Отбарабанил он свои пункты, запихал тетрадку обратно в длинную стеклянную вазу и выпил воды. А я вздохнул.
Голова у меня, честно, распухала. Для меня уж слишком многовато, не за этим я пришел. И не очень-то приятно делать вид, будто тебе ужасно нравится, а на самом деле изнываешь. Вот это самое изнывание у меня всегда наружу лезет, как будто я сейчас взорвусь. Не могу я делать вид, притворяться. И на одном месте находиться не могу, если своим не занят. Не мо-гу! Никоим образом. Терплю, а сам вот лопну…
А он снова завелся:
- "Почему, когда ты идешь по улице, и навстречу тебе идет человек, и ты сворачиваешь в сторону, чтобы с ним не столкнуться, то он чаще сворачивает именно в ту сторону, в какую свернул ты, и вы неизбежно сталкиваетесь? Очень редко, чрезвычайно редко случается наоборот!" А потому, бальзак…
Я опять отключился.
- …натолкнувшись на удивительный пример, взяв за основу простой, но частый случай сталкивания на улице, я… поскольку я натолкнулся…
И пошел, пошел…
- На что вы все-таки натолкнулись? - не понял я.
Викентий Викторович включил репродуктор.
Сказал мне в ухо под грохот музыки из репродуктора:
- Я оч-чень энергичный человек!
- А радио вы для чего включили? - спросил я. - На всю катушку музыку пустили.
- Для аккомпанемента, - сказал он.
- Тогда ладно, - сказал я.
3
С какой стати лить мне воду в тарелку вместо варенья? Сплошная комедия - слезы даже у него на глазах появились. Так он, видите ли, проверял меня, вроде испытания устраивал. Как я буду реагировать на воду, сколько продержусь при своем мнении. В Америке вроде такие испытания устраиваются при поступлении на работу. При чем здесь Америка? Взять, к примеру, его теорию столкновения на улице, так я в ней ни шиша не понял. Каким образом он весь мир осознал по этой причине? Именно это он мне и доказывал. А пункты? Я чуть не умер. Но самое удивительное - воблу он мне каким-то образом обменял. Я принес домой малюсенькую воблочку, ничтожную рыбешку, а в карман он мне сунул крупную воблину! Когда же он поменять успел? Нет, даже интересно. Вот ловкач! Так суметь, я вам скажу - на редкость! Насчет энергии верно - человек он, сразу видно, энергичный. Везде, говорит, у него свои люди, куда ни сунься. Лоскутки на фабрике целыми пачками достает. Там ему эти отходы специально режут аккуратненькими пачечками, лоскуток к лоскуточку. Жаль, говорит, в последней партии красного материалу у них на фабрике не оказалось, перекрашивать пришлось и гладить, лишняя морока. В баках он и перекрашивал.
Дела с Викентием Викторовичем у меня пошли вперед. На его разные пункты, рассуждения я внимания не обращаю. Две тысячи обрезков притащил я домой, две толстенные пачки, работы по горло! Две тысячи штук, да в баках тысячи три. Сам не управлюсь - соседей привлеку, бабушку Аллахвердову, ей все равно делать нечего. После того как ей мячом в ухо попали, она даже в магазин не ходит.
Я вывалил на стол обе пачки, аккуратненькие красненькие бязевые лоскутки. Берешь лоскуток, ножницами чик-чик! - и флажок готов. Дальше накладываешь трафарет: кистью желтым по красному - "1 МАЯ". Пожалуйте, значок, прицепляй на грудь и шагай на демонстрацию! Два взмаха ножницами - десять копеек. Мазнул кистью по трафарету - десять копеек. Итого - двадцать. Две тысячи на двадцать плюс три тысячи на двадцать… То есть пять… Итого… Сплошные тысячи… Бабушка наверняка за пять копеек согласится, а может, и за три. Остальные мне. Сиди дома, стриги да кистью води. А там фабрика новую партию готовит. Еще за какую-то операцию процент мне полагается. Широкие перспективы на горизонте.
…Горелым несет на всю комнату. Мамина старая привычка: поставит на плиту, а сама на тахту заваливается. Любимое положение. Лежит носом кверху, а у нее там пироги горят и прочее. От картошки ровным счетом ничего не осталось, угли одни, вся кухня в дыму.
- Смотри, что у тебя на кухне делается, - говорю.
- Неужели, - говорит она, нехотя вставая, - человеку нельзя спокойно отдохнуть?
- Картошка сгорела, - говорю я спокойно (не впервые ведь).
- Она не могла сгореть: я только что легла, - говорит мать. (Обычный ответ.)
- А ты пойди посмотри, - говорю.
- Не надо меня расстраивать, - говорит мать.
- Никто тебя не расстраивает, просто-напросто картошка вся сгорела, дыму на кухне полно, сковородку я отставил в сторону.
Идет на кухню.
- Ай, ай, - слышу я, - как могло такое произойти, я только что вздремнула!
У меня хорошее настроение. Мне не хочется спорить. Не только что она вздремнула, это ясно.
Мать входит в комнату. Ложится.
- Ну, как картошка? - спрашиваю весело.
