О том, как превратить в союзника ещё и Армянскую Апостольскую церковь, Александр Васильевич размышлял долго. Пока не наткнулся взглядом на старое письмо из тонкой папки, в котором ещё весной перед пасхой армянский епископ, не так давно присланный из Эчмиадзина, просил ростовские власти дать добро на использование музейной территории в праздничных богослужениях.
Дело в том, что в советское время в единственном сохранившемся храме монастыря находился музей русско-армянской дружбы. Когда Советский Союз почил, Сурб-Хач стали делить между собой музей и церковь, которой разрешили проводить там праздничные богослужения. Правду сказать, соседство это мало кому нравилось: музейные фонды уже давно не помещались в небольшом храме, и деятели культуры регулярно забрасывали мэрию письмами о расширении или переносе музея в новое современное здание. Не менее регулярно писали и прихожане, с просьбой вернуть полностью то, что когда-то принадлежало церкви, т. е. весь храм и его сохранившуюся историческую утварь.
Переносом музея в "Монастырскую свечу" Александр Васильевич убивал сразу двух зайцев: получал лояльность армянской церкви, которой теперь безболезненно можно было разрешить пользоваться своей бывшей собственностью, и бонусом – расположение музейщиков, которые, безусловно, обрадуются такому размену. Вот только находился этот перенос за пределами компетенции Александра Васильевича, но если бы полпред, например, предложил мэру "позаботиться о культурном и духовном наследии", тот, безусловно, взял бы под козырёк.
Александр Васильевич даже удовлетворённо руки потёр от столь блестящей идеи: и проблема красиво уходит, и перед полпредом легко реабилитироваться, подкинув лёгкое, но эффектное решение.
Для проработки Александр Васильевич лично съездил в канцелярию ростовского викария и получил благословение на столь богоугодное дело. Ростовский викариат хоть и был историческим центром Российской епархии Армянской Апостольской церкви, но действующих храмов в нём за годы советской власти осталось крайне мало. Из семи армянских церквей Ростова-на-Дону сохранились только одна кладбищенская церквушка и музейное здание Сурб-Хача, разве можно упускать возможность вернуть легендарный храм в лоно церкви. На осторожный вопрос Александра Васильевича, сможет ли кто-нибудь из высших церковных иерархов подписать соответствующее прошение на имя полпреда, глава канцелярии разъяснил, что Ростовским викарием исторически является сам патриарший Экзарх, глава всей Российской епархии, а значит, прошение подпишет не абы кто, а первое лицо армянской церкви в России. На том и порешили.
Радуясь, как бы невзначай, посетовал священник на потемневший от времени фасад Сурб-Хача и тут же получил заверения, что строители перекрасят храм в одну цветовую гамму с "Монастырской свечой". Благодарный священнослужитель даже предложил освятить закладку первого камня небоскрёба. Надо ли говорить, что Александр Васильевич и на это с радостью согласился.
Пятница подвела итог ещё более хорошими новостями – ближе к обеду позвонил, наконец, Михаил и обрадовал, что едут сейчас к нему вместе со Златой. От её матери Александр Васильевич, конечно же, знал уже, что дочь вернулась домой, но не спешил форсировать события, лишь передал, что будет рад видеть её у себя вместе с Мишей.
"Какой он молодец, всё-таки, – снова невольно отметил про себя Александр Васильевич, – так вовремя нашёл её…".
Тот факт, что именно Злата стала источником всех неприятностей последних недель, его уже не тревожил, ведь он знал точно, что нерешаемых задач не бывает. Главное, что дочь нашлась, а значит, теперь всё будет полностью под контролем.
В приоткрывшуюся дверь зашла секретарь Елена с чашкой кофе на небольшом подносе, и в кабинете резко пахнуло сладковато-терпким запахом свежесваренного напитка.
– Ваш кофе, Александр Васильевич, – поставила чашку на стол и доложила: – До Оганесова, как вы просили, пока не дозвонилась, Александр Васильевич. Мобильный не отвечает, и, что странно, в офисе не говорят, где он. Я вызвонила Стерлигову, Ксения Петровна тоже не знает, где Гай, – спохватившись, она тут же поправилась, – где Гай Гаевич. Странно, что он так долго не отвечает, мог бы и отписаться, если говорить не может. Если хотите, я вас могу со Стерлиговой соединить.
