- Приедет отец, скажи, что я звонил, хотел с праздником поздравить… И тебя поздравляю!
- Я тебя тоже…
- Отец не говорил, как ему собрание?
- Ничего не говорил…
- Куда поступать будешь?
- В университет…
- Все, как с цепи сорвались - в университет да в университет… Ладно, занимайся!
- Подожди! - крикнул Гектор. - А ты считаешь, что нормально закончилось?
- Знаешь, я как-то об этом не думаю…
- Совсем не думаешь?
- Совсем не думаю.
- Ты хочешь сказать, что это тебя совсем не занимает?
- Господи! Неужели ты думаешь, что у меня нет других дел! Только и должен я думать о вашем собрании? Что ты ещё мне хочешь сказать?
- Не знаю…
- Ну тогда пока! - сказал Толик и повесил трубку.
Гектор почесал затылок.
"Зачем решать задачи по физике, когда их можно будет списать у Константинова?" - подумал Гектор.
Примерно через час позвонила Инна Леннер.
- Это ты, соколик? - спросила она.
- Да, ласточка моя! - ответил Гектор.
- Чем ты занимаешься?
- Ничем, - ответил Гектор. - Точнее, решаю задачи по физике. Но если надо, я могу их и не решать…
- Решай, решай… Я сейчас с родителями ухожу в гости.
- Наверное, к декану лечебного факультета? - спросил Гектор.
- Хм…
- Я отгадал?
- Я вспомнила, зачем тебе звоню, - сказала Инна. - Я хочу поздравить тебя с праздником.
- Спасибо, и тебя тоже…
- Вчера Благовещенский обругал меня.
- Ты в расстроенных чувствах?
- Напротив, я в восторге. Теперь, как только я услышу его паскудный голос, буду вешать трубку…
- Ну-ну…
- Ты помнишь, за день до собрания ты провожал меня домой, помнишь?
- Помню.
- Так вот. Тогда я загадала. Знаешь, что я загадала?
- Что же ты загадала?
- То, что я загадала, - сбудется! - сказала Инна.
- Вполне возможно, - ответил Гектор.
- И не прикидывайся, будто не знаешь, что я загадала! Пока! - Снова в трубке гудки.
В четыре часа, когда Гектор на кухне пил кофе, ел бутерброды с колбасой и читал воспоминания Авдотьи Панаевой, позвонил Костя Благовещенский.
- Представляешь, - сказал он. - Пошёл в Салтыковку, она закрыта… И второго будет закрыта, и третьего…
- Не говори мне про Салтыковку.
- Почему?
- Салтыковка - боль моя и стыд мой…
- Почему ты туда не ходишь?
- Не хожу вот, - ответил Гектор.
- Чем занимаешься? - спросил Костя. - Ходил к своей великой скульпторше?
- Ходил…
- Ну и как?
- Никак. Всё равно, что не ходил…
- Ей много лет, да? Она тебя считает сопляком, да? Отсылает учить уроки? Да?
- У меня синяки на плечах…
- Врёшь, поди…
- Нет. Я к ней полез, а у неё руки железные…
- Ладно. Знаешь, что я читаю в Салтыковке?
- Свод ассирийских законов?
- Нет, жизнеописание султана аз-Захира-Бейбарса. Отличная вещь!
- Султан бил барсов?
- Я вчера с Инкой поругался… Ты в курсе?
- Да. Она сказала, что будет бросать трубку, как только услышит твой паскудный голос…
- Так и сказала "паскудный"?
- Ага…
- Ладно… Когда много читаешь, кажешься себе стариком. У тебя так не бывает?
- Я кажусь себе героем.
- Поэтому тебя девки и любят! Из тебя, как из мутного зеркала, глядят на них разные персонажи… Вчера ранний Печорин, сегодня, скажем, Дориан Грей…
- Что-о?
- Прочитал, да?
- Откуда знаешь?
- На столе твоём видел…
- Прочитал… Заходи ко мне?
- Сейчас попробую Инке позвонить, а потом, может, заскочу. Пока! - Снова в трубке гудки.
И последний звонок настиг Гектора в десять часов вечера. Звонила Оля.
- Как договаривались. Сегодня первое мая, - сказала она.
Сердце у Гектора забилось тяжело, как будто к нему подвесили гирю. Почему-то стало жарко.
- Я рад, - сказал он. - Я… страшно рад, что ты позвонила.
- Это всё, что ты хочешь мне сказать?
- Нет, что ты… Я рад…
- Из чего делаю вывод, что ты звонка моего не ждал совершенно… Или ты ждал чьего-то другого звонка?