- Она уже становится на ножки, - отвечает мать, устраиваясь поудобней на тахте.
- Ну слава богу, я рад за вас, - отвечаю я.
Вполне мирный на этот раз разговор. Перекинулись словами из песни, и все. Так бы всегда. И мать довольна. Лежит улыбается. Новую картошку чистить не собирается. Опять же в рифму получается.
Отец будет недоволен, когда вернется. Картошка его сгорела.
Я никак не могу оторваться от своих лоскутков, копаюсь в этой куче.
- Это еще что такое? - спрашивает мать.
- Это бизнес, - отвечаю.
- Как?
- Деньги, - говорю, - вот как.
- Что ты еще надумал?
- Все отлично, мать, - говорю, - все отлично.
Она сейчас же вскакивает, рассматривает лоскутки.
С удовольствием объясняю:
- Значки на демонстрацию к Первому мая, прекрасный заказ, договоренность с организациями, большая сумма денег, можно поправить наше пошатнувшееся положение, работы хватит всем!
- Откуда ты их взял? - спрашивает.
- У директора ателье, мама, у директора ателье.
Хотя никакой он не директор, я это уже понял, а самая обыкновенная частная лавочка, а мне-то что!
Зря мать волнуется.
- Неприятностей, - спрашивает, - никаких не может быть?
- Какие там неприятности! Ну какие могут быть неприятности! Иди лучше свою картошку чисти…
- Не хватает еще новых неприятностей!
- Это у тебя всегда на кухне неприятности.
- Вот погодите, я уйду, и вы меня не увидите!..
- Тебе эта работа так понравится, ты от нее не оторвешься!
- Снеси-ка лучше этот хлам, откуда взял, я тебя умоляю… Господи, что он принес, что он принес! Зачем?! Мало у нас барахла в доме? Выкинь ты все это, я тебя прошу! Оставь мать в покое, я тебя умоляю!
Ничего не поняла! Совершенно ничего не поняла! Объяснял, что это бизнес, целый час объяснял - ничего не поняла!
Ну, не смешно? Да тут радоваться надо, плясать! Пускай себе ворчит, пускай! Спасибо еще скажет!
4
Вот где пошла работа! Штора меня хвалит. Целая фабрика на дому. Деньги, деньги, деньги! Нашей семье нужны деньги! "Адью, фердибобель! - как Штора любит выражаться. - Фердибобель, адью!" Сто штук старушка Аллахвердова забрала, трафаретит как миленькая. Соседи Нифонтовы - по пятьдесят на человека. Если справятся, еще попросят.
Тружусь вовсю. Два раза работу пропустил в парке. Черт с ней, с работой! Всю ночь сижу, хлопаю трафареты. Посплю немного утречком, снова сажусь - и пошло! Потрафаречу, потрафаречу, спину разомну и опять трафаречу. P-раз, крутанул - бац! Хлоп! Дальше, следующий, следующий, в сторону готовую продукцию, влево, так! Здорово получается! Денежки идут! Вжик-вжик - и денежки идут. Трлинг-тинг! - пожал-те! Бац-бац! - есть! Уважать меня надо, а не ругать. На руках носить, а не поносить. Лелеять и пестовать! А не пилить и бить!
- Да кто тебя бил-то? - говорит отец. - Хоть раз тебя били?
Вжик-вжик! Трлинг! Бац!
Ясно?
- Шел бы ты спать, - советуют родители.
- А денег не хотите ли?
- Да провались ты со своими деньгами!
Вот какие пошли разговорчики!
- Дай-ка мне, - просит отец. Не выдержал. Засел после работы, да так и уснул с кистью в руках за столом, уткнулся головой в значки, волосы растрепались, спит, а я трафаречу. "Иди, - говорю, - спать, отец". А он в ответ что-то непонятное бурчит. Я его поднял с трудом, повел к постели, он так и уснул во всей одежде.
Я уставал. Но спать не шел. Рука отваливалась, но я не шел спать! Погодите, погодите, я человек упорный! Я с места не сойду, пока положенное количество не оттрафаречу. Пачки убавляются, вперед! Считать потом. Сейчас не время. Нужно будет поглядеть, как там бабка Аллахвердова. Вперед! Главное - движение! Главное - вперед! Мать, не мешай, знаешь сколько здесь денег? Уйма! Отец, спи, я тебе помогу! Сто раз расплачусь за проклятую арфу! Я ее не специально ломал, но готов за нее расплатиться. Я не просил, чтобы меня на арфе учили, я не хотел, они хотели, их затея, так получайте свои деньги и оставьте меня в покое. Не останавливаться, главное - не останавливаться! Сутками работать, сутками! А еще говорили: ненужная, затея, эх! Своей головой надо думать, а не чужой! А ну-ка, мамаша, отпечатай сотню штук, хватит тебе картошку жечь! Закручивай кистью, не бойся, проще простого - ать-два! Есть! Второй! Бэмс-донс! Отлично! Все идет отлично! Сутками работать, сутками! Печатание идет полным ходом! Контора процветает на высшем уровне? Не спать!!!
Когда я засыпал, они мне снились.