Теперь Александр Мордвин, сидя за своим письменным столом у двери, бросал на нее печальные взгляды и вздыхал. Черноволосый, с пижонскими тонкими усиками, девичьими розовыми щеками он напоминал обиженного школьника-старшеклассника. Глаза у него большие, бархатистые, полные губы красные, мягкий подбородок, черные длинные волосы были зачесаны назад. Ей вспомнились слова Михаила Ломова, обозвавшего Мордвина усатым хлюпиком. И еще он сказал, что в зоне Сашу быстро бы "опетушили". Она не поняла, что это такое, и тогда бывший боксер, очевидно уже отсидевший срок, гнусно осклабившись, пояснил: "Педерастом бы сделали! Там таких розоволицых, с томными глазами ох как урки любят!.."
Вроде бы и чепуха, но с того раза она стала смотреть на своего любовника другими глазами, находя в нем куда больше женского, чем мужского. Разве можно сравнить Мордвина с этим, по-видимому, очень сильным, мужественным человеком, сидящим с ней на черном диване в приемной шефа. Она даже не знает, как его звать... Будто прочитав ее мысли, русоволосый мужчина взглянул на нее и с улыбкой представился:
- Артур... - он чуть помешкал: - Артур Константинович Князев, а вы - Кристина Евгеньевна Васильева из цеха по производству мини-маслосыродельных заводов?
Руки они не стали жать друг другу, хотя стоило бы ей проявить инициативу, и он сразу бы вскочил с дивана.
- Вы всех у нас... так хорошо знаете? - только и нашлась она что сказать.
Секретарша в очках читала машинописные листы и делала вид, что не обращает на них внимания. Кристине нравилась эта спокойная пожилая женщина с платиновыми волосами. Звали ее Олимпиадой Семеновной Лапшиной. Со всеми была ровной, приветливой, к шефу своему, с которым проработала более двух десятков лет, относилась с благоговением. Впрочем, Иванова все уважали в "Аисте".
- Вы чем-то расстроены, Кристина Евгеньевна? - тихо спросил Князев. - Шеф освободится не скоро… Можно я вас приглашу на чашку кофе в буфет? Или вы чай предпочитаете?
В тоне Князева не было и намека на примитивное ухаживание, наоборот, в нем прозвучали настойчивые нотки. Его можно было понять так: "Мне необходимо с вами поговорить, но не здесь же?" На селекторе на столе Олимпиады Семеновны загорелась красная лампочка, что-то щелкнуло, и звучно прозвучал басистый голос шефа:
- Есть кто ко мне?
Секретарша взглянула на Кристину и уже было открыла рот, как молодая женщина сорвалась с места и бросилась вон из приемной: она вспомнила, что Хрущ сказал, что он и сам будет знать, на месте Иванов или нет! Бандит может решить, что она зашла в кабинет шефа, положила взрывчатку в корзинку, и… спокойно нажать на пульт, чтобы включить свою "адскую машинку"! Неужели такой подонок будет ждать, когда она, Кристина, уйдет отсюда подальше? Значит, он откуда-то следит за окнами офиса. Напротив, на порядочном расстоянии, через улицу, находится жилая пятиэтажка с множеством окон и железными балконами.
Она не стала ждать лифта, спустилась по каменным ступенькам вниз, бегом промчалась по коридору до своей комнаты. Распахнула дверь и увидела у своего стола Сашу Мордвина с белой телефонной трубкой в руке и широко раскрытыми глазами, смотрящими на нее.
- Это тебя, - сказал он совсем по-женски. - Мужчина...
Кристина выхватила трубку и, услышав голос Ломова, громко произнесла:
- Нет! Нет! Нет! - и резко опустила трубку на рычаг. И только сейчас заметила у своего стола Князева, не спускающего с нее настороженного взгляда своих вдруг сузившихся и ставших ярко-зелеными глаз.
- Кристина Евгеньевна... - начал было он.
- Я хотела... - вырвалось у нее. - Все рассказать Ивану Ивановичу, но вспомнила… - Она широко распахнутыми синими глазами взглянула на Князева. - Вы главный у них?
- У них? - удивился он.
- Пойдемте! - скомандовала Кристина и, провожаемая удивленными взглядами находящихся в светлой комнате, уставленной компьютерами, коллег, устремилась к двери. - Вы, кажется, пригласили меня в буфет?
- Лучше пройдемте ко мне, - сказал он, а кофе или чай с бутербродами нам принесут.
Он умел слушать, этот зеленоглазый мужчина. Кстати, довольно редкий цвет глаз. Сидел за письменным столом, а она на точно таком же черном диване из кожзаменителя, что стоял у окна в приемной. Была она в юбке, открывающей ее стройные длинные ноги, но сейчас она не думала, какое это производит на него впечатление. Пожалуй, никакого, потому что он пристально смотрел ей в глаза и ни разу не опустил их вниз. По мере ее подробного рассказа продолговатое лицо его с твердым подбородком все больше мрачнело, зеленый ободок в крупных глазах расширялся. Странные у него глаза, мелькнула мысль, то серые, то зеленые… Но очень красивые и умные. ’
- И вы только сейчас решились все это рассказать? - упрекнул ее Князев.
