…Сижу в раздевалке Госцирка Азербайджана. Ничего такого не было на тренировках, ничего похожего не было, там остановить бой можно, в случае чего. Если "поплыл" или там выдохся. Один раз мне разбили нос на тренировке, тяжелющий был удар от спарринг-партнера, а на прямой налетел. В атаку кинулся, а он свою левую с силой навстречу мне выбросил, ну и наскочил - словно два паровоза столкнулись на полном ходу. Кровеносный сосуд в носу лопнул, тренер Ислам Исламович прекратил спарринг, заставил запрокинуть голову и поднять вверх руку. Некоторое время я постоял посреди нашего спартаковского ринга с запрокинутой головой и поднятой вверх рукой, кровь перестала идти, и ничего… Тут черта с два остановишь! Он мог бы, конечно, выкинуть полотенце, чего он добивался, в конце концов? Или он думал, чудо произойдет? Неприятно выкидывать полотенце, может, и правильно, что он его не выкинул, да только мне теперь все равно, наплевать, шагу моего не будет…
Вот так я рассуждал, развязывая бинты на руках, ни на кого не глядя: неохота было мне ни с кем разговаривать, да и меня никто не спрашивал ни о чем. Гвалт в раздевалке стоял идиотский, перепутали вроде, какой паре на ринг выходить, о чем-то, в общем, спорили. Орали: "Следующая пара! Следующая пара!" А несколько человек кричали в ответ: "Мы следующая пара! Мы следующая пара!" Полная неразбериха. Базар какой-то устроили, тьфу! Я плюнул, и плевок был с кровью, пожалуйста, прелесть! Смешно все-таки так рваться этим парам, чтобы им вот так губы в кровь разбивали…
А ведь я все по-другому представлял. Я выхожу на белый квадрат во всем белом, с черным поясом. Весь в свету, красавец, каких мало. "Талантливые растут ребята…" Слова тренера вертятся у меня в голове. Любит он повторять, что сейчас кругом растут талантливые, отважные ребята. Интересно все-таки, насколько тот талантливый, который в том углу стоит? Неужто все такие талантливые, как тренер считает? Талантливая молодежь… Талантливая молодежь… Отважная… А раз талантливая молодежь - я самый яркий ее представитель! Спортивная злость у меня есть - сто раз подмечалось. А талант разве во мне не подмечали? Талант не подмечали - способность подмечали. Смелость подмечали. А какая разница, в конце концов! Талантливый человек и есть способный человек. Выходит, способный человек - неталантливый человек, что ли?.. Бьет гонг! Бросаюсь, нет, кидаюсь, словно вихрь! Апперкот! Хук! Свинг! Еще косой! Косыми! Так! Короткими косыми! Провожу серию на уровне Карпантье… Небрежно сажусь в свой угол, не споласкиваю горло, пусть он там споласкивает свое горло. Я мотаю головой тренеру, мол, совершенно ни к чему мне споласкивать горло, и вообще, разные советы и разные там помощники мне ни к чему. Новые растут чемпионы, талантливые ребята, отличная молодежь…
Мужественное у меня лицо в это время. Я представляю, какое у меня мужественное лицо! В этот момент меня бы сфотографировать - отличная бы получилась фотография! Со всех сторон бы нащелкать, кому угодно можно будет подарить…
А дальше идет как по маслу. Еще несколько блестящих серий на уровне Карпантье - какой способный человек! Чудовищно способный человек! Талант из него так и прет, столько таланта в одном человеке!!! Все охают - а как же! "Смотрите, какой ходит! Карпантье, пружинисто, как Карпантье! Вылитый Карпантье, вы только посмотрите!" Бью справа, слева, снизу! Делаю нырок на уровне… Свист, гиканье - еще бы! Бью с нырка, бью слева, справа, слева. Как в кино, ей-богу! Я даже не смотрю, как он валится. Красиво, когда после точного удара поворачиваешься и идешь в нейтральный угол, уверенный в точном ударе. Мой противник сползает с канатов (снимать, снимать немедленно этот момент!). А я покручиваю перчаткой, подняв руку вверх, и смотрю на всех из-под клока волос: я приветствую вас! Я приветствую!.. Талантливая молодежь… Судья поднимает мою руку высоко… Все позади.
Все кончилось. Но по-другому.
Я избит.
…Я сматывал бинты. Оставлю их на память. Повешу на гвоздик. Буду вспоминать. Пусть себе висят на гвоздике.
В это время входит в раздевалку Ислам Исламович своей танцующей походкой и улыбается, не вовремя главное.
