Совершив затем тур по другим ученикам, вечером я пришёл в школу. Светлана Афанасьевна уже была в учительской, пристроилась за столом с раскрытым классным журналом и, ведя карандашом поперёк страницы, видимо, по строке с отметками, что-то шептала себе под нос. Приблизившись, я услышал:
- Не любит… не любит… ну, это как сказать… не любит… не любит…
Она гадала, будто на лепестках ромашки.
Я уселся напротив, по ту сторону стола, и с полной ответственностью произнёс:
- Любит он вас, Светлана Афанасьевна, как Тургенев любил Полину Виардо. Куда она, туда и он.
- Нет, он не любит. - Она огорчённо покачала головой и спохватилась: - Нестор Петрович, о чём вы?
- Я всё знаю. Мне рассказала Мария Ивановна. Почему вы от меня это скрывали? Мы с вами друзья… Ну, почти друзья. Надеюсь, скоро будем.
- Нестор Петрович, тогда мы были детьми. И теперь всё осталось в прошлом, - произнесла она с грустью.
- Неправда! Всё осталось в настоящем! И по сей день. Вы понимаете это, но хотите себя обмануть. Ганжа и в школу-то нашу пришёл по единой причине: здесь вы. Между прочим, у него среднее образование, он уже получил аттестат.
Эта информация на неё свалилась, будто… нет, снег посреди лета, случается, падает и в жаркий день. Поначалу она ошеломлённо молчала, потом произнесла:
- Для меня это новость. Разумеется, приятная! - сказала это, словно я её заподозрил в обратном.
- Но то, что у него есть девять классов, это-то вам должно было быть известно.
- Хорошо, я скажу, - сдалась Светлана Афанасьевна. - Гри… то есть Ганжа пришёл мстить. Думаете, почему он сказал про десять своих разводов? Хотел мне причинить душевную боль.
- Но он не разводился. Ни разу!
- Значит, разведётся потом.
- Господи! Да любит он вас! Любит! Он хотел вызвать ревность, вот и ляпнул.
- А почему он бегает с моих уроков? Тоже от любви? От её избытка?
- Да чтобы вы его… ну, как бы сказать?.. ловили! Он хочет, чтобы вы им занимались. Хотя бы так, если не можете по-другому. Давайте честно: когда ваш ученик, любой ученик, ведёт себя образцово, учится на пятёрки, вы за него спокойны и уделяете меньше внимания, чем непутёвым. С этими возитесь, не жался ни времени, ни сил. Верно?
- Пожалуй, да.
- Правда, трудно представить Ганжу отличником и образчиком дисциплины, - не удержался я от улыбки.
- Поверьте, он очень способный, - возразила она с жаром.
Тогда я вынес свой вердикт.
- Светлана Афанасьевна, вы его тоже любите! До сих пор! - сказал я тоном государственного обвинителя.
- Я этого не говорила! И что вы всё об этом? О Тургеневе? Полине Виардо? Посмотрите: у Ганжи по физике тройка. А он мог бы учиться на пятёрки. Пусть на четвёрки. Куда вы смотрите, его классный руководитель? Какие собираетесь предпринять меры? Надеюсь, вы не намерены сидеть сложа руки?
- А почему бы теперь и не посидеть? - спросил я весело. - Проблема Ганжи решена! Он у нас находится незаконно. Сегодня же поставлю в известность директора, и в его деле можно поставить точку!
- Неужели вы это сделаете?! - ужаснулась Светлана Афанасьевна.
- Я обязан! Иначе сам нарушу закон, и вы это знаете сами.
- А вы подумали, что будет с Ганжой! Он пропадёт без присмотра. А здесь он у нас на глазах.
- Не надо паниковать! Он - самостоятельный взрослый человек. Мужчина! Был рыбаком, солдатом.
- Да что вы, что вы! Ганжа ещё мальчишка! Это только кажется, будто он взрослый. Вспомните все его проделки. Вспомнили, вижу по лицу. Вот-вот! Мы его выставим, и он сразу же что-нибудь выкинет, а тут хотя бы мы. Давайте подождём до конца четверти, а там… посмотрим.
- А говорят, будто это я вас втягиваю в неблаговидные затеи. Хотел посидеть сложа руки, да куда там, разве позволят.
И тут меня озарило, будто вдруг в голове взорвался интеллектуальный фейерверк.
- Светлана Афанасьевна! Мне срочно нужен гипнотизёр! Нет ли у вас такового среди ваших знакомых?
Она на меня посмотрела, ничего не понимая, потом сказала виновато: откуда, мол, ему, таковому, взяться? Но сейчас же вспомнила: у одной из её однокурсниц есть необычная соседка. Она уже давно занимается гипнозом или чем-то похожим на гипноз.
Сегодня я получил очередной гостинец. Теперь это был омлет, упакованный в небольшую коробку. "А принести вилку не сообразила", - подумал я с торжествующей усмешкой.
Когда всё было готово, я после уроков попросил Ганжу задержаться в классе.
- Присаживайтесь, Ганжа, хотя разговор у нас не будет долгим. - Я указал ему на первую парту перед учительским столом.