- Я боялась, мне было страшно, - призналась она. - Видели бы вы их... хари!
- Насмотрелся... - вырвалось у него. - Пакет в вашем письменном столе?
- Я вчера перепрятала его в другое место... Подумала, что могут пострадать и другие...
- Правильно подумали! - прервал он. Теперь глаза его смотрели на нее спокойно, голос был ровным, лишь лицо стало жестче, суровее. - И куда же?
- Он может нажать на... кнопку? Да? - побледнела Кристина.
- Без вашего пароля вряд ли, - сказал он.
- Он до смерти меня запугал, - произнесла она. - И потом, им нужен Иванов...
- Извините, - сказал он и, вытащив из кармана куртки - надо же, успел ее взять со спинки дивана! - сотовый черный аппарат, быстро поиграл кнопками. - Вася, проследи за домом напротив… Только очень осторожно - опасный тип! Приметы: высокий, плотный, темно-русые волосы коротко подстрижены, лицо неприятное, с вмятиной на носу, шрам на губе... В общем, боксер... Что делать? Ничего. Проследить, куда пойдет, если еще не ушел.
Нажав на кнопку, снова спрятал черный складной аппарат в карман кожаной куртки и поднялся со стула:
- Так где же эта чертова машинка?
- За вашей спиной под батареей, - ответила Кристина. Она думала, он сейчас подпрыгнет под самый потолок и обругает ее последними словами, но он даже не пошевелился: молча смотрел на нее, твердые полные губы его тронула чуть приметная улыбка.
- За что же вы меня так невзлюбили? - спросил он.
- Я вспомнила, что эта комната была никем не занята,- сказала Кристина. - Ну и засунула под батарею этот проклятый пакет.
Он обошел письменный стол, присел и, пошарив под батареей, правой рукой извлек небольшой квадратный пакет в коричневой бумаге. Поднес к уху, послушал и стал разворачивать, но в последний момент поднял глаза на женщину и сказал:
- Вы лучше выйдите и подождите меня... в буфете...
- Мне интересно, что там, - сказала она.
Он пожал широкими плечами и извлек из твердой бумаги серый кубик, повертел его в пальцах. Даже понюхал. Затем вытащил из кармана перочинный нож и осторожно вытащил из кубика небольшую микросхему с цифровым экраном.
- Пластиковая бомба, - сказал Князев. - Дорогая штучка и американского происхождения. Если бы она сработала в кабинете шефа, то вряд ли там что-нибудь уцелело... Срабатывает по принципу сотового телефона: набирают на пульте цифровой код - и происходит мощнейший взрыв… - Он повертел в пальцах микросхему с пайкой, золочеными контактами, цифрами. - Ничего не скажешь: банда оснащена, как говорится, по последнему слову техники!
- И вы так... спокойно эту бомбу обезвредили?
- Я уже имел дела с такими... сюрпризами, - усмехнулся он.
- Что же теперь будет... - вздохнула она. - Они убьют меня, Артур Константинович!
- Вы полагаете, если бы эта штука сработала, они бы вас пощадили? Я думаю, в этот же день расправились бы с вами - зачем им такой опасный свидетель? Вы, Кристина Евгеньевна, были бы для них живая опаснее этой штучки!
- Неужели у них нет ничего человеческого?
- Вы меня об этом спрашиваете? - усмехнулся он. - Черные люди живут по законам джунглей: сильный убивает слабого.
- Черные люди... - повторила она.
- Я бы не называл их и людьми.
- Будь что будет, - устало произнесла она. - Но мне стало легче после того, как я вам все рассказала.
- Ничего не будет, - помолчав, ответил он. - Неужели я допущу, чтобы вы погибли от рук этих выродков?
- Правда? - совсем по-детски вырвалось у нее. - Но как? Этот Хрущ сегодня же вломится ко мне в квартиру... Что им замки? Он сам сказал, что от них не спрячешься и в стальном сейфе с кодовым запором.
- Пойдемте к Иванову, - сказал Князев. - Там мы все и обсудим.
Глава шестая
ВОРОН ВОРОНУ...
- Ты хоть пришил эту суку? - бросил мрачный взгляд на Хруща Яков Раздобудько, у которого тоже было прозвище - Хмель. И не потому, что он любил дерябнуть, просто главарь банды очень уважал своего земляка Богдана Хмельницкого, о чем были хорошо осведомлены все в банде. Раздобудько не обижался, когда его и в глаза называли Хмелем. Наоборот, ему было приятно.
- Слиняла, падла, - ответил Ломов. Он стоил у широкого окна офиса главаря, а тот расхаживал по ковру и нервно щелкал пальцами - была у него такая привычка.
- Нельзя бабам верить, Миша! - назидательно заметил Хмель. - Если бы ты не стал ее трахать, не посмела бы заложить нас... Что у тебя, мало других телок? Бери любую в ларьке или магазине - ни одна не откажет! А эти вшивые интеллигентки колются, пока нож у горла. А в постели любой мужик бывает слабаком - этим хитрые бабы и пользуются! Перестала тебя бояться, и вот результат: сорвала, сука, такое важное дело! Ты хоть ничего лишнего ей под одеялом не наболтал? Он пристально посмотрел Хрущу в глаза.