С отцом никто не разговаривал, да и сам он чуть не плакал от расстройства. Вся ссора этим и закончилась. Рыбок я больше никогда не заводила.
МОЯ РОДНЯ
Я не знала, что это такое: дедушки и бабушки. Дед Никита, отец моего отца, служил в царской армии двадцать пять лет. Во время своей службы он женился и после каждого ежегодного отпуска домой оставлял своей любимой жене Елизавете по ребенку, а то и по двойне. Мой отец был последним, семнадцатым, ребенком у своих родителей.
Когда родилась я, была жива только баба Лиза, но и она вскоре умерла. На тот период у отца от всей семьи осталось три брата: Александр, Николай, а также совсем не известный мне Михаил и две сестры – Зинаида и Елизавета. Это все мои дядьки и тетки с отцовой стороны.
Моя мама была предпоследним ребенком у своих родителей: Александра и Евдокии. Кроме мамы в семье было две дочери Катерина и Вера, а так же сын Сергей.
Дед Саша умер во время войны, бабушка Дуня – после. Она долго болела, а я, будучи совсем крошкой, подходила к ее кровати и говорила: "Баба, пей полосок". Это были чуть ли не первые мои слова. Умирая, бабушка говорила, что ей ничего не жаль, только очень хотелось бы увидеть взрослой "своего миленького" – так она называла меня. Бабушку я совсем не помню.
ПЕРОВСКИЕ
В нашей родне всю семью старшего брата отца, дяди Шуры, звали перовскими. Жили они тогда в Перово. Дядя Шура во время войны был сапером, вернулся с войны без ноги и ходил на костылях. Многие инвалиды в то время не находили места в жизни и, как правило, спивались. Дядя Шура остался для семьи главою и кормильцем. Каждое утро он забрасывал на плечо мешок с семечками и уходил на рынок торговать. Может быть, это занятие казалось ему постыдным, но он "вытягивал" семью как мог. Дядя Шура никогда не пил и был очень скромным человеком.
Мне запомнился один случай, когда он приезжал к нам в гости. В то время мы жили на третьем этаже, без лифта и телефона. В доме был ремонт. Красили стены и перила лестницы. Дядя Шура не смог без перил подняться на наш этаж, а попросить кого-нибудь сбегать к нам он постеснялся. Так и уехал назад домой через всю Москву.
Женат он был на тете Шуре – толстой, неопрятной женщине, болеющей астмой и все время что-то строчившей на швейной машинке в задней комнате. Когда мы приезжали к ним в гости, я ее иногда не видела, а только слышала. Наверно, она подрабатывала шитьем.
У них было две дочери: Люся и Рита. Рита была ровесницей Ларисы, а Люся – старше их лет на десять или чуть больше. Она рано вышла замуж и уехала на Север зарабатывать деньги. Впрочем, скоро вернулась с крошкой Надюшкой, золотыми зубами и без мужа, которого никто и не помнил.
Маленькая Надя с малых лет носила очки. Гуляя по саду, она умудрялась развешивать их на кусты, а потом забывать, где оставила. За лето ей покупали пар десять. Все они растворялись в листве. Зато поздней осенью, когда листья опадали, дед Шура собирал с кустов смородины и крыжовника уже другой урожай.
Младшая дочь дяди Шуры Рита была красавицей с длинной черной косой и соболиными бровями, очень похожая на актрису Элину Быстрицкую, но нрава дикого. Это отмечали все.
Семья жила в собственном доме с большим плодовым садом, со свиньями и курами, кошками и собакой Джимкой, которую назвали сначала Джимом, потом оказалось, что собака – девочка.
Джимка была умнющей немецкой овчаркой, однажды поймавшей сразу двух воров, покушавшихся на поросенка в сарае. Одного вора с поросенком в руках загнала на высокий забор, второго прижала внизу и так держала, пока не приехала милиция.
Кормили Джимку из утятницы, ко дну которой была приварена проволока. Проволока удерживала кусочек мяса на дне, и, пока собака не съедала всю похлебку, мяса ей не доставалось.
По соседству жил Володя Баранов. Он был ровесником Люси, дружил с нею, а любил с детства маленькую Ритку, носил ее на руках и обещал жениться. Когда Рите было лет восемь, Володю забрали в армию. Но и возвратясь уже вполне взрослым, он дожидался, когда Рите исполнится восемнадцать, чтобы жениться на ней. Такой преданной и трогательной любви я не видела ни у кого. Что же думала Рита по этому поводу, не знал никто. Но всё разъяснилось в день ее совершеннолетия. Родню пригласили на свадьбу.
Сама свадьба ничем особенным мне не запомнилась, кроме двух эпизодов. Первый – такой: я была самая маленькая на этом торжестве, быстрее всех устала от шума и суеты, поэтому зашла в комнатку, которая служила Ритиной маме швейной мастерской, и завалилась спать на продавленный диван. Своим телом я полностью заполнила углубление. Света в комнате не было.
