– Есть мозги – плохой боец, нет мозгов – хороший боец.
– Как примитивно и обидно получается, не находишь, котяра?
– Примитивно, зато просто. Как, собственно, все в вашем безбашенном мире – ну, так, чтобы не заморачиваться.
– Я вот никак понять не могу, полосатый – ты либо умышленно на конфликт нарываешься, либо неосознанно заблуждаешься.
– Я не могу заблуждаться.
– Это почему?
– Да потому, что я – самый умный в этом лесу кот. Понятно?
– Понятно. Может, забьем?
– Легко, – согласился котяра, – а на сколько?
– Ну, я не знаю.
– Давай на сто.
– На сто шишек? – аж присвистнул кабан.
– Ну не желудей же… Зачем мелочиться?
– А с чего это такая щедрость?
– Так у меня этих шишек – немеряно… И вообще…
– А что "вообще"?
– А вообще – есть у меня одна нехорошая чуйка. Что недолго мне осталось лес поганить своим присутствием… Короче: забиваем или нет?
– Легко, – хрюкнул кабаний вожак.
– А у тебя, морда кабанья, есть что на кон поставить, кроме своих клыков?
– Нет.
– А где взять собираешься? – хитро поинтересовался полосатый.
– У тебя выиграю.
– А если нет?
– Отберу. Тебе-то они уже ни к чему, все равно помирать собираешься.
– Типун тебе на язык, это кто помирать собирается?
– Ты, понятное дело. Мне еще рановато… Мне вон еще надо выигранные шишки прокутить. Забиваем или нет?
– Пес с тобой, забиваем.
– На сотню? – спросил клыкастый и выставил лапу.
– На сотню, – ответил кот и со всего маху хлопнул по выставленной кабаном конечности.
И за мгновенье до того, как лапы спорщиков соприкоснулись друг с дружкой, кабан еле слышно ляпнул:
– На сотню кедровых.
– Мне послышалось, или ты чего-то сказал? – прищурившись, спросил кот.
– Послышалось, наверное…
– А про шишки кедровые?
– А про шишки – не послышалось.
– Мы же на обычные спорили.
– Мы, рожа усатая, спорили на сто шишек – без обозначения их вида. А я просто уточнил – на какие.
– Но в еловых-то это в два раза больше получается! – возмутился лохматый.
– Тебе видней. Ты же у нас умный – вот и подсчитывай, а я ведь так, безбашенно-безмозглая рожа кабаньей наружности, мне не по масти ни арифметикой заниматься, ни с шакалами водиться.
– А к чему ты это про шакалов сейчас вспомнил? А?
– Да не обращай внимания, вырвалось… Или – к слову пришлось…
– Ну ты и хитрец, братец, ну и хитрец, – бормотал кот.
– Хорошо, хорошо, называй, как хочешь, только никому не рассказывай. Теперь послушай, чего тебе делать предстоит.
– А мне еще чего-то и делать придется? – возмутился кот.
– Ну конечно. А ты как думал? Или хотел как обычно – отсидеться в лопухах? Нет, братец ты мой, коли нас нелегкая свела вместе, то и выгребать нам придется, как говорится, тугезером. Драку ведь тебе начинать…
– Что, – чуть не поперхнулся лохматый, – ты в своем уме? Где я, а где – драка? Тоже мне, бойца нашел… У тебя что – драчунов не хватает? Ишь, чего удумал?
– Ты, лохматый, не беленись. Успокойся и давай рассуждать логически. Вот ты моих бойцов видел?
– Ну, видел, – осторожно ответил кот.
– Вот скажи мне: полезет ли кто-нибудь в трезвом уме, без меда и другой дури, выяснять с ними отношения? А?
– Ну, это вряд ли. Здоровые они у тебя…
– Вот…
– Что вот? Что вот?
– А скажи мне, полосатый: к кому первому начнут цепляться упитые медом зверюги, если на месте гуляний будет куча кабанов и один шакал, пускай и в кошачьем облике?
– То есть ты хочешь использовать меня в качестве приманки?
– Точно.
– Ну уж нет, фигушки… Лучше я к старому шакалу подамся… Он уж точно не будет употреблять меня в качестве пушечного мяса… Ему мои мозги интереснее… Не хочу я даже слышать об этом… Затейник… Выдумщик… Фантазер…
– Ну чего ты злишься?
– Чего я злюсь? А сам не догадываешься? Зато теперь я наверняка знаю – откуда в моей башке появились плохие предчувствия…
– Может, ты дослушаешь до конца весь план?
– Да чего мне слушать, тут и так все понятно: запустишь котика, как живца в самую гущу пьяных, зараженных вирусом антишакализма кабанов да будешь ждать, пока мне кишки выпустят, или пока решат выпустить мне кишки. А учитывая, что промежутка времени между принятием решения и последующей казнью будет крайне недостаточно, чтобы передовые части твоей непобедимой армии успели прийти на помощь, то кранты мне в твоем спектакле светят по-лю-бо-му. Я ничего не пропустил? А?