- Ни за что! - воскликнул Ганжа. - Я не могу рассиживать, будто король, в то время когда качусь по наклонной в пропасть. И вот-вот ухну на дно! И в лепёшку! Шмяк! Вы правы, Нестор Петрович, мы с вами должны со мной что-то делать. Нечего со мной либеральничать! Нестор Петрович, я уже дошёл до ручки. Ставлю вас в известность! Потом не говорите, будто не знали. Вон недавно иду по улице, а мне навстречу станичные мужики, все на конях, как в кино. Приехали, говорят, на краевые скачки. Где, спрашивают, тут ветеринарный диспансер? С них будто требуют справки: не больны ли их лошади бруцеллёзом. Как бы на моём месте поступил нормальный прохожий? Пояснил, что и где, там-то и там-то. Но мне ведь по-человечески не интересно, И я их направил в другой диспансер. Правильно, в венерический. А зачем это сделал? Не знаю сам. Эх, сейчас возьму и со всем этим покончу разом, выброшусь в окно! - Он и впрямь направился к окну.
- Ганжа, остановитесь! Не всё так безнадёжно! - вскричал я, всполошившись.
- Чего вы испугались? У нас первый этаж, - спокойно напомнил Ганжа, возвращаясь и усаживаясь за парту.
- А вы зря затеяли эту психическую атаку! Отбой! Я не собираюсь вас отчитывать, я этим займусь в иное время. А сейчас я хочу с вами поговорить о другом. И кстати, бруцеллёзом, по-моему, болеют не лошади, а коровы, - добавил я, не удержавшись.
- Ну, если о другом, я слушаю, - покладисто согласился Ганжа.
- Одна из моих знакомых, женщина, чудаковатая, собирается завести голубей, - начал я осторожно. - Сама она в этих птичках ничего не смыслит, с ними не соприкасалась, разве что подкармливала на улицах и скверах, бросала им кусочки хлеба. И потому желает прежде посоветоваться с опытным голубятником: с чего начинать, какие породы и прочие тонкости. Меня спросила: не знаю ли я таких людей. Я вспомнил о вас. Вы вроде бы некогда держали голубятню, и подростком, и позже.
- Кто вам сказал об этом? - Ганжа будто бы насторожится.
- Кто-то из нашего класса, а кто не помню. Разговор зашёл о голубях, и он вскользь бросил: а Ганжа, мол, раньше гонял голубей. - Изрекая это, я предусмотрительно отвёл взгляд, когда я говорю неправду, меня выдают глаза. В действительности источником этой информации была Светлана Афанасьевна.
- А теперь этим хочет заняться ваша знакомая? - задумчиво переспросил Ганжа.
- Отдалённо знакомая, - подстраховался я на всякий случай.
- И сколько ей лет?
- Наверно, около сорока. Женщину прямо не спросишь.
- Значит, женщине лет сорока вздумалось заняться голубятней, - пробормотал мой собеседник, размышляя о чём-то.
До меня только теперь дошло: стараясь заманить его к гипнотизёру, я выбрал повод прямо-таки идиотский. Трудно представить солидную даму на покатой жестяной крыше городского дома, размахивающей шестом и оглашающей округу пронзительным разбойничьим свистом. Но что поделаешь, лучшего способа я не нашёл. А с ним, гипнозом, связаны мои последние надежды.
- Я понимаю: звучит неправдоподобно. Вы мне, конечно, не верите. Всё это действительно выглядит нелепо.
В тёмных глазах Ганжи промелькнуло нечто похожее на ухмылку и исчезло, в них снова наступило ясное безоблачное лето.
- Ладно, забыли, не было ни этой женщины, ни голубей, - произнёс я, стыдясь своей глупости.
- Нет, Нестор Петрович, вы меня заинтриговали, - возразил Ганжа. - Мне интересно. Я хочу познакомиться с этой тёткой.
Мы договорились, где встретимся в воскресенье, в день, назначенный гипнотизёршей. Прощаясь, Ганжа вальяжно проговорил:
- Между прочим, я вас выкупил у Тимохина, за червонец и пять рублей. Теперь вы как бы мой крепостной. Но сегодня я щедр и потому вас отпускаю на волю! - И он сопроводил свои слова широким помещичьим жестом.
Гипнотизёрша на самом деле уже пребывала на пенсии - норовя заманить Ганжу, я очень польстил ей с возрастом. Мы ездили к ней вдвоём со Светланой Афанасьевной, нанесли два визита в её однокомнатную квартиру - в первый раз она не поддалась на наш уговор.
- Светочка, - говорила дама низким прокуренным голосом, - если бы ваш больной был алкоголиком или наркоманом… Но двойки и плохое поведение не по моей части.
В конце концов мы её уломали, и в солнечный воскресный день я пришёл к ней с Ганжой. Увидев хозяйку, он одарил меня задумчивым взглядом, но промолчал и вернул своё внимание даме - послал ей ослепительную улыбку.
- Вас прошу сюда. - Дама указала пациенту на свою комнату. - А вы подождите на кухне. - Она ободряюще мне подмигнула и ушла следом за Ганжой.