и все, кто сидел за столом, глядели на Пакито, а дон Педро закусил щеку, и положил руку на рукав Ренэ, и сказал ему
веришь ли, дорогой, у нас уже много лет буквально лезут из кожи, чтобы спасти этих людей
а сеньорито Иван сказал
тише! не отвлекайте его
и Пако, подстрекаемый молчанием, нацарапал на обороте накладной, которую сеньорито Иван положил перед ним на скатерть, дрожащую и неразборчивую подпись; он писал, напрягая все чувства, раздувая ноздри, а когда кончил - выпрямился и протянул сеньорито ручку, и сеньорито дал ее другому и приказал
ну, Сеферино, теперь ты
и растерянный Сеферино наклонился над столом и вывел подпись, а последней должна была писать Регула
теперь ты
сказал ей сеньорито Иван и повернулся к французу
мы тут не делаем различий, Ренэ, у нас равноправие мужчин и женщин, можешь убедиться
и Регула, неверной рукой - большой палец у нее был расплющен, - Регула неверной рукой вывела свое имя, но сеньорито Иван говорил с французом, и не видел, как ей трудно, и, когда она кончила писать, взял ее руку, и помахал ею, как знаменем, и сказал
вот, расскажи в Париже, Ренэ, что вы насчет нас ошибаетесь, потому что эта женщина, если хочешь знать, неделю назад вместо подписи прикладывала палец!
и он отделил палец, плоский и гладкий, как лопаточка, и Регула совсем смешалась, словно сеньорито Иван выставил ее перед гостями в чем мать родила, но Ренэ не слушал его, а растерянно смотрел, и, увидев, что он удивлен, сеньорито сказал
а, вон что! это к делу не относится, у них всегда так, Ренэ, профессиональная травма, она плетет из дрока, понимаешь, и пальцы калечатся
и он смеялся, и кашлял, и, чтобы покончить с неприятным делом, сказал всем троим
ладно, идите, вы молодцы
и, пока они шествовали к двери, Регула причитала
ах ты, и у сеньорито не все гладко сходит а за столом снисходительно смеялись, только Ренэ глядел угрюмо и молчал как камень, молчал мрачно, но, вообще-то, такого тут не бывало, жизнь в усадьбе шла мирно, без новостей и событий, разве что приедет сеньора, и Регула ждала-сторожила, чтобы сразу отворить ворота, а то задержишь машину хоть на минуту, этот Макс уже ворчит
куда ты подевалась? полчаса стоим сердится, так что, если она меняла штаны Малышке, приходилось бежать на зов клаксона и поскорей отодвигать засов, не ополоснув рук, и сеньора маркиза, ступив на землю, морщилась, ибо нюх у нее был почти как у Пако,
ах эти курятники
говорила она
Регула, надо мыть руки, очень неприятный запах
или что-нибудь такое, но всегда вежливо, и Регула смущенно прятала руки под фартук и говорила
как велите, сеньора, на то мы и здесь и сеньора медленно обходила сад, внимательно заглядывала в стойла, а потом шла в Главный дом, и созывала всех в зеркальную залу, одного за другим, от дона Педро до свинаря Сеферино, и спрашивала каждого, как он сам и как его семья, и, прощаясь, улыбалась бледной, далекой улыбкой, и протягивала десять дуро, и говорила
возьми, отпразднуй мой приезд
каждому, кроме дона Педро, он был как бы свой, и все уходили очень довольные
сеньора бедных жалеет
говорили они, разглядывая монету на ладони, а под вечер ставили лампы на скотном дворе, и жарили козленка, и пили вино, и распалялись, и ликовали, и кричали
да здравствует сеньора маркиза!
и
дай ей бог долгой жизни!
и, как обычно бывает, немного напивались, но были довольны, а сеньора в освещенном окне поднимала обе руки, и желала им доброй ночи, и ложилась, и так всегда, но в последний приезд, выйдя из машины с сеньоритой Мириам, она наткнулась на Асариаса, который сидел у колодца, и помрачнела, и вскинула голову, и спросила
тебя я не знаю, ты откуда?
а Регула встала между ними и сказала
он мой брат, сеньора
наверное, она испугалась, а сеньора сказала где ты взяла его? он босой
а Регула сказала
он в Харе жил, шестьдесят один год, и его прогнали
а сеньора сказала
работать он стар, не лучше ли ему в богадельню?
а Регула опустила голову, но сказала твердо
пока я жива, мой брат не умрет в приюте
и тут в беседу вступила сеньорита Мириам
кому он мешает, мама? в усадьбе всем хватит места
а сам Асариас рассмотрел ногти на руке, улыбнулся сеньорите Мириам или еще кому-то, пожевал беззубым ртом и сказал
я цветочки удобряю, сеньора, каждое утро
а сеньора отвечала
это хорошо
а он, понемногу оживляясь, сказал
вечером я в горы хожу, сову гоняю, чтобы она тут не мешалась
а сеньора нахмурила ясный высокий лоб, ничего не поняла и склонилась к Регуле
о чем он говорит?
