Они сдали номер, уложили свои вещи в машину и поехали на новую квартиру. Хотя по габаритам она и была меньше Любиной, но удобная. Устраивал второй этаж, а вышли из дома – и бульвар, где можно посидеть на скамейке и погулять. Ашоту за два свободных дня хотелось сделать по дому как можно больше, и они договорились, что Клавдия приготовит обед и наведет чистоту в доме, а он съездит в магазин и привезет гарнитур. Обои на стенах были с золотыми вертикальными полосами кем-то и когда-то надежно приклеены и их мебель под старину красиво смотрелась на фоне стен.
Фантазия Клавы подсказала быстрое решение вопроса с шифоньером.
– Мне нравятся примерочные кабины в хороших магазинах. Давай по этому принципу сделаем уголок, где можно переодеться, – сказала она. Ашот быстро сбил стойки и перекладины, на них они развесили на плечиках свою одежду. К стене прибили длинное, почти до пола, зеркало, и этот уголок отделили раздвижными занавесями. Получилось очень удобно.
На ночь расстелили ковер, разложили на нем матрасы и несмотря на усталость от активно проведенного дня, отметили любовным рандеву свое новое жилье.
– На полу даже романтичнее, – сказала Клавдия.
– Я с тобой согласен, моя дорогая, – вторил ей Ашот.
На другой день он взялся мастерить топчан, ножки сделал с рельефом. Клавдия шила на него чехол из иранского шелка, а чтобы он не спадал, продернула резинку. На готовый топчан Ашот положил два широких матраса, сверху натянули чехол с оборкой, а к изголовью прибили резную доску, и долго любовались своей работой.
– Скоро мы сможем пригласить к нам наших друзей, – сказал Ашот.
– Думаю, что да. – Ответила Клавдия.
В четверг она проснулась вместе с мужем, приготовила вкусный завтрак. Сегодня у него знаменательный день. Дорога до завода занимала полчаса, но Ашот решил подъехать раньше, надо было переодеться в рабочую одежду и подготовить инструменты.
Весь день Клавдия была мыслями с мужем и ей так хотелось его встретить, что когда по ее расчетам он должен был подойти, она вышла из дома ему навстречу.
– Вижу, что все хорошо, – сказала Клавдия, заметив Ашота.
Он шел уставший, но в хорошем настроении.
– Да, трудно с непривычки, но я ведь люблю машины. Давай прогуляемся к Пушкинской площади, я еще не голоден. Когда вечером они возвращались домой, то неожиданно во дворе услыхали разговор трех соседок, который, бесспорно, касался их.
– Приехали из-за границы, всего нахапали. У них какие ковры! – зло говорила худая темноволосая женщина.
– Машину, мебель красивую привезли! – с завистью говорила другая.
Увидев Клавдию с Ашотом, они замолчали, проводив их недобрым взглядом. Клавдия знала, какие порой бывают злые язычки у наших русских женщин и отнеслась к этому спокойно. "Пусть болтают", – подумала она.
Но на Ашота этот разговор произвел очень неприятное впечатление. За ужином он все время о чем-то думал.
– Клава, давай поедем к Александру, мне нужно с ним поговорить.
– Надо, так надо, – ответила она, вставая.
Они подъехали к дому на Мясницкой. Ашот рассказал друзьям об услышанном разговоре и попросил Александра сегодня же, если это возможно, поставить машину на площадку Персбюро.
– Конечно можно, она круглосуточная.
– Тогда поехали?
– А мы без вас душу отведем, – сказала Люба. – Ты, Ашот, не переживай, у нас ведь тоже с соседями не сложились отношения. Наверное, считают нас чужаками.
Ашот оплатил стоянку машины за трое суток. Плата была небольшая, как и говорил Александр. Домой они возвращались пешком.
– Я чувствую, – заговорил Ашот, – что мне надо искать покупателя на машину, она начинает мне мешать. Гараж мы навряд ли приобретем. Я работаю шесть дней в неделю, когда мне на ней ездить? В Москве столько прекрасных мест отдыха, куда можно доехать трамваем, скоро пустят линию метро, об этом пишут и говорят.
Бензин, стоянка – се это требует денег, а у меня и так маленькая зарплата.
– Один наш сотрудник, иранец, ищет машину. Если ему понравится твоя машина, считай, что сделка совершена. Он состоятельный человек и хорошо заплатит.
В субботу вечером к Ашоту домой пришел Александр и с ним смуглый мужчина лет тридцати, который представился Малеком.
– Это покупатель твоей машины, Ашот.
Глядя на нового знакомого, на Ашота повеяло теплыми воспоминаниями о Тегеране.
– Давайте поговорим по-персидски, а то я начну его скоро забывать, – предложил он.
Клавдия стала накрывать на стол. На Востоке не любят отпускать гостя без угощения. Она помнила это правило. Быстро сделала салат, в котле вот-вот должен был дозреть плов. Ашот извлек из нового шкафа бутылочку вина, которую держал для гостей. Во время застолья Малек назвал очень хорошую сумму за машину, большую, чем Ашот предполагал.
