая из-за сарая, прилеплялись к доскам, верещали и снова улетали, а на доме по-прежнему виднелась узкая серая полоска грязи. Иногда ласточки садились на крышу сарая и внимательно смотрели на людей. Стоило открыть какую-либо дверь, они сходу залетали туда, обследовали помещение. Николай полагал, что они все еще выбирают место для гнезда, но брат пояснил, что ласточки просто-напросто изучают все близлежащие помещения, чтобы наверняка знать, что им не будет грозить опасность. Существует поверье, где ласточка поселится, там никогда пожара не будет. Удивительно осторожные и вместе с тем любопытные птицы! Лишь убедившись, что все в порядке, они наконец всерьез взялись за строительство гнезда. Теперь они то и дело подлетали к дому с комочками грязи, соломинками. Прилепившись к шершавым доскам, подолгу колдовали. И гнездо стало заметно вспучиваться, расти. Теперь они не напоминали нерадивых строителей.
С озера с вымытыми алюминиевыми кастрюлями в тазу пришла Алиса. Она загорела даже больше Николая. Очевидно, чтобы не смущать мужчин, возвращаясь с озера, она стала надевать на себя длинную мужскую клетчатую рубашку. Однако ее полные бедра все равно смотрелись вызывающе. Волосы свободно рассыпались по плечам, яркие голубые глаза будто отражали летнее небо.
- Я утром рано проснулась и услышала, как плачет береза у колодца, - вернувшись из кухни, сообщила девушка.
- Как это плачет? - улыбнулся Николай. - В голос? Как на похоронах?
- Какой ты бесчувственный! - упрекнула она. - Ты хоть слышишь, о чем ласточки разговаривают прямо над тобой?
- О чем же?
- Они толкуют, что мы, люди из этого дома, не причиним им вреда, что они вырастят пять птенцов…
- А может, шесть?
- Пять! - упрямо сказала Алиса.
- Ну, ласточки ладно, они действительно что-то верещат, а береза? Она ведь молчит? И чего ей плакать? Кто ее обижает?
- Коля, ей больно, честное слово! - убежденно проговорила девушка. - Пойдем посмотрим, что с ней?
Николай приладил дверцу к клетке, задвижку решил позже прибить, ведь все равно Алиса не отстанет!
Молодая с нежной белой корой, испещренной черными родинками, береза взметнула свои тонкие ветви выше электрических проводов. Ветер чуть нагибал ее конусную кудрявую вершину в одну сторону, негромко шелестели листья. Каждый вечер вокруг березы вьются майские жуки. Набирая утром в ведро воды из колодца, Николай вытащил одного сонного жука - он свалился туда с нижней ветки. Скворцы таскали в домики корм своим прожорливым, дружно пищавшим птенцам. На взрыхленных грядках закудрявился укроп, поднялся чеснок, белесые стрелки лука были выше всех.
Уланов обследовал березу и увидел, что в белую кору на уровне его груди глубоко врезалась ржавая проволока, видно, когда-то привязали плетень к дереву, да и забыли.
- Вот видишь, а ты мне не верил, - удовлетворенно сказала девушка. - Эта колючая петля душит березу, и ей больно.
- Из тебя получилась бы знатная колдунья, - озадаченно проговорил Николай, - Надо же, услышала, как береза плачет!.. - он недоверчиво посмотрел на нее. - Признайся, что раньше заметила эту проволоку?
- Я никогда не вру, - серьезно ответила Алиса. - И тебе пора бы это давно уяснить.
- Я не понимаю…
- Многое, Коля, еще в нашем мире непонятного, - с улыбкой перебила она. - Я где-то читала, что цветы способны многое чувствовать, а это деревья! Живое, дорогой, дерево…
- Сдаюсь, - развел руками Уланов.
Он сходил в сарай, где Геннадий установил самодельный верстак с тисками, нашел кусачки и освободил березу от удавки. На коре выступили мутные капли сока.
- Теперь ей не больно, - сказала Алиса. - И она больше не будет плакать по утрам.
Еще один майский жук шлепнулся в железную бочку с водой. Белый пух одуванчиков плавал на поверхности. Алиса достала жука, положила на ладошку и стала смотреть, как он, быстро обсохнув на солнце, расправил красноватые жесткие крылья, выпустил из-под них слюдянистые подкрылки и, зажужжав, вертикально, как вертолет, взлетел, но тут же, откуда ни возьмись, вынырнул из-за березы проворный скворец, на лету подхватил жука и отнес своим птенцам, встретившим угощение хриплым писком.
- Видишь, как в природе все устроено: один другого ест… заметил Николай, - И у людей так же.
- Ты не слышишь, как плачет береза, разговаривают птицы, ты не знаешь жизнь муравьев, - грустно произнесла Алиса. - Ты даже, наверное, не замечаешь, что на небе ласковое солнце, красивые изменчивые облака, а воздух пахнет полевыми цветами?