спросила она
что такое "гонять сову"?
а Регула смутилась и сказала
да вы не слушайте его, сеньора, он хороший, тихий
но Асариас продолжал, радостно пуская слюни
теперь я ращу птичку
и сеньорита Мириам сказала
видишь, мама, как он много делает
а сеньора глядела на него, а он, от избытка чувств, взял за руку сеньориту Мириам, приветливо улыбнулся и забормотал
пойдемте птичку поглядим, сеньорита
и сеньорита Мириам, повинуясь его силе, неловко пошла за ним, только повернулась и сказала
мама, я птичку погляжу, ты меня не жди, я скоро
и Асариас привел ее к иве, и остановился, и улыбнулся, и поднял голову, и твердо, но ласково сказал
ку-ру-ку-ру-кур!
и перед удивленным взором сеньориты черная птица слетела с верхних веток и мягко опустилась на плечо хозяина, а тот опять взял гостью за руку, и сказал
подождите
и повел ее к скамье под окном, за цветами, и взял горстку корма из кадки, и дал птице, и птица ела, и ела, и не могла наесться, а он почесывал ей между глаз и ласково повторял
хорошая птичка, хорошая птичка
и птица отвечала
ку-ру-ку-ру-кур!
и просила еще, и сеньорита удивлялась
какая она голодная!
и Асариас совал ей в клюв комья, и заталкивал пальцами, и, когда совсем увлекся, услышал дикий рев Малышки, и сеньорита всполошилась
а это что?
и он беспокойно отвечал
Малышка
и поставил кадку на скамью, и снова взял, и поставил, и заметался, и забормотал
не могу я сразу все сделать
а птица сидела у него на плече, а через несколько секунд из дому опять послышался рев, и сеньорита испугалась
нет, правда, это ребенок?
и Асариас, все больше волнуясь, поглядел на нее, снова взял ее за руку и сказал
пойдем
а птица у него на плече тревожно оглянулась, и они вошли в дом, и сеньорита шла осторожно, словно предчувствовала дурное, и, увидев в полумраке тонкие ножки и большую голову на изголовье, едва не заплакала, прикрыла руками рот и воскликнула
господи милостивый!
а он, Асариас, смотрел на нее, улыбаясь беззубым ртом, а сеньорита Мириам все глядела на кроватку, словно обратившись в соляной столп, так неподвижно она стояла и такая была бледная
господи!
повторяла она, быстро качая головой, как будто пыталась отогнать дурную мысль, но Асариас взял Малышку на руки, и, что-то бормоча, сел на табурет, и примостил детскую головку к своему плечу, и левой рукой взял птицу, а правой - Малышкин палец, и поднес этот палец к птичьей переносице, и почесал им, и засмеялся, и прижал Малышку к себе, и умиленно сказал немного в нос
хорошая у нас птичка?
Книга пятая
БЕДА
Когда начинался перелет голубей, сеньорито Иван поселялся недели на две в усадьбе, а Пако к этой поре успевал заготовить подсадных птиц, и смазанный салом балансир, и все, что надо, и, только приедет сеньорито, они садились в "лендровер" и колесили по лесу, по дорогам, искали, куда садятся стаи, смотря по тому, где много желудей, но годы шли, и Пако становилось труднее взбираться на деревья, и сеньорито глядел, как он лезет на дуб, и смеялся, и говорил
старость не радость, Пако, зад тяжелеет, ничего не попишешь
но самолюбивый Пако не сдавался, и лазал на дубы, держась за веревку, хотя так быстрее обдерешь ладони, и прикреплял подсадную птицу, где повиднее, лучше всего на макушке, и гордо глядел на сеньорито, раздувая ноздри, словно ими он и глядит, и радостно кричал
гожусь я еще, а?
и, верхом на суку, усевшись покрепче, дергал за веревку, привязанную к балансиру, чтобы, потеряв опору, голубь забился посильнее, а сеньорито смотрел из засады в небо, как там стаи, и говорил
дюжины две, Пако, не ори
или так
целая стая, Пако, сиди потише
или еще
поосторожней, Пако, они засуетились
и Пако сидел потише, не кричал, следил за голубями, но сеньорито Ивану этого было мало, и он говорил
да поаккуратней, кретин, ты же всех распугаешь!
и Пако поаккуратней, поосторожней делал свое дело, пока полдюжины голубей не отрывались от стаи, и сеньорито не вскидывал ружье, и не говорил умиленно
тише, летят сюда
и Пенёк Пакито резко, часто, мерно дергал за веревку, чтобы подсадной голубь не раскрыл крыльев, а птицы приближались, и сеньорито вскидывал ружье, и прицеливался, и стрелял
две штуки, разом!
ликовал Пако в листве, а сеньорито говорил
заткнись
и пиф, и паф!
еще две!
голосил Пако, не в силах сдержаться, а сеньорито говорил
да заткнись, чтоб тебя
и пиф, и паф!
ах ты, одна улетела!
сокрушался Пако, а сеньорито говорил
да замолчишь ты, кретин собачий?