- Нет. Честно, нет…
- Я шучу, - засмеялась Оля. - Кстати, куда ты пропал тогда в академии? Меня бросил…
- Мне надо было уйти…
- Мальчик! - сказала Оля. - А ты, в общем-то, молодец! Ты меня неплохо подурачил… Знаешь, я в самом деле подумала, что ты взрослый.
- Всё остаётся в силе. Я тебя жду!
- У тебя, наверное, ещё не было девушки, Гектор? - Оля засмеялась. - Я позвонила тебе из любопытства. В каком ты классе?
- В шестом.
- Это скучно… И так знакомо… Я к тебе не приеду.
- Мы можем просто посидеть. Посмотреть телевизор…
- И потом, ты не нашенский мальчик. Я это поняла в академии… Маленький ты ещё… Глупенький…
- А ты - нашенская девочка?
- Мы друг друга встречаем по одёжке и провожаем по одёжке.
- Меня сегодня учат все, кому не лень.
- Спокойной ночи! - Оля повесила трубку.
Всё… Гудки наполнили уши Гектора. И белая ночь за окном, и пустая квартира, и красная косичка заката вертится в небе так и эдак. И Карай, с которым надо идти гулять…
Звонил Ифигенин. У него какое-то дело к отцу. Чего-то он от отца хочет.
Звонила Инна. Она наверняка загадала, чтобы Гектор на ней женился по достижении совершеннолетия. На меньшее Инна размениваться в своих загадках не будет.
Звонил Костя Благовещенский. Проверял, не вместе ли случайно находятся в данный момент Инна и Гектор. Не попивают ли они на кухне кофе? Бедный Костя.
Звонила Оля. Зачем звонила Оля? Скорее всего просто так, от нечего делать…
Не позвонила только та, чьего звонка Гектор ждал весь этот день. Не позвонила Алина Дивина…
…Гектор шёл за Караем по своему родному двору, по потрескавшемуся, как кожа старого слона, асфальту, наступая на панцири люков "Молоканов и K°, 1900", шёл Гектор вслед за Караем. А Карай обнюхивал углы, рыкал на кошек и радовался, что прогулка продолжается так долго.
41
Внезапно все спохватились: через двадцать дней экзамены! Время, как старший в группе цирковых наездников, стояло в центре и оглушительно щёлкало бичом. А всадники неслись по кругу, опилки летели из-под копыт. И билеты стремительно доучивались, и "шпоры" мелким почерком дописывались, и предпринимались безуспешные попытки узнать заранее темы экзаменационных сочинений по литературе. Женя Константинов публично поклялся классу сообщить эти темы за день до сочинения. Но Жене никто не поверил…
Какая тишина стояла теперь в кабинетах, где занимался десятый "Б"! Как резво бегали ручки по тетрадкам! Легко и спокойно стало работать учителям. Их внимательно слушали и иногда даже просили объяснить, что непонятно. А какая идиллия царила теперь вечерами у десятиклассников дома! Только страницы учебников тихонько шуршали… И телефоны звонили меньше, и магнитофоны играли реже, и лампы на письменных столах горели теперь допоздна…
Про собрание не вспоминали совсем, словно и не было никакого собрания. Инна теперь смирно сидела на всех уроках рядом с Костей Благовещенским и иногда даже с ним разговаривала. Интересовалась Инна почему-то культом древней богини Астарты, и Костя, заикаясь от счастья, объяснял, объяснял, что это за богиня… Гектор сидел с Таней Соловьёвой и иногда возвращался вместе с ней домой через парк, где дорожки окончательно просохли, деревья обросли листьями, а главное, начали работать аттракционы: колесо обозрения, парашютная вышка и новый иностранный агрегат под названием "Турбо". Люди сидели в кабинах "Турбо", как звери в клетках, но если клетки зверей обычно стоят на месте то клетки "Турбо" вертелись в воздухе, ухали вверх-вниз, мелко тряслись, и люди в них смеялись весело и тревожно. Гектор иногда прыгал с парашютной вышки. Грохоча ногами по железным ступенькам, поднимался он наверх и, пока ему пристёгивали парашют, смотрел сверху на Таню, которая махала ему рукой. Несколько секунд летел Гектор в пустоте, потом - дёрг! - натягивался канат, и штопаный парашют медленно полз вниз на усыпанную жёлтыми опилками площадку, где стоял хмурый товарищ в кепке и говорил всем одно и то же: "Ноги подогни! Подогни ноги, понял!" - после чего расстёгивал на приземлившемся крепления, и прыгун, гордый, уходил.
Как-то раз Гектор даже забрёл к Тане в подъезд, и Таня положила ему на плечи руки, и глаза ресницами прикрыла, и губы чуть-чуть приоткрыла - выглянули влажные белые зубки, но Гектор только сглотнул судорожно, а потом сказал: "Холодно в этом проклятом подъезде…"! И Таня улыбнулась грустно и понимающе.