- В городе я тоскую по всему этому, а в деревне через месяц начинаю скучать по городу, - сказал он и подумал, что Алиса наконец-то возвращается к нормальной жизни после многомесячной отрешенности, равнодушия, душевной опустошенности. И она, естественно, все сейчас в мире, особенно в природе, воспринимает обостренно.
- Там, где я родилась и жила, природа совсем другая… Там нет таких лесов, озер, лугов, зато там есть горы с белыми вершинами, пустыни и оазисы, различные фрукты и такая летом жара, что дышать нечем.
- И где же тебе больше нравится?
- Знаешь, почему я люблю Гарсиа Лорку? - ответила она вопросом на вопрос. - В его замечательных стихах ощущается дыхание жаркой страны Испании, где он жил и умер. Вернее, где его убили фашисты. Природа, которую он воспел в своих стихах, очень похожа на ту природу, которая окружала меня в Армении.
Алиса присела на железобетонное кольцо колодца. Загорелые колени у нее округлые, солнце высветило на икрах чуть заметные золотистые волоски. Николай уже обратил внимание, что большие глаза ее в яркий солнечный день светлеют, а в пасмурный будто наливаются синевой. Когда она, вот как сейчас, разговаривает, лицо у нее сосредоточенно-грустное, лоб нахмурен, а длинные черные ресницы чаще обычного взлетают вверх-вниз.
Уланов вообще-то скупо проявляет свои чувства, о чем ему не раз говорили знакомые женщины, но сейчас он испытывает нежность к этой хрупкой и такой чувствительной девушке, хочется сказать ей какие-то ласковые слова, но язык не поворачивается их произнести. Наверное, если бы люди говорили все то, что они испытывают к женщине, то вся накопленная нежность выплеснулась бы со словами…
- Молчи, - будто угадав его мысли, сказала Алиса, - я и так тебя хорошо слышу.
- А я тебя - нет, - признался он. Николай не знал, что еще, кроме физического влечения, испытывает к нему Алиса? Ни он, ни она еще ни разу не произнесли такое обычное слово "люблю"… Не мог он толком разобраться и в своих чувствах к ней. Приезжая в Ленинград, он больше не звонил Ларисе Пивоваровой. Не думал и о том, что хорошо бы завести постоянную девушку. Алиса как-то неожиданно вошла в его жизнь и сняла все эти вопросы. Вошла без обычных треволнений, любовной лихорадки, долгих ухаживаний и уламываний. Тех женщин, которые легко и бездумно шли на любовную связь, а таких стало много везде, Уланов сторонился. Может, тут сыграл свою роль СПИД, скорее всего, дело было в том, что он с юности ценил в девушках чистоту, целомудренность. Наверное, это было навеяно старинными романами в духе Вальтера Скотта, Фенимора Купера и других писателей, воспевавших романтическую любовь. Помнится, фильм "Ромео и Джульетта" он смотрел пять раз. Нравились ему и такие фильмы, как "Шербурские зонтики", "История любви". Некоторые его одноклассники начали спать с девушками еще в восьмом, девятом классах. Дымя сигаретами на переменах в туалете, со смаком рассказывали желающим про свои похождения. Уланову было неприятно их слушать. Не заводил он интрижек на вечеринках и со своими одноклассницами, хотя и получал от некоторых любовные записки с грамматическими ошибками.
- Пусть все будет так, как есть, - сказала Алиса - Я сейчас как птица в гнезде… Не вспугни меня, дорогой!
- Можешь улететь? - усмехнулся он.
- Ты мне уже подрезал крылья… - улыбнулась она - И пока мне никуда улетать от вас не хочется.
- От нас?
- Не придирайся, ну хорошо… от тебя.
К дому по разбитой дороге подрулил красный "Запорожец" Геннадия. Вернулся из Новгорода. Он помог - разгрузить багажник. Как всегда, брат привез несколько буханок хлеба, белых батонов, две синих замороженных курицы с длинными сизыми лапами. В довершение всего, извлек с заднего сидения плетеную корзинку с желтыми, похожими на теннисные мячики цыплятами.
- Какая прелесть! - нагнулась над корзинкой Алиса. - Их можно выпустить?
- Сделаю из сетки вольер и выпустим, - сказал Геннадий. - А на ночь нужно будет принести домой - простудятся.
Алиса понесла корзинку в дом. Как только сняли тряпку, закрывающую корзинку, цыплята дружно запищали, засуетились, стали карабкаться друг на дружку.
- Говорят, дохнут, как мухи, - сказал Гена. - Дай бог, чтобы выжила половина.
- Алиса с ума сойдет, - заметил Николай.
- Вот и пусть с ними возится.
К ним подошел Чебуран. К груди он прижимал охапку зеленой травы, на загорелом, с трехдневной щетиной лице явная заинтересованность. Глазами он ощупывал коричневую сумку, которую Геннадий выставил на траву у машины.