– Не берите в бошки – от людей наслушался, – ответил шакал, но, видя, что парочке мало таких пояснений, продолжил: – Предвидя ваш следующий вопрос, сразу отвечу: понятия не имею, что это значит. Просто прикольно звучит. И больше – никаких вопросов. Понятно?
– Угу, – повесив головы, ответили все еще не успокоившиеся подопечные.
– Вот и хорошо. А теперь, чтобы доказать свое примирение, подойдите и обнимите друг друга.
Зверье, сцепив зубы, приблизилось, поднялось на задние лапы и, растопырив грабли, обнялось. Шакал уже собирался выдохнуть с облегчением, но тут леший со всей силы прижал медведя так, что у того затрещали кости, и он засадил в спину визави когти обеих своих медвежьих лап. Леший, в свою очередь, заорал и грызанул медведя за ухо. Разнимали дерущихся персонажей волки…
Когда злосчастные бойцы с намятыми боками сидели напротив шакала, почесывая ушибленные места, великий комбинатор начал обиженным голосом:
– Не хотите меня слушать – пес с вами. Найду новых рулевых, раз вам ума не достает. Думаю, желающих на ваши места в лесу найдется изрядное количество.
Ругающиеся правители, очень быстро прикинув в своих головах плюсы и минусы конфликта с шакалом, моментально посмотрели друг на друга влюбленными глазенками:
– Так это нам надо было пар выпустить, а теперь мы опять друзья, – наперебой выпалили антагонисты и показушно обнялись перед шакалом, – мы больше не будем, чесслово…
– Хо-ро-шо, – по слогам произнес шакал. – Я могу продолжать без присутствия волков?
– Ну да… Конечно… Само собой… – быстро выпалили подопечные, косясь в сторону серых.
– Тогда, пожалуй, продолжим, – сказал шакал и отпустил волков. – На ком мы остановились?
– Наверное, на бегемоте и плюшевом медведе? – предположил леший.
– Правильно мыслишь, – ответил шакал, – давайте начнем с плюшевого медведя. Он, как и страшила, свое дело сделал и его, скорее всего, будут менять.
– Кто его будет менять? – поинтересовался медведь.
– Тот, кто поставил – тот и менять будет.
– А кто его поставил? – не унимался косолапый.
– А поставили его шакалы из заокеанского леса, – нравоучительным тоном ответил шакал.
– А зачем им его менять, ведь это они его и поставили?
– Я же сказал, что он свое дело уже сделал, успев всем вокруг надоесть. Соответственно, менять его будут по-любому.
– А нам-то что с этого?
– Если смена пройдет без нашего участия, то ничего, – ответил шакал.
– А что надо, чтобы чего-то было? – спросил леший.
– А чтобы чего-то и нам обломилось, необходимо поучаствовать в смене плюшевой скотины.
– Но ведь заокеанские шакалы не дадут нам своего кандидата на место медведя поставить, – с сомнением в голосе произнес леший.
– Сто процентов не дадут, – утвердительно ответил шакал, – только мы и не будем своего кандидата совать.
– А тогда как? – не понял медведь.
– А так: если не можешь всунуть своего медведя, сделай так, чтобы всунутый кем-то медведь находился в окружении подконтрольного тебе зверья, – сказал шакал, затем немного подумал и добавил, – ну или суку какую ему подставь, или кикимору, чтобы там любовь-морковь и все такое.
– А где же ее возьмешь, суку-то, да еще и такую, чтобы подконтрольной была? – не понял леший.
– Знал бы ты, на кого западаешь! – подумал леший. – Было бы желание, а суку завсегда найти можно. Я даже больше скажу: суки, в отличие от кобелей, более идейные создания, потому-то часто они помогают не ради выгоды, а для куража.
– Как это? – не поняли зверушки.
– Да очень просто, – начал объяснять шакал. – Вот скажите мне: почему суки уважаемых хищников и шакалов чаще приделывают рога своим спонсорам, нежели свиньи кабанам? Ведь в первом случае у них все есть, их и лелеют, и хорошо кормят, и выгуливают, и всячески потакают, а они все равно по сторонам смотрят. Во втором случае все с точностью до наоборот: их не лелеют, не особо-то и балуют, постоянно юзают, иногда строят, а они преданно смотрят в глаза своих непутевых тиранов и ни-ни налево.
– Дуры потому что, – просто резюмировал медведь. – Мой дед так говорил.
С к а з о ч н и к: Вот и у людей так часто случается: чтобы поднять собственный рейтинг в глазах окружающих, нужно кого-то опустить ниже плинтуса… Кстати, самооценка отдельно взятого индивида растет стремительнее, если чья-то падает… Вот!
– Значится так, – сказал шакал, – для начала думаем – кем, а затем окружаем нового медведя своим зверьем. Это понятно?
Медведь с лешим молча кивнули.
– Теперь – бегемот, – сказал шакал, почесывая когти о дерево. – Какие предложения будут?
