– Ты говоришь, что свобода – субъективная иллюзия. Но ведь очевидно, что наши решения влияют на нашу дальнейшую судьбу! – сказал Эль, поразмыслив над словами Психотерапевта.
– Наши решения влияют на наше внутреннее состояние. В результате своих действий человек может чувствовать себя счастливым или несчастным. Но он не может вырваться из границ внешней причинной обусловленности: как бы он ни поступил, его поступок станет следствием целого ряда событий. Большинство древних людей чувствовали себя глубоко несчастными, но их душевные страдания всегда прерывала смерть. Наш же мир всецелого контроля заточен под вечную жизнь, на пороге которой он стоит. У нас безраздельно правит разум, и он определяет, куда направлять энергию и каждого конкретного индивида, и всего общества. Мы все просто обязаны быть счастливыми! И бессмертными! Пока ты разбираешься, что такое свобода, в Новом Иерусалиме умирают люди от старости! Мудрые люди! Некоторым из них идёт шестнадцатый или семнадцатый десяток лет!
– Но вдруг наш разум не учитывает каких-то факторов?
– Ты думаешь, что коллективный разум, разум совершенного общества может что-то не учитывать? Ты даже и представить себе не можешь, сколько выдающихся учёных изучают твою структуру личности, твои способности и склонности! И они, конечно, лучше знают, чтó для тебя будет благом. Если ты сам будешь решать, как тебе поступать, то не избежишь фатальных ошибок – ты не знаешь себя так, как знают тебя они. Твои ошибки не замедлят сказаться на других, и гармония будет нарушена. Чтобы общество работало как хорошо отлаженный механизм, каждая деталь должна быть на своём месте, а своеволие отдельных частей может привести к всеобщей катастрофе. Доверься своим более старшим и опытным братьям, Эльвейс, и впоследствии ты сам будешь благодарить их за то, что они направляли твою жизнь!
– Я должен довериться своим кураторам, они своим, и так далее. Но ведь кто-то стоит на верхушке пирамиды?
– А тот, кто стоит на верхушке, – улыбнулся Психотерапевт, – доверяется всем остальным. Никто в здравом уме не захотел бы брать на себя такую гигантскую ответственность, как самостоятельное определение собственной судьбы!
– Мне показалось, что тот человек был счастлив не потому, что пошёл наперекор своим родным, а потому, что посвятил свою жизнь высокой и благородной с его точки зрения цели.
– Но твоё предназначение несоизмеримо более велико! Если ты сможешь активизировать вирус бессмертия, ты спасёшь жизни миллионам людей, ныне живущих и имеющих родиться. Спасти всё человечество от смерти – разве это не величайшее из всех возможных призваний?
– Что же в нём великого, если я ничем не жертвую ради людей? Где нет жертвы, там нет и подвига. В древнем мире некоторые люди добровольно шли на жертвы ради того, во что верили. Они готовы были расстаться с жизнью во имя своего Бога, претерпеть любые страдания лишь для того, чтобы восторжествовала истина!
– Но всё, что они делали, оказывалось бесполезным! Они не могли даже в малой степени помочь другим людям, не могли сделать мир, в котором жили, лучше и добрее! Жертвы, которые они приносили своим богам, не облегчали их тяжкой доли. Истина была сокрыта от их слабого разума, поэтому она не могла восторжествовать, какие бы они ни претерпевали за неё страдания. А главное, они не могли достичь бессмертия, поэтому все их благородные поступки и жертвы были бессмысленны. Может быть, ты и не герой, но ты можешь реально помочь всем нам, ты можешь изменить мир! Неужели тебе этого мало?!
Эльвейс напряжённо думал. Слова Психотерапевта проносились мимо, не затрагивая его души. Что же с ним происходит? Почему ему не даёт покоя тот мир? Он должен познать какую-то важную истину, но она всё время ускользает от него…
– Почему именно я стал носителем вируса бессмертия? – тихо спросил Эль после продолжительной паузы. – Не в физическом, а в философском плане…
– На этот вопрос нет и не может быть ответа. Учись смирению, и в смирении ты обретёшь то, что ищешь – так называемую свободу!
