– Вот мой район города, здесь живут люди со средним достатком, к ним принадлежу и я" – сказал Ашот, когда они подошли к кварталу с уютными домами и садами. Они прошли еще минут десять, прежде чем Ашот, сделав поклон, сказал: "Мой замок, мадам, прошу заходить" – и открыл калитку. Он взял Клавдию под руку и повел по дорожке. Клавдии понравилось, что дом стоит в глубине территории – это придавала ему романтический облик, а перед ним были разбиты клумбы с цветами, виноградники. Несколько фруктовых деревьев были посажены сзади дома, там же находился небольшой бассейн.
– "Сзади дома протекает ручей" – пояснил Ашот – "И я и соседи используем его воду" для полива деревьев и заполнения бассейна. А для набора питьевой воды прорыты индивидуальные глубокие колодцы, и вода в них холодная и чистая. Когда летом жара доходит до 40° и более, то оцениваешь, – что вода – это благодать".
Они подошли к дому. Он был одноэтажный, но большой, на высоком фундаменте из натурального тесаного камня, этим же камнем были выложены углы дома и лестница, что придавало ему массивность, строгость. Они поднялись по лестнице, Ашот открыл дверь и пригласил Клавдию войти. Она оказалась в холле, большом, почти квадратном, пол был выложен розовой мраморной плиткой. Но Клавдию больше поразили двери – их было несколько, и выполнены они были рельефной резьбой по темному дереву и покрыты лаком, а на них нанесена бронзовая окантовка и чеканка с изображением льва, тигра, змеи и орла.
– Какие красивые двери!" – с восхищением сказала Клавдия. Дальше они прошли в зал и ей показалось, что она попала в миниатюрный средневековый замок. Зал был большой, в центре несколько квадратных колонн из тесаного камня поддерживали потолок. В одной из колонн был вмонтирован камин. На мраморном полу лежали большие персидские ковры, над широкой тахтой висели кинжалы и сабли в серебряных и позолоченных футлярах. Из мебели стояли небольшие столики рельефной резьбы и такие же стулья, обитые бархатом, шкафы, где через стекло видна была прекрасная посуда, набор курительных трубок, книги на фарси и армянском языках. Видя, что Клавдию все интересует, Ашот сказал: "Мой дед начал коллекционировать кинжалы, сабли, отец продолжил и собрал большую коллекцию, но часть ее он в конце жизни подарил друзьям на память, часть увез Лорис, а эта" – он указал на стену – принадлежит мне. Тебе понравились двери, а я влюблен в камень, могу просто сидеть и подолгу разглядывать разводы мрамора на полу. Мне интересен простой булыжник, наверное эта любовь у меня от предков – Армения – это ведь горная страна, а там знают цену камню. Мой дед и сам тесал камни, нанимал рабочих, но дом построил уже отец".
– Клава, – прервал он тему разговора – "Я оставлю тебя на несколько минут. У меня готов люля-кебаб, я его поджарю и мы поужинаем, посмотри пока книги, посуду – и он вышел из зала.
Клавдия уютно устроилась за одним из столиков. Тишина, стоящая кругом, старинные вещи внесли в ее душу умиротворение и покой, и она занялась философскими рассуждениями: Как приятно быть с мужчиной, который нравится, вдвоем, в красивом доме, без всяких жен и любовниц, как это было в доме Миружана. Я не потерплю у Ашота другой женщины. А почему я должна его с кем-то делить? Кажется я становлюсь ревнивой. Интересно, у него есть любимая женщина? – с тревогой подумала она. – "Ведь была же у него личная жизнь до встречи со мной!"
Ее мысли прервал вошедший Ашот. Он быстро сервировал столик, за которым она сидела, поставил белое и красное вино, холодное, тонко нарезанное мясо, остро пахнущие салаты, маслины и еще дымящийся теплом, люля-кебаб.
– Ну начнем трапезничать, дорогая Клавуля, так ведь тебя зовут больные?
У Клавдии разыгрался аппетит и Ашот, слегка улыбаясь, как гостеприимный хозяин, считал своим долгом наполнять ее тарелку.
– Ашот, твой люля-кебаб не хуже, чем мы ели в ресторане, а стоит я думаю дешевле.
– Да, это так, давай походы в ресторан заменим моим домом.
– "А мы будем сочетать одно с другим" – шутливо ответила Клавдия.
Она разрумянилась и сидела слегка посоловевшая от вина и обильной еды.
– Дорогая моя, мы отдохнем от еды, а позже я тебя угощу таким тортом, пальчики оближешь, его пекла Арева, сестра отца. Я тебя с ней как-нибудь познакомлю. А пока ты совсем не раскисла, помнишь наш уговор? Выкладывай все о себе, мне интересно это знать" – и Ашот загадочным взглядом уставился на нее.
– Почему он так странно на меня смотрит?" – подумала Клавдия – "А что же мне говорить?"
Видя, что он ждет, она начала говорить короткими фразами и каким-то не своим голосом, так ей показалось.
"Была замужем всего несколько месяцев и убежала от мужа в Москву к тетке. Потом в Нижнем Новгороде встретила Миружана и уехала с ним в Иран…"
– "А потом сбежала" – смеясь добавил Ашот. – "Убегать от мужчин – видать это ваше любимое занятие, дорогая Клавдия Ивановна, но я вам такую возможность не предоставлю.
