Свою обезьянку я любила, как ни одну игрушку. Я даже думала, что если у меня когда-нибудь появятся дети, то они ни за что не получат ее в свои руки.
Афанасию больше сорока лет. Он прошел через руки всех моих детей. От старости на морде обезьяны появилась плешь, из неё выглядывает солома. Но за все годы своей долгой жизни эта игрушка практически не пострадала от рук детей. Все трепетно любили Афанасия и очень берегли. Он стал членом нашей семьи.
Это единственная игрушка, которая так долго живет в моем доме, не считая стеклянных елочных украшений, купленных еще бабушкой в середине тридцатых годов прошлого века.
ФИГУРА
Лариса с детства любила шить. У нее это хорошо получалось. Она даже два года училась кройке и шитью, так что, сами понимаете, мастерица была дипломированная. Задумала она как-то сделать с себя манекен, чтобы набрасывать ткань на него и сразу кроить без всяких выкроек.
Манекен мы решили делать из папье-маше, короче, из газет. Лариса была раздета до нижнего белья (самого лучшего, с точки зрения подчеркивания фигуры). Я заготовила ворох газет, клейстер, и мы начали. Лариса застыла, подняв руки так, чтобы не исказить собственную фигуру и не мешать мне. Я накладывала на ее тело, от шеи до бедер, маленькие кусочки бумаги, размоченные в воде, слой за слоем. Кое-где приходилось смазывать бумагу клеем.
Мы трудились с ней несколько часов. Наконец последний бумажный слой был обмазан клеем. Наступила окончательная фаза, требующая большой выдержки и терпения. Чтобы высушить заготовку, сестре необходимо было неподвижно простоять часа четыре, облепленной со всех сторон мокрой клейкой бумагой, которая, высыхая, заставляла чесаться все тело.
Для того, чтобы Ларка не приходила в волнение во время сушки и не была отвлечена от процесса созидания собственной "фигуры", загодя были куплены билеты в кинотеатр на двухсерийный фильм. В кино я пошла с Ларисиным мужем. На дорогу и фильм уходило как раз около четырех часов. Не помню, что мы там смотрели, так как я очень беспокоилась о том, как бы сестра не простудилась во время сушки.
Когда мы вернулись, то нашли Ларку живой и невредимой. Просушенная заготовка была уже разрезана сестрой по линии плеч и боков. Теперь следовало опять соединить части, проклеить заготовку изнутри более крупными кусками бумаги для придания жесткости, вырезать отверстия по линии проймы и шеи, соответственно выкройке, и обтянуть готовый манекен тканью.
Когда готовая "фигура" была поставлена на стол, мы очень долго смеялись. Лариса ходила вокруг и удивлялась: неужели она так выглядит в жизни?
Манекен прослужил исправно лет двадцать, благо, сестра держалась в одном весе. Приезжая в гости, я иногда заглядывала в кладовку, видела знакомый силуэт и говорила ему: "Здравствуй, фигура!".
ПОЕЗДКА ПОД ТОРЖОК
Вернувшись из-за границы, мои родители решили устроить себе длительный отдых, уехать на лето в какую-нибудь глухую деревню и пожить на свободе. Выбрали деревню под Торжком. Там отдыхали знакомые и остались очень довольны.
Ни с того ни с сего племянница моей матери Лидка, еще не спившаяся, живая и здоровая, пристала к родителям с просьбой взять и ее с собой. Причина была такая: Лидкина собака – матерый кобель по кличке Оскар – "остро нуждался" в загородном воздухе.
У Лидки в этой деревне оказались какие-то родственники со стороны мужа, и она брала на себя все устройство быта. Моя мать пожалела племянницу и согласилась. Отец умолял не связываться с Лидкой, тем более что та отправлялась на отдых с огромной собакой, но мать настояла на своем.
Ехали с вещами на грузовой машине, почти доверху забитой кочанами прошлогодней капусты. Оскар любил щи, Лидка любила собаку. Всю дорогу, около пяти часов езды, Оскар непрерывно лаял. Отец не любил и боялся собак, а потому тихо, в душе начинал материться, предвкушая "отдых".
В деревенском доме была выделена для наших отдыхающих большая комната с террасой. Дверь почему-то отсутствовала, вместо нее висела легкая занавеска. Лидка выбрала террасу, так как с Оскаром надо было гулять и не беспокоить при этом родителей. Оскар гулял часто, но после прогулки заходил в комнату родителей и гадил.
Отец, тихо зверея, перегородил чемоданом с бельем дверной проем. "Собачка" с удовольствием начала брать барьер, прыгая туда-сюда через чемодан. Отца это ужасно раздражало. Прогнать собаку он не мог. Оскар на все отцовы слова скалил зубы и рычал, потом начинал опять прыгать. Отец добыл ящик, положил в него пару кирпичей и поставил на чемодан. По ночам кабель подходил к баррикаде и выл.