* * *
Отпустив мальчика, Психотерапевт позвонил по ноутбуку седоголовому старику.
– Патриарх, как ты и предсказывал, во время вчерашних погружений Эльвейс воспринял концепцию "жертвы". Всё идёт по плану. Поиск смысла жизни – искание Бога – стремление принести себя в жертву. Если он сможет преодолеть всё это…
– Да, мы в одном шаге от бессмертия!
– Как удачно ты спрогнозировал его аморальный поступок! Если бы второе посещение входило в программу, результат мог бы быть другим.
– Гораздо тяжелее было подобрать нужный дом и так выбрать время второго посещения, чтобы соответствующие идеи были в полной мере раскрыты. Я немало времени провёл в прошлом… Кстати сказать, Эльвейс думает, что АВИП дал сбой, перенеся его не в то время, которое он ввёл, и пока его не следует информировать об истинных причинах.
– Я с пятнадцати лет делаю всё так, как ты говоришь. Это удовольствие – работать под твоим руководством, Патриарх!
Глава пятая Разве можно не бояться смерти?
Как-то раз вечером Эльвейс играл в шахматы со своей сестрой. Программа обучения у него была сверхсложная, и когда мальчик сильно уставал во время занятий, он отдыхал за шахматами.
По потерянным фигурам у них было равенство, но позиционно выигрывала Павлина. Эль пытался свести партию к ничьей.
Почувствовав, что может второй раз в жизни выиграть у Эльвейса, Павлина прибегла к своей обычной уловке – стала разговорами пытаться сбить его с мысли.
– Знаешь, брат, а я рада, что вирусоносителем стала не я. По крайней мере, мне не надо путешествовать во времени. Как ты думаешь, зачем погружения в прошлое включили в твою индивидуальную программу?
– Я и сам ломаю над этим голову, – сказал Эль, пытаясь просчитать атакующую комбинацию сестры. Ей удалось задеть за живое – Эльвейса уже целый месяц не отправляли в прошлое после его самовольного погружения.
– Вообще, я не понимаю, зачем современному человеку смотреть на варваров, – продолжила своё наступление Павлина. – Мне лично достаточно того, что я знаю о них по книгам. Ничему хорошему от них не научишься!
Эль почти машинально разменял ладьи.
– Не скажи, сестра! Древнему миру присуще некое обаяние. И варвары не такие безнадёжно испорченные люди, как ты думаешь. Было в них что-то такое, что мы, несмотря на всю нашу нравственную безупречность, утратили.
– В чём же они могут быть лучше нас? – саркастически улыбнулась Павлина.
– Видишь ли, сестра, в древнем мире было очень много зла, много несправедливости и боли, но там попадались люди, которые умели любить по-настоящему. Они готовы были отдать всё, что имели, ради высокой идеи, ради мечты, пусть даже и неосуществимой. А современные люди, по-моему, слишком холодные и расчётливые. Нет в нас горения сердца, желания найти истину…
– Какую истину, Эль? Все истины давно уже найдены. Этим занимается Высший Совет.
– Что-то в нашем обществе не так, сестра. Я чувствую какую-то фальшь. Психотерапевт призывает меня учиться смирению. Но знаем ли мы, что такое смирение? Мы считаем себя совершенными, идеальными, самодостаточными людьми, достойными того, чтобы быть увековеченными, а любые человеческие слабости вызывают в нас презрение и отвращение. Это признаки духовной болезни, Павлина! Но мы, к сожалению, не замечаем, насколько тяжело больны. Поэтому исцелить нас, наверное, может только Бог, если допустить, что Он есть.
– Вот видишь! Ты стал рассуждать, как они! Может, этого и хочет Совет? Кстати, тебе шах и мат! – засмеялась Павлина.