Он подошел к ней, крепко обнял и посадил к себе на колени.
– "Как ты догадался, что я убежала, а может меня выгнали?
– "Дорогая Клавочка, мое сердце принадлежит тебе и вполне естественно, что я стал наводить о тебе справки и кое-что узнал.
– И когда же ты влюбился в меня?
– В первый день твоего появления в госпитале. Ты шла с Иваном такая роскошная в светло-коричневом костюме, в шляпе, что я сказал себе – вот женщина моей мечты! Потом видел тебя в более простеньком платье, и ты мне показалась еще ближе, роднее. Но ты меня не замечала, подумаешь какая-то машина въезжает, уезжает.
Время шло, и я решил действовать, вот и подсел к тебе, чтобы фильм вместе посмотреть и кажется правильно сделал! – и он крепко поцеловал ее.
– А если ты многое обо мне узнал, зачем тебе хотелось, чтобы и я это рассказала?
– А это для того, чтобы проверить твою искренность, моя дорогая.
– Ну и как, я выдержала экзамен?
– Выдержала, – смеясь ответил Ашот.
– А теперь и я проверю твою искренность. У тебя есть женщина или женщины? – задиристо спросила Клавдия, и не моргая, стала смотреть на Ашота.
У него не дрогнул ни один мускул на лице, он помедлил, а потом, слегка растягивая слова, сказал: "Что было, то было, а сейчас ты – моя женщина, и что я не евнух, тебе я сейчас это докажу" – И он взял ее на руки и понес на широкую тахту.
Здесь, дорогой читатель, мы опустим занавес, пусть каждый в меру своей испорченности дорисовывает воображением то, что у них могло быть. Скажу только, что они познали счастье и полную гармонию…
VII
С этого вечера их встречи стали регулярными. Клавдия чувствовала себя счастливой. – "Если я проделала путешествие из своей страны в Иран, чтобы встретить здесь любимого человека, то я не ропщу на судьбу и те тернии и невзгоды, которые испытала на этом пути" – думала она.
С каждой новой встречей она все больше и больше привязывалась к Ашоту и пыталась проанализировать, почему это происходит.
– "Ашот – молод и горяч, он прекрасный и выносливый мужчина, близость с ним доставляет мне радость, удовлетворение, ощущение счастья. И это – ценная сторона нашей любви" – рассуждала Клавдия. – Но я, испытавшая от Миружана унижение, попрание человеческого достоинства, ценю больше всего в чувстве Ашота то, что он увидел во мне человека, личность, он любит и видит насквозь мою душу, чувствует и предугадывает мои настроения – и эта сторона нашей любви мне дороже всего".
Пришло лето, очень жаркое, душное, сухое. В конце июня в тени стояла сорокаградусная жара.
Ашот был занят, он перевозил госпиталю какое-то оборудование. Клавдия весь день была свободна до вечера. В 6 часов она должна была встретиться с Ашотом, так они договорились.
– "Пойду-ка я куплю купальник и поищу пруд или речушку, где можно поплавать" – подумала Клавдия. Ей надоело изнывать в комнате от жары. Она надела легкий прозрачный сарафан до колен, открытые босоножки, соломенную шляпку взяла в руки: "Надену ее на пляже" – решила она и вышла на улицу. У нее было хорошее настроение, и она шла бравой походкой. Но пройдя полквартала, она заметила, что мужчины с многозначительным взглядом оборачиваются ей вслед.
– "Может у меня подол платья оторвался?" – подумала она, но продолжала идти. – "В магазине в зеркале посмотрю, что там у меня случилось".
Навстречу ей шли два подростка, они нахально осмотрели ее, сказали какие-то слова на персидском, засмеялись и пошли дальше. У Клавдии сразу испортилось настроение. – "Что-то здесь не так" – подумала она и решила вернуться в госпиталь. Она зашла в комнату и внимательно осмотрела свое платье, но никакого изъяна не нашла.
– "В чем же дело?" – думала она.
В этот момент влетела встревоженная Ольга: – "Андрей Михайлович сказал, что тебя срочно вызывает Полпред, – говорит, что злой".
Клавдия как была одета, так и пошла в Посольство.
Султан Магометович метал искры из глаз, лицо его было бледным. Клавдия поняла, что он взбешен, когда она предстала перед ним.
– Вы сейчас куда-нибудь ходили? – сдерживая гнев, спросил он.
– Да, ходила, хотела найти пляж и поплавать.
– Так, одна, без мужчины? Вы соображаете что-нибудь? А в каком виде вы пошли?
– Вот в этом платье.
Султан Магометович смерил ее взглядом снизу вверх и почти прошипел:
– "Без чулок"?
– Конечно, жара какая.
– Да вы знаете, за кого вас приняли?
За женщину легкого поведения и мне позвонили, хорошо что это был один из бывших больных, и он вас уважает. Как вы могли допустить такую ошибку?
– Я думала, в такую жару естественно идти налегке.
– Вы знаете, что вы не у себя на Родине, а в Иране! И будьте любезны, играйте по их правилам, а не устанавливайте свои. "Жарко вам – сидите дома. Идите!"