– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Не продолжай. Лучше скажи мне – ты согласен, что главное в жизни – любовь?
– Наверное, это так. Я не могу говорить со стопроцентной уверенностью, потому что у меня очень мало жизненного опыта. Лучше давай посмотрим на это так. Ты с самого раннего детства в гимнастике. Мама сделала очень многое, чтобы у тебя были возможности для развития в этом направлении. Нет, "многое" – слишком незначительное слово в этом контексте. Она жизнь заново начала, переехав с вами сюда! Ты сейчас, может быть, одна из лучших в мире в этом деле! У тебя огромные перспективы. И все это ты хочешь выкинуть в трубу ради парня, с которым встречаешься – сколько, полгода?
– Четыре месяца.
Девушка смотрела в одну точку где-то на полу. Похоже, ее первоначальный непоколебимый настрой дал сбой, и теперь серьезные сомнения терзали душу. Я решил закончить с нотациями:
– Я бы сказал, что та чаша, на которой спорт, перевешивает. Это на взгляд со стороны. Ты умная девушка и поймешь, что к чему, если дашь голове немного свободы от эмоций.
Аня едва заметно улыбнулась. Из коридора послышался звук поворота ключа в замочной скважине.
– Это мама. Сегодня с работы пораньше, чтобы поблагодарить тебя за уроки. Я тоже хотела спасибо сказать. Но насчет Егора я не передумаю.
– Хотя бы просто подумай.
Мы поболтали на разные общие темы еще с полчаса. Когда подошло время заканчивать занятие и всю мою репетиторскую деятельность в целом, я впервые перешел на русский:
– Так, ладно, это, наверное, всё…
– Угу.
– В том случае, если ты все-таки примешь верное решение, хороших сборов и удачи на играх.
Аня засмеялась:
– Да хватит уже на меня давить! Ладно, уж так и быть, я над всем этим хорошо поразмыслю в ближайшие дни, обещаю.
– Вот и умница. Ну, в общем, давай, пока. Может быть, еще увидимся как-нибудь.
– Да, все возможно, спасибо еще раз. Пока!
В коридоре меня провожала мама девушки:
– Я вас очень благодарю. Правда, очень.
– Да не стоит это такой благодарности. Я просто приходил поговорить.
– Нет-нет, не скромничайте. Я сейчас из-за двери слышала обрывки фраз. Вы с ней так быстро говорили! Поразительно!
– Теперь готовьтесь к сотням интервью иностранным изданиям.
– Это еще слишком далеко. Но, надеюсь, все получится, спасибо.
– И я надеюсь. Вам тоже большое спасибо.
Всю дорогу в общагу я думал о том, какой же все-таки выбор сделает Аня. Эмоции в таком возрасте зашкаливают и берут верх над рациональным мышлением. С другой стороны, за время нашего общения я неплохо узнал девушку и понимал, насколько дорога для нее мечта – победа на олимпийских играх. Оставалось верить, что она сама вспомнит об этом, а парень, если там действительно какое-то большое чувство (хотя поведение говорило об обратном), будет как-то мириться с обстоятельствами.
На спортивной "коробке" около общежития, которая в зимнее время должна была быть хоккейной, а в летнее – волейбольной, как всегда независимо от сезона играли в футбол. Меня окликнул вратарь одной из команд, это был мой сосед, постоянно живущий у девушки. Оказалось, что он приехал попить пива, но внезапно, увидев гоняющих мяч парней, так захотел сыграть в футбол, что сразу же вошел на площадку в чем был – джинсах и новых модных кедах. Сквозь металлическую сетку он делился впечатлениями:
– Года четыре не играл! А тут вдруг как приспичило! Давай переодевайся и выходи.
Вдруг мне тоже очень захотелось пробежаться по резиновому покрытию в своих старых бутсах, попинать мяч и встретить сумерки на футбольном поле.
В тот вечер все так и вышло. И никакого пива не надо было. Только пятилитровая бутылка воды на всех игроков обеих команд. Тело наполнилось приятной усталостью, а в голове царила полная гармония разума и чувств. "Все же спорт, кроме физической составляющей, определенно несет в себе какой-то глубокий ментально-эмоциональный смысл", – подумалось мне.
Через несколько дней я получил электронное письмо с незнакомого адреса. В нем была фотография Ани на фоне моря и подпись: "On the seaside in Andalusia. Thank you!"
10. В универе
Опубликовано: на этой неделе
Играет: AFI "Summer Shudder"
А потом пришла пора самого страшного периода учебного года – время экзаменов. Летняя сессия в отличие от зимней была серьезной проблемой. Ну, точнее, для тех, кто весь семестр занимался так, как подобает, никакой проблемы, конечно, не было. Для большинства же людей из моего круга общения предстоял месяц тяжелых испытаний. Главное отличие июньских экзаменов от февральских заключалось в том, что они закрывали десятимесячный академический курс, а не носили "проходной" характер, как зимние, располагавшиеся на "полпути".