– Пока только слюни, – ответил леший. – Я бы его с удовольствием на ужин схрумкал. Эта толстая наглая рожа у меня во где сидит. Я бы его лес вместе с ним самим с землей смешал, но соседний лес – территория независимая, и агрессию проявлять – не по лесным понятиям будет… Тут это, повод нужен…
– Ты, леший, и думать об этом не смей. Я сколько раз говорил, что доспехами мы не бряцаем, и что открыто ни на кого не нападаем.
– А что же нам тогда делать? – не понял леший, – сидеть и ждать?
– Не сидеть и ждать, – парировал шакал, – а мутить и ждать.
– И чего из всего этого роя можно вымутить? – хором спросили зверушки.
– Много, мои дорогие, ой как много… – многозначительно и одновременно загадочно заметил шакал. – И в этом направлении нами уже немало сделано…
– Например?
– Ну, например, засланных нами козачков там видимо-невидимо. Один только долбодятел чего стоит, да нерпа.
– А нерпа здесь при чем? Она ведь все время на нас бочку катила…
– Ох… Ну почему вы все время слушаете ворон-лгуний да соседей-идиотов, вместо того, чтобы шевелить серым веществом? А? Одно дело оскорбительные речи высказывать, ничего не делая, и совсем иное – гадить молча…
– ???
– Нерпа у наших волчар давно на крючке была, ее старых выкрутасов достаточно, чтобы упрятать эту заразу в срамную яму жизней на десять. Вот и решили воспользоваться услугами жадной и похотливой бестии, когда у соседей козел к власти пришел. Его ведь, как и плюшевого, заокеанские хитроплеты ставили, и нам там по определению ничего не светило. Козел выборы выиграл, и зверье к нему потянулось, и в светлое будущее поверило, и, как водится, размечталось. Более того, в быстрые изменения поверили даже соседи из дальнего залесья. А мы нерпу на козла натравили, а заодно и на все его козлиное окружение. Нам ну никак нельзя было, чтобы зверье в соседнем лесу пошло за своим рулевым в дальнее залесье.
– И что из всего этого вышло?
– Ну, нерпа по части скандалов еще той скотиной оказалась, она за несколько лет развалила все, к чему так долго стремились заокеанские хозяева козла. Результат известен всем – следующие выборы козел проиграл в пух и прах своему не шибко далекому оппоненту.
– Вот ведь скотина какая? – возмутился медведь.
– Какая? – поинтересовался шакал.
– Ну, наглая и беспредельная…
– Запомни, простодушный ты наш, – поучал шакал, – в лесной политике нет слов "нечестно", "несправедливо", "не по совести" и так далее, зато есть слова "выгодно", "необходимо" и "целесообразно"… И всегда важен результат, а не то, как к нему добираются. Понял?
– Понял, – кивнула зверушка. – Но почему тогда мы допустили, чтобы нерпу бросили в срамную яму, если она нам так помогла? И почему мы не кричим на всех перекрестках: "Свободу честной ворюге!"?
– Ну, крикунов чужелесных, положим, и без нас хватает, а сидя в срамной яме, она продолжает помогать нашему делу…
– Как это? – опять хором спросили зверушки.
– Вот вы сами посудите: ну была бы она на свободе, и что? Что бы она делала? Да ничего, ходила бы по лесу да кляла бегемота почем зря… Вороны и сороки под когтями у бегемота, чужелесным зверям она вообще неинтересна – у них своих клоунов хватает, а так…
– А что так?
– А так – все новости как ближнего, так и дальнего инолесья начинаются с болтовни о терпигорице бедолашной. Сидя в яме, она стала более популярной, нежели когда рулила лесом на должности лешего… Не так ли? А?
– Похоже, – промычали зверьки.
– А теперь представьте, что произойдет, если эта скотина вдруг выскочит из ямы? Представляете, что начнется? Да она бегемота с землей смешает.
– А если она не выдержит и сдохнет? – спросил леший.
– Выдержать-то она выдержит – это еще та актриса… А даже если и сдохнет, то пофантазируйте: кого зверье обвинит в этой смерти? А? Правильно думаете – конечно же, бегемота… Тогда ему точно кирдык.
– Ну, а мы тут каким боком? – спросил медведь.
– Все очень просто: если ее выпустят – мы тут же окажемся рядом и расскажем скотине, как мы ее любим и уважаем, шишек дадим да подскажем, как бегемота сместить.
– А если сдохнет? – не успокаивался медведь.
– А если сдохнет, то мы громче всех станем орать о притеснениях на соседних с нами территориях, чем безусловно ускорим свержение бегемота.
– Да, – сказал леший, – складненько получается.
– Да, – повторил медведь, – складненько, вот только скажите, уважаемый шакал, а она знает, как мы ее танцуем?
– Конечно, нет. Хотя, даже если знает, то все равно будет плясать под нашу дудку.
– Это еще почему?
– Почему-почему – по качану. Выгодно, потому и будет. А убеждать я умею… Не так ли, леший?
– Эт да! – просто сказал леший, чего-то обдумывая. – С такими, как мы, лучше дружить, нежели ругаться.
Звери замолчали, о чем-то размышляя и пялясь в одну точку.
– Пойдемте дальше, – сказал шакал после небольшой паузы, но видя полное отрешение на мордах собеседников спросил, – ау, философы, вы со мной?