Проснулась я оттого, что кто-то тяжелый сел прямо на меня. Я сначала захотела завопить, но, окончательно придя в себя, поняла, что сидят на мне счастливые молодожены и страстно целуются. Пришлось из деликатности притихнуть и терпеть. Хорошо, что это продолжалось недолго. В соседней комнате завопили "горько", и влюбленная пара исчезла. Они до сих пор не знают, что сидели на мне.
Второй эпизод произошел на следущее утро. Я умывалась на терраске. Рядом сидели Джимка и серая кошка. Мне захотелось узнать, как поведет себя собака, если ей на голову посадить кошку. Я быстренько все это проделала, но ничего не произошло. Собака опустила голову, и кошка съехала, как с горки, на пол. Я ушла в комнату разочарованная.
Праздник продолжался. Дело было к вечеру. Я опять зачем-то вышла на террасу, и тут кошка, тихо подкравшись, вцепилась зубами мне в ногу. Я страшно испугалась и, естественно, закричала от боли. Произошло все очень неожиданно для меня.
Когда моя нога была намазана йодом и забинтована, дядя Шура сказал, что свою кошку он хорошо знает и наказывать ее не будет. При этом он погрозил мне пальцем.
ФИЛИН
Второй брат моего отца – дядя Коля по кличке Филин. Он тоже воевал и был покалечен: у него не могло быть детей. Впрочем, женщины его обожали, а детей у них и своих хватало. Вот такой у нас в роду был "огурчик", как он сам себя называл. Филин был дважды женат. Обе жены были старше его на двадцать лет.
Отец с Филином были очень похожи. Однажды летом я вернулась из лагеря. Когда мы с мамой вошли во двор, то услышали, что из нашего сарая раздаются какие-то звуки. Я решила, что там что-то мастерит отец. Недолго думая, я разбежалась и прыгнула ему на спину. Только когда бедный Филин дико завопил, я поняла, что ошиблась.
Потом он рассказывал, что приехал помочь брату делать мебель для новой квартиры. Филин был краснодеревщиком и учил моего отца столярному ремеслу. Переодевшись в рабочую одежду, он тихо строгал в прохладном и темноватом сарае, и вдруг что-то большое неожиданно прыгнуло ему на спину. Он тогда чуть не описался с испугу.
Первой женой Филина была Васса Ивановна – красивая, статная женщина с толстой косой ниже колен. Все говорили, что волосы у нее были необыкновенные. Она обожала своего Колюню, а ее любили и уважали в нашей родне.
Лариса рассказывала мне, как она играла с Вассой в "лошадки". Васса Ивановна заплетала волосы в две косы, Лариска ухватывалась за них, как за вожжи, и они обе носились по лесу, что-то изображая. В тот период я была очень маленькой, и Вассу помню лишь по фотографии, на которой она склонилась ко мне, годовалой крошке, стоящей с огромным белым грибом в руках.
Николай расстался со своей первой женой при трагических обстоятельствах. Васса Ивановна была женщиной не бедной. Однажды уезжая надолго из дома с Николаем, она оставила своей соседке целый чемодан всякого добра на хранение. Отец говорил, что это было наследство от родителей: столовое серебро, посуда, золотые монеты и иконы в дорогих окладах.
Когда Васса Ивановна пришла за своим чемоданом, подруга заявила, что ничего не знает, ничего не брала. Вассу хватил удар, и у нее что-то стало не в порядке с головой. Короче, она не выходила из больницы. Добро так и не нашлось. Что случилось дальше, я уже не помню.
Второй женой Филина была тетя Надя, тоже видная и красивая женщина, имевшая детей, которых он и вырастил. Тетя Надя хорошо шила, и мама как-то попросила ее приодеть нас с Ларой. Была куплена красная шотландка, и мы поехали "кроиться и шиться" к тетке.
То, что меня поразило в ее доме, я запомнила на всю жизнь. Это была старинная кукла с восковым лицом, настоящими живыми волосами, заплетенными в длинные косы, и одетая в великолепное бархатное платье с кружевами. Такого я еще не видела. Кукла стояла на комоде. На нее можно было только смотреть. Я так и делала: смотрела, открыв рот, пока шла примерка.
Тетя Надя, несмотря на то, что была старше Филина на двадцать лет, пережила его и умерла в возрасте где-то далеко за девяносто. Может быть, ей было и больше. Мама говорила, что она стеснялась быть на много старше Николая, и сумела когда-то убавить себе года.
Тетя Надя до самого конца хорошо выглядела. Однажды мама пришла к ней в гости (наши садовые участки были рядом), стала звать ее и увидела в саду женщину в купальнике с гладким загорелым телом, которая и откликнулась на зов. Вот тут моя мать и обмерла: это была почти столетняя Надежда. Вот такая была тетка.