Из-за летней сессии реально можно было "вылететь" из университета. Преподаватели (почти все из них) уходили в отпуск с первого июля. Студенты, не успевшие до этого времени что-либо сдать, "оставались на осень". Вердикта страшнее в студенческое время придумать было непросто. В сентябре закрывать долги нужно было с первого раза, так как дней для пересдачи предоставлялось крайне мало – около трех. Меня столь незавидная участь обходила стороной. Бывало, я не успевал сдать в срок зимнюю сессию, но это не грозило большими проблемами (кроме отсутствия стипендии на следующий семестр).
Отдельной темой была подготовка к экзаменам. Байка о том, что студенты за три дня могут выучить то, во что следовало вникать полгода, вовсе не была байкой. Я запасался энергетиками (или кофе, когда не было денег) и ночи напролет переписывал лекции, готовил шпаргалки, зубрил билеты. Не знаю почему, но днем как-то не училось. Да и в темное время суток заниматься получалось не всегда. Со временем опытным путем я определил, что из тонизирующих напитков на меня действует только крепкий черный кофе с большой долькой лимона в чашке. "Ред Булл" не давал никакого эффекта, а однажды и вовсе подвел в самый ответственный момент – усыпил в час ночи прямо перед экзаменом по теоретической механике. Тогда мне повезло – попался билет, уже "отработанный" к моменту засыпания.
Кстати о "теормехе". На протяжении всего процесса обучения меня постоянно терзал вопрос: для чего мы изучаем дисциплины, не связанные непосредственно с нашей специальностью. Все мои одногруппники также негодовали по этому поводу, правда, немного в другом ключе. Их недовольство связывалось с различными предметами философского толка, которые нам также преподавали: логикой, теорией познания, историей. Я же не испытывал с данными дисциплинами никаких проблем; мне всегда было интересно, что движет человеком, как он видит себя в этом мире, что думает об окружающей обстановке. Для меня курс философии был приятным общепознавательным дополнением к скучным сугубо техническим теориям. Я понимал прикладное значение математики в своей IT-специальности, но зачем мне при этом "сопротивление материалов" или "детали машин", оставалось не до конца ясным. Таким и осталось до сих пор.
Также как и зимой, нами отмечался каждый сданный экзамен. Правда, не в общаге или кафе, а в силу теплой погоды прямо около университета. В двадцати метрах от главного здания института располагалась так называемая "синяя палатка" – небольшой уличный киоск. В нем студенты покупали пиво и шампанское и употребляли их, сидя на невысокой железной изгороди, тянувшейся рядом. Тем летом по ряду причин, главными из которых были цена и "легкость", бешеной популярностью пользовались два сорта пива: "Балтика Кулер" и "Сибирская корона лайм". В специально подготовленных под пустые бутылки коробках у ларька никогда не было места – заполнялись они мгновенно. Во время сессии "синяя палатка", должно быть, увеличивала прибыль втрое. Очередь за пивом порой достигала полутора десятков человек. Говорят, этот знаменитый, небесного цвета киоск появился еще в начале девяностых и запомнился не одному поколению абитуриентов, студентов, магистров, аспирантов и даже, бывало, преподавателей. Но закрылся как-то слишком внезапно – это произошло спустя три года, когда я заканчивал университет. То ли закон какой-то приняли относительно близости продажи алкоголя к учебным заведениям, то ли прибыль упала, что стало причиной – не помню. Хотя, если рассуждать логически, чему меня неплохо обучили на философских лекциях, на девяносто процентов можно быть уверенным – дело было в законе. Сейчас в "синей палатке" цветочный ларек. Сам корпус киоска остался прежним – и то хорошо. Еще один яркий флажок в памяти.
Вообще, в конце мая – начале июня в университете царила удивительная атмосфера. С одной стороны, курс лекций и семинаров уже закончился, и бесконечные потоки студентов, не спеша перемещающихся между аудиториями подобно косякам мелких рыбешек в Атлантическом океане, исчезли. С другой – на их месте появились бешено мечущиеся туда-сюда должники, вылавливающие преподавателей для сдачи различных курсовых, лабораторных и прочих околонаучных работ, не закрытых в срок. Людей в институте вроде бы становилось меньше, но в то же время активность оставшихся компенсировала количество ушедших.
В начале лета 2007-го я сумел сдать последние зачеты вовремя и допустился до экзаменов без опозданий.