– Труднее всего мне сделать выбор, – заговорил Ашот. – Мои брат и сестра хорошо устроились во Франции. Я знаю французский разговорный в достаточном объеме, есть куда и к кому приехать на первое время, да и здесь у меня хороший дом, машина, нормальная работа. Россия – холодная страна. Долгие, суровые зимы. А я люблю тепло, мы с ваши вышли в сад и у нас полный стол фруктов. Разве это не благодать?
После его слов наступила на несколько минут многозначительная тишина. Каждый из присутствующих продолжал мысленно тему разговора.
Первым прервал молчание Ашот. "Плохой я буду хозяин, если дам вам скучать. Арева опять испекла торт, и мы сейчас организуем чай. Клава, пойдем на кухню".
С этого вечера они, словно договорились, старались избегать в разговоре тему будущих планов на жизнь. В такой тупиковой ситуации обычно лучший помощник – Его Величество случай, но он пока не представлялся. И молодые пары старались брать от жизни то, что она давала. Выезжали за город, плавали в речке, ходили в горы, посещали театры, рестораны и магазины и были счастливы, и им порой казалось, что ничего и не надо менять в их жизни.
Наступил 1932 год. Они вместе встретили Новый Год, специально съездили в горы и срубили маленькую арчу. И хотя это не елка, но тоже хвойное деревце. Люба была мастерицей делать из бумаги разные игрушки.
Клавдия ей помогала, и они украсили маленькую елочку. Не хватало только белого снега; на улице моросил сырой, неприятный дождь.
Ашот разжег камин, и он придавал уют и тепло большой гостиной. Днем они дружно сходили в магазин "Украинка", и женщины красиво нарезали к столу мясные продукты, а мужчины жарили люля-кебаб. Все шло как обычно – тосты, пожелание счастья и вдруг Александр сказал: "На днях меня вызвал к себе руководитель Персбюро и сказал, что меня переводят работать в Москву, в их же отделение с предоставлением квартиры. Три месяца мне дается на решение всех своих дел".
Люба вспыхнула: "Почему ты мне сразу не сказал?"
– Вот я тебе сейчас и говорю, – спокойно ответил Александр. – Ну как, ты со мной или нет?
Она минуту сидела неподвижно, но чувствовалось, что мысли ее работают, а потом, красиво вскинув голову, вдруг сказала: "Я сейчас произнесу тост, поднимайте рюмки, выпьем за наше бракосочетание с Александром".
С этой минуты тема разговора пошла в новом русле. Ашот, зная, что у родителей Александра дом небольшой, предложил им свой дом для свадьбы.
– Мы зарегистрируем наш брак в Посольстве и займемся с Любой документами для переезда, а свадьбу можем отпраздновать у тебя, Ашот, но пригласим близких друзей, кое-кого из госпиталя, Персбюро, твоих родственников.
– Наших родственников, – добавила Люба.
Клавдия немного позавидовала своей подруге: Теперь надо, чтобы Ашот созрел до переезда в Россию. Я же решила для себя этот вопрос. Еду только домой.
В начале новой недели Люба и Александр пошли в Посольство и подали заявление. Султан Магометович, улыбаясь, сказал: "Знаю, что любите друг друга. Слыхал, что тебя, Александр, переводят в Москву. Желаю счастья. Но жаль, что Посольство сразу теряет двух переводчиков. Три дня походите женихом и невестой, а мой секретарь подготовит необходимые юридические документы, и в пятницу вы станете мужем и женой".
С этого дня Люба с Клавдией стали часто посещать магазины, столько нужно было купить всего к свадьбе! Нашли они магазин для новобрачных. Из всех платьев Люба облюбовала из белой парчи, с большим воротником, отделанным серебряной нитью и искусственным жемчугом. Оно на ней прекрасно сидело, белые лодочки на высоких каблучках и небольшую шляпку с цветами.
– В этом платье я смогу в Москве и в театры походить, – отметила Люба. На все свободные деньги она решила покупать золотые украшения.
– Если в Москве нам не будет хватать денег на жизнь, мы кое-что сдадим, – пояснила она. – И провезти их легко, занимают мало места.
– А как вы решили вопрос с родителями?
– Нам тяжело с ними расставаться, но родители никуда не хотят уезжать. Они в молодости много поездили, а теперь уже ничего не хотят менять в своей жизни. "Будем доживать свой век здесь", – сказал мне отец. – "Здесь и нашли друг друга", – грустно добавила Люба.