– Мы сможем жить безбедно почти год на эти деньги, – подумал Ашот.
– Я согласен, – сказал он вслух. – По рукам. Малек, когда будете в Тегеране, не сможете ли навестить мою тетю Ареву? Я дам вам ее адрес.
– Конечно, смогу. Захожу же я к родителям Александра.
– Передайте ей, что мы получили квартиру, я работаю на автомобильном заводе, у нас все нормально.
Оговорив необходимые юридические вопросы, связанные с продажей машины, гости ушли.
А в понедельник вечером Ашот принес много денег, положил их перед Клавдией и сказал: "Я думаю, что на год нам этого хватит".
– Не жалеешь?
– Нет. Здесь, в Москве, машина нам не нужна.
Обычный ритм жизни стал налаживаться. Теперь Клавдия стояла у плиты и готовила обеды. И только по воскресеньям Ашот с любовью возился с мясными блюдами, он не хотел забывать полезные навыки. Субботний вечер был отдан друзьям, они ходили в гости друг к другу, а когда Елена Николаевна была свобода и могла посидеть с Леночкой, то вместе гуляли по Москве, посещали театры и кино, и одевшись со вкусом, так что на них обращали внимание. иногда ужинали в ресторане "Метрополь".
Пока Ашот был на работе, Клавдия на час, другой приходила к Любе, и к их душевным разговорам прибавилась новая тема – тема материнства. Съездила она на Тихвинскую улицу. Тетя Маша была все такая же, только немного постарела и несказанно обрадовалась Клавдии. Клава принесла ей апельсины и подарила большой, свободный иранский халат. От нее она узнала грустную историю жизни своих родных.
Спустя два года после ее отъезда из Москвы, отец сильно простудился и умер от отека легких. Старший брат Михаил встречался с женщиной из Иванова и переехал жить к ней. Лидия с мужем и его матерью имели большой двухэтажный дом, один из самых видных домов во Владимире. Пришел представитель власти и показал приказ на изъятие у них первого этажа. Они перебрались на второй этаж. Там были шесть комнат с двумя входами. Мать мужа, фактическая хозяйка дома, поняла, что их в покое не оставят и могут изъять и половину второго этажа. Будучи женщиной решительной, она опередила события. Разворачивалось большое строительство в Ташкенте. По генеральному плану Совнаркома СССР он вошел в небольшую группу городов, которые со временем станут узловыми точками огромной страны. Туда потянулись потоки людей неустроенных, обиженных властью. Они искали свой уголок в огромной стране.
Очевидцы рассказывали, что работы там много, всем хватит. Климат теплый, лето жаркое, много фруктов, овощей. Народ местный хлебосольный, принимает приезжих доброжелательно. И недорого можно купить хороший дом.
Весной 1933 года свекровь Лидии продала второй этаж своего дома, и они уехали в Ташкент. Там купили особняк не хуже, чем во Владимире. Лидия устроилась на работу в агентство по распространению печати, а через полгода написала письмо матери, чтобы она продала свой дом во Владимире и вместе с Павликом переехали в Ташкент. У Павлика обнаружили туберкулез и, может быть, сухой, жаркий климат южного города ему поможет. Так они и сделали.
– Теперь, Клавочка, твои родные далеко от тебя, – с грустью закончила свой рассказал тетя Маша.
– Что-то в этой стране, куда я так рвалась вернуться, неблагополучно, если люди, как цыгане, поднимаются с насиженных мест и кочуют, – подумала Клавдия.
Она взяла у тети Маши адреса Лидии и мамы и решила сегодня же им написать.
Морозным днем 1 декабря Клавдия была у Любы, когда к ним постучала взволнованная Елена Николаевна:
– Вы слыхали новость? Кирова убили. Я не знаю подробностей, но люди на улице только об этом и говорят.
Когда Клава возвращалась домой, улицы были полны народа, на лицах людей она прочла растерянность, тревогу, озабоченность. Все говорили о случившемся событии.
Вечером Ашот рассказал подробности. Киров был убит из револьвера несколькими выстрелами перед дверью своего кабинета в Смольном. Убийцей был молодой человек – Николаев, член партии. Он не сопротивлялся, его схватили на месте.
– Что-то здесь не так, если один партиец убивает другого, – тяжело вздохнув сказала Клавдия. И сердце ее сжалось от предчувствия надвигающейся беды…
Но вскоре то естественное состояние, в котором она находилась, отодвинуло на задний план и политические, и другие проблемы. Она стала напоминать себе животное, которое ест, пьет, спит и только и думает о детеныше. После семи месяцев беременности, когда ее живот невероятно раздулся, на лице выступила пигментация, глядя на себя в зеркало, она приходила в ужас. Клавдия сказала Ашоту, что она, чтобы не навредить будущему ребенку, прекращает с ним интимные отношения и отправила его спать на матрасы на ковре.