- Жарко! - говорит он. - Хорошо!
Ему жарко, что ли?
А он ко мне совсем близко подошел и говорит:
- Ну как, жарко?
- Это вы мне? - спрашиваю.
- Ну и гадость мне попадается! - говорит.
- Это вы мне? - спрашиваю.
- И откуда мне такие попадаются? (Его любимое выражение.)
- Не беспокойтесь, - говорю, - больше вы меня не увидите!
Он чуть не взвыл:
- Все время мне такие попадаются!
- Отстаньте, - говорю, - от меня, я вас не трогаю, и вы меня не трогайте…
- Нет, буду трогать! - говорит.
Я считал, он меня за проигрыш ругает, а он, значит, понял, что я сбежать собираюсь, он к таким вещам тонкое чутье имел, вот за это он меня и ругал.
- Испугался, значит? Так? Да? Испугался?
- Ничего я не испугался, просто мне не нравится, когда мне морду бьют. Меня, простите, это не устраивает.
- А ты бы нагнулся, вот чудак!
Я зло на него посмотрел: издеваться надо мной нечего!
- Больше мне нагибаться не придется, - говорю.
- Ты серьезно задумал?
- Вы о чем?
- Бросать меня задумал?
- А вы при чем?
Он хлопнул кулаком о ладонь с силой (его любимый жест) и как заорет:
- Какого черта мне такие попадаются?! - Как будто у него горе какое, странный тоже! Фигура что надо, форменный тяжеловес, а голосок тоненький, полное несоответствие.
- Ну ладно, - говорю, - вы не волнуйтесь… Ведь я же проиграл, чего вам волноваться?
- Ну и балбес! - Ругаться он любил. - Охламон! Ну что тебе сказать? Ты имеешь человеческую голову или нет?
- Если я эти занятия продолжу, - сказал я, - башка моя вряд ли будет человеческой.
- Ну и балбес! - сказал он.
- Нечего оскорблять, - сказал я, - хватит! Не имеете права оскорблять!
Он сел рядом. Лицо у него было такое, словно он вот-вот умрет.
- Да кто же тебя оскорбляет, милый ты мой человек? Я тебя оскорбляю? Ну и балбес! Люблю ведь вас всех, дурья твоя голова. Болею за вас, как за сыновей родных. Свои ведь все… (Тоже его любимое - всех своими называть, в первый день занятий всех своими начал называть.) Свой крепкий коллектив, отважные ребята… - опять он заныл своим тоненьким голоском, заведет теперь эту шарманку надолго.
- Да ну вас. - Я махнул рукой. Голова у меня здорово гудела, все тело ныло, верхнюю губу потрогал - зверски она все-таки распухла.
А он обиделся, что рукой я на него махнул.
- Ты мне не махай! - говорит. - Тоже мне размахался! Там бы и махал…
И я снова рукой махнул - мол, отстань ты от меня, бога ради, неохота слушать.
Я думал, уйдет, а он мне в самое ухо шепотом:
- Талантливые ведь растут ребята…
- Это я талантливый?
- И правая-то у тебя от-лич-ная… - Он даже зажмурился.
- Ладно, - сказал я, - ладно. Была бы она у меня отличная, я бы не проиграл, вот что мне кажется…
- Вот так возишься, - сказал он своим плаксивым голосом, - полздоровья отдашь, а они у тебя вторую половину тоже забирают…
- Раз я проиграл… - начал я.
Он встал и вышел. Как мне показалось, на глаза даже слезы навернулись. От него вполне можно было такого ожидать. Расстроился. Мое дело: хочу - занимаюсь, хочу - не занимаюсь! Тоже мне!
Сижу со своим паршивым настроением, гляжу на стенку, а там плакаты: клоуны, слоны, медведи… Елки-палки, всю стену залепили!..
Смотал бинты покруче, сунул их в карман, еще раз сплюнул.
Потрогал пальцем свою разбитую губу.
Оделся, вышел, выпил на углу стакан газированной воды. Честное слово, рот с трудом раскрывался. Ну и ну!
Завалился дома под одеяло, весь вечер, всю ночь охал, трудно было поворачиваться.
Утром к зеркалу подошел, руками поводил во все стороны: на спине, на груди, на руках мускулы ходят как сумасшедшие. Нос распух - не узнать, губы толще в два раза, а мускулы так и ходят, так и ходят как сумасшедшие…
С чего все началось, я и не помню… Интересно все-таки вспомнить, когда мне в голову такая нелепая мысль пришла - в этот "Спартак" завалиться?..