– Сколько суеты, беготни! Я тебе, Любаша, немного завидую, – чтобы сменить тему разговора, сказала Клавдия.
– А что Ашот?
– Мы с ним на эту тему не говорим, ему трудно принять решение. Недавно с грустью сказал: "Я бы уже уехал к Лорису, а встретил тебя – и вот сижу здесь. Ты, Клавочка, видно – моя судьба".
В пятницу Султан Магометович торжественно преподнес молодой паре свидетельство и объявил их мужем и женой. А днем они отметили это событие праздничным обедом у Ашота. Народу было немного, человек тридцать, но тем теплее и уютнее проходила их свадьба.
Клавдия с Ашотом подарили новобрачным по золотому кольцу, от Персбюро прислали большой персидский ковер. Больше всех хлопотали по дому Арева с мужем. Ашот познакомил ее с Клавдией. Она, бесцеремонно осмотрев Клавдию, сказала: "Красивая женщина, дай бог тебе с ней счастья, сынок".
Но больше всего Арева уделила внимание родителям новобрачных. Узнав от них, что Люба с Александром уезжают в Москву и друзей у них нет, она сказала: "Вы не будете одиноки, мы будем часто с вами встречаться, и если вам нужна будет помощь по дому, мои дети все сделают".
Люба с Александром были благодарны Ареве за ее участие в судьбе их родителей.
В этот вечер Люба ушла ночевать к Александру, а на другой день они расстелили новый ковер, сделали перестановку мебели по вкусу Любы и квартира из жилища холостяка превратилась в уютное семейное гнездышко.
– Ну вот, – при встрече сказала Клавдии Люба. – Моя судьба решена. – Я чувствую, что уеду и не буду знать, что предприняли вы с Ашотом. Неужели мы потеряем друг друга? Переписка из одной страны в другую – затруднительна.
– Если мы переедем в Москву, то разыщем вас через справочное бюро, а сможете, перешлите адрес с кем-нибудь в Посольство в Тегеран.
В марте был большой базарный день, и две подруги решили посетить его. Люба присматривала себе одежду в Россию. Народу было много, лавок с товарами – глазами не охватить. Люба с Клавдией протискивались сквозь толпу, когда Клавдия вдруг вскрикнула: "Назад, назад! – Надвинула соломенную шляпу на лоб и потащила Любу в обратном направлении. Когда они отошли на приличное расстояние от рынка, Люба спросила: "Ты что, черта что ли увидела?"
– Черта не черта, а Миружана с Омаром. Они, видно, тоже привезли товар.
– Ну и как?
– Как? Испугалась. Представляешь, если бы он меня узнал? Страшно подумать.
– Да, неприятная встреча, всю прогулку нам испортила. Ашоту скажешь?
– Наверное, я буду бояться ходить куда-нибудь, а он не поймет в чем дело.
– Ну ладно, желаю удачного разговора, – сочувственно сказала Люба, прощаясь.
Есть довольно большая группа людей, и мужчин, и женщин, которые становятся активны, изобретательны, решительны, если появляется соперник или соперница. К ним принадлежал и Ашот. Когда Клавдия вечером рассказала ему о своей встрече с Миружаном, он воскликнул: "Как? Здесь в городе? Ты уверена, что он тебя не видел?"
– Уверена, народу было не пробиться. Он стоял спиной, я увидела его помощника Омара.
– Сердце не екнуло? – ревниво спросил Ашот.
– Нет, я испытала только страх.
Они сели ужинать, перебрасываясь фразами об Александре, Любе, последних новостях, но Клавдия чувствовала, что Ашот все время о чем-то думает и решила ему не мешать. Она взяла книгу и углубилась в чтение.
– Если бы Клавдия встретилась с Миружаном лицом к лицу, – думал Ашот, – он мог бы подогнать машину и увезти ее. Мало ли так исчезает людей? – Я думаю, что он еще вынашивает план мести, хотя и прошло более двух лет. Клавдия не защищена от него. Если он привез товары сегодня, он может привезти их и в следующие базарные дни. Вероятность их встречи возрастает. Что же делать? Уехать вслед за Любой и Александром, мы так подружились вместе? Александру предоставляют работу, квартиру, а что меня ждет в России? Завтра зайду к Султану Магометовичу и посоветуюсь с ним.
Клавдии же он сказал: "Раз складывается так ситуация, какое-то время одна в город не выходи. Сидела же ты полгода на территории госпиталя, никуда не отлучаясь, посиди еще. Пусть Люба лучше к тебе заходит, а в город и ко мне будешь ходить со мной".