Кабан, понимая, что говорить с лохматым в таком состоянии – все равно, что нюхать цветок в обществе скунсов, схватил мурчащего за шиворот, трижды с головой окунул в озерце и, выкрутив да вытряхнув полосатую шкурку, аккуратно посадил возмутителя спокойствия напротив себя:
– Поговорим? Или продолжим водные процедуры? – очень спокойно спросил кабан.
– Поговорим, – ответил кот, до сих пор пребывающий в шоковом состоянии.
– Давай спокойно разложим все по полочкам.
– Давай. Только я на разрыв не согласный.
– Да никто тебя рвать не будет. Ну, сам подумай: какой нам прок с тебя мертвого? Ты ведь все это придумал, тебе и желудь в зубы.
Кот начинал потихоньку соображать:
– А как же – место угула кабанов?
– Да далось тебе это место! Говорю, что все будет как надо, значит – все и будет, как надо. Нам отдавать тебя на разрыв ну никак нельзя – ты же мозг предстоящей операции…
– А сам-то, небось, на поляну не попрешься?
– Сам не попрусь, но – только до поры до времени. Ну сам посуди: ежели я с тобой приду – то посмеет ли кто даже плохо посмотреть в твою сторону?
– Ну, да, – сознание стало возвращаться к коту.
– А если ты сам там появишься, то представляешь – сколько полудурков захотят покуражиться над беззащитной тварью?
– Это я как раз очень хорошо представляю, – испуганно произнес кот. – А как ты меня защищать собираешься?
– Все продумано, не дрейфь, лохматый. На поляну ты придешь один. Да еще и будешь изображать из себя пьяную скотину: хамить, ругаться и всячески цеплять присутствующих. Понял?
– Ну, понял, – печально ответил кот.
– На поляне будут и мои бойцы, которые, как и ты, будут изображать угуленных отморозков да еще и станут подначивать остальных порвать тебя, как грелку. Твоя задача – спровоцировать потасовку. Лучше всего цепляться к моим кабанам. Выбери себе кого-то – да и хами, что есть силы… Понял?
– Понял… Как не понять… А они там точно будут?
– Не дрейфь, лохматый, будут. Вот видишь – ничего опасного в отведенной тебе роли нет: сыграешь и вали по-быстрому, чтобы не догнали… Дальше мы сами: начнем теми, кто на полянке будет, а основные силы подтянем, когда собаки и волки нагрянут. Ух, повеселимся! Меня уже от ожидания штырит! Эх, люблю я все эти беспорядки устраивать… Просто мочи нету…
– То есть беспорядки устраивать любишь, а мочи на это у тебя нет?
– Котяра, ну что ты за скотина такая? Зачем к словам цепляешься и не даешь порадоваться, как следует?
– Это я так радуюсь вместе с тобой. Как только представлю себя в окружении жаждущих моей крови отморозков – так сразу и радуюсь… А когда весь этот цирк планируется?
– Да вот сегодня и планируется.
– Когда?! – зашипел от испуга кот.
– Сегодня, друг мой, сегодня… Вот через часик, пожалуй, и начнем, – сказал предводитель и, обращаясь к своим кабанам, продолжил, – а вы уже можете выдвигаться. Только я еще раз предупреждаю: медом не упиваться – хлебнуть, для натуральности и куража, немного можно, но только – немного.
– Я, пожалуй, тоже хлебну. Только не для куража, а для храбрости, – сказал кот и обреченно побрел наугад, не разбирая тропинок. Еще мгновенье – и толстая полосатая тушка скрылась в кустарнике, потрескивая сломанными ветками.
XXII
Кабан-смутьян в очередной раз поил свою недавно организованную армию (в данном случае правильнее было бы сказать – банду). Зверье уже не вязало лыка, вернее – не хрюкало, лишь изредка издавая звуки, похожие на мычание. Смутьян старался, что было сил:
– Давно уже пора старого кабана на покой определить!.. Сам отсиживается и нам ничего делать не дает!.. Узурпировал всю власть в своих копытах и упивается ею!.. При предыдущем вожаке все по-другому было: и трава была зеленее, и небо голубее, и волки с собаками нас боялись. Не то, что сейчас… Раньше кабанов уважали, а теперь каждый волчара обидеть норовит… Мелочь травоядная – и та стала от порядка отбиваться, страх напрочь потеряла… Если так дальше пойдет, то кирдык не только нашему лесу, но и вообще кабаньему роду – переведемся, как тигры… Мало ему всего этого, так он еще в кабаньи угодья зверья чужелесного натащил и вместо того, чтобы доблести молодых кабанов учить – заставляет пришлых зверушек всячески развлекать, игры разные играть да дружбу водить… Мы, кабаны – свободные и самодостаточные, нам чужих не надобно, мы сами себе – ума палата!
Публика кивала, грозно стучала ногами, хрюкала и – продолжала хлебтать дармовой медок…
– Эта скотина, – продолжал смутьян, – стала дружбу с шакальем водить… Какой он пример подает подрастающему поколению? Мало того, что этот шакал с мордой кота в свое время совратил одного из наших лучших бойцов – теперь он полностью подчинил себе предводителя, который, как зачарованный, слушает его поганые наставления…
Не успел кабан договорить, как на место кабаньей попойки выплыл – кто бы вы думали – тот самый кот шакальего роду. По животинке было видно, что приняла она на грудь неслабо.