Баррикаду решили снять, потому что заходить в комнату было неудобно: приходилось двигать чемодан и ящик с кирпичами днем, а ночью – успокаивать собаку. После снятия баррикады Оскар угомонился: перестал гадить и начал "отдыхать на природе". Все с облегчением вздохнули. Притирка произошла. Родителям даже показалось, что и у них тоже начинается отдых.
Поспели в лесу ягоды. Земляника, как рассказывал отец, была огромная. Меньше, чем сорок граммов, он не брал – не хотелось наклоняться. Наверно, это были рыбацкие рассказы, но ягод, действительно, было в то лето очень много, особенно черники. Варенья мать наварила огромное количество. Когда все банки закончились, сливала готовое варенье в бак.
По ягоды ходили в дальний лес за деревней. Однажды так увлеклись сбором, что ушли от дома километров за десять. Отец в то время не очень хорошо себя чувствовал: побаливало сердце от жары. Сели отдохнуть. Собака легла рядом. Когда решили возвращаться, оказалось, что Оскару стало плохо. Он вдруг захромал на переднюю лапу, потом лег и закрыл глаза. Лидка обезумела от горя. Ее кобель умирает!
Бросили все ягоды, отец взвалил собаку на плечо (а весила она за сорок килограммов) и потащил на себе. Лидка бежала впереди и выла в голос, по-деревенски, а мать боялась за отца, как бы у него всерьез не прихватило сердце. Когда почти подошли к дому, Оскар соскочил с отцовых рук и, весело махая хвостом, помчался впереди всех без малейших признаков недомогания. Лидка молилась о выздоровлении собаки, а отец ушел в комнату и до вечера не выходил. В лес не ходили дня три: отец не очень хорошо себя чувствовал.
Вскоре к родителям приехал, прослышав про неслыханные урожаи лесных ягод, отцов брат Николай по кличке Филин. Он был заядлым грибником. Раз много ягод, считал он, значит, пойдут и грибы.
Грибы просто "поперли". Как рассказывал потом Филин, он срезал косой только шляпки, причем, только у белых грибов. Врал, конечно, но мать насушила шесть килограммов одних только белых. Других и не брали. Отец в то лето смастерил специальную сушилку: в деревянное основание набил штыри, на которые насаживали шляпки грибов и ставили на ночь для просушки в русскую печь. Связки грибов облепляли печку со всех сторон, как бусы новогоднюю елку.
Насолили и намариновали столько, что ели потом почти два года, обеспечив при этом всю родню лесными дарами. Я так думаю, что в тот год просто шли какие-нибудь радиоактивные испытания в тех местах. Иначе, откуда столько выросло добра? Местные жители такого тоже не помнили. В общем, все остались живы.
Но вернемся к Оскару. Отпраздновав приезд брата и поправив здоровье отца, решили пойти подальше в лес за грибами. Компания была та же, да Филин в придачу со своим способом собирать грибы. Он не просто их собирал – он за ними бегал. Отбежит от грибного места метров на сто, потом вернется, покрутится и опять бежать, уже в другую сторону. И так без остановки.
Отца такой вид сбора не устраивал. Он любил бродить не спеша, тщательно обследовать все кусты и поляны. Короче, все устали и от грибов, и друг от друга, потому что все время приходилось перекликаться, боясь заплутать. Леса в тех местах дремучие. Наконец, с трудом собравшись в одном месте, устроились на отдых и сортировку грибов. Тащить все подряд не имело смысла. Выбирали грибы явно молодые, красивые и без червей.
Когда пришло время отправляться домой, Оскар опять "заболел" : перестал двигаться, как в прошлый раз, и глаза не открывал. Вот тут-то отца и прорвало. Он высказал Лидке и про щи из тухлой капусты, которыми провонял весь дом, и про постоянное собачье дерьмо, и про плохой сон, и вообще, про свою любовь к ее животному. При этом добавил, что свою "скотину" она потащит на себе сама, а он понесет грибы. Повернулся и ушел. Мать с Филином отца поддержали. Лидка, рыдая, осталась у "бездыханного" тела, которое вскоре вскочило и как ни в чем не бывало побежало впереди всех домой. На этот раз номер не прошел.
Через два дня Филин подыскал пустующий дом. Родители переехали на новую квартиру, оставив Лидку и Оскара "отдыхать" одних.
Дом стоял на другом конце деревни. Дары леса снова радовали моих родителей. Отдых продолжался.
О НРАВАХ НАШЕГО ДВОРА
Когда во дворе появляется пара влюбленных, то нежная половина этой пары всячески оберегается местными ребятами от посягательств чужаков. Любое появление соперников, как правило, заканчивается дворовой дракой. Я несколько лет была "половиной" подобной пары и ощутила на себе все прелести дворового внимания.
Однажды, сидя в очереди к зубному врачу, со мною завязали разговор двое мальчишек. Один пришел, как и я, лечить зубы, а другой – для моральной поддержки. Оказалось, что ребята живут в одном дворе с моей родной теткой Верой (сестрой мамы) и общаются с моими двоюродными братьями. Их лица сразу показались мне знакомыми.