– Спасибо, Леночка, мне сейчас Оганесов нужен, ей я позже сам позвоню. А пока с Сергеевым из "Дружбы" соедини, пожалуйста, – подвинул он к себе поближе кофейную чашку и, не удержавшись, не столько сообщил, сколько радостью поделился: – Злата моя сейчас приедет.
О том, что дочь – единственная слабость обычно застегнутого на все пуговицы шефа, его секретарь знала давно, но это спонтанное проявление чувств не могло её не тронуть. Понимающе-деликатно улыбнувшись (она никогда не позволяла себе первой сокращать дистанцию), Елена кивнула в ответ:
– Всегда рады, Александр Васильевич, давно вашей девочки у нас не было.
Она повернулась было к двери, но, видимо, сопричастность к чужой радости подарила неплохую идею:
– Александр Васильевич, дело к обеду идет, а давайте, как Злата приедет, я вам столик в "Городском доме" на двоих закажу?
Первые лица мэрии имели привилегию заказывать себе обед прямо в кабинет из столовой городской администрации, но этот вариант больше подходил для будничного приема пищи. Для особых же случаев существовал ресторан "Городской дом" через дорогу напротив мэрии, в который можно было попасть только по специальной клубной карте. Посторонней публики там не водилось, что делало это заведение крайне удобным после того, как деловые завтраки, ещё более деловые обеды и не менее деловые ужины вошли в обиход российского чиновника. Разумеется, у Александра Васильевича была золотая карта "Городского дома".
– Отличное предложение, Леночка! – обрадовался он. – Только не на двоих, а на троих. "Ореховый зал", думаю, лучше всего подойдёт. Злата с Михаилом едет, – пояснил он. – И знаешь что, – с радостью ухватился он, – заказывай-ка прямо сейчас. Судя по всему, ребята через полчаса уже будут, ну, чтобы время не терять зря, вдруг голодные. Знаешь ведь, как молодежь сейчас питается.
Он вдруг смутился, потому, как и сам не привык давать волю чувствам в своем кабинете.
– Про Сергеева только не забудь, – нахмурился он, несколько резковато сворачивая этот разговор.
– Да, Александр Васильевич, – Елена, которая никогда ничего не забывала, даже не думала обижаться. Она умела ценить такие редкие моменты. Человечинка, как метко сформулировала когда-то Злата.
Александр Васильевич пил свой подостывший кофе и с удовлетворением слушал, как бодро рапортует по телефону директор парка Сергеев. Все монтажные работы уже полностью закончены, дополнительное освещение установлено, как и проектировала Злата. Полным ходом идёт благоустройство территории на самом острове и прилегающей к нему набережной. Успели отреставрировать даже мостик, ведущий на остров. "К-Вант", правда, четыре дня назад срочно-заморочно снял с объекта всех своих рабочих…
– …Но ничего страшного, Александр Васильевич, – без устали заряжал оптимизмом Сергеев, – основное, что было нам нужно, я из них выжал, теперь и сам справлюсь. Сейчас порядочек наведём, свежей красочкой все парапеты на набережной обновим, а там и задники на сцену, что ваша Злата отрисовала, в типографии поспеют. Ко дню города всё будет в лучшем виде!
– Хороший темп держите, Антон Юрьевич, – сдержанно похвалил Александр Васильевич, отметив про себя, что сможет порадовать дочь не только обедом. – Скоро на смотрины к вам приеду, ждите…
Под заверения Сергеева ему вдруг пришло в голову, что будет правильно все мероприятия по торжественной закладке небоскрёба провести не на вершине холма, рядом с Сурб-Хачем, а у его подножия, на той самой сцене, что так усердно доводит до ума директор парка для его дочери. Снизу-то масштаб изменений по глазам бить не будет, а, главное, монастырский сад оттуда не видно. Но мелькнувшую следом мысль, а не устроить ли всё это, например, в День города, перед большим скоплением молодёжи, что придёт на концерт Златкиного "Архиблэка", Александр Васильевич благоразумно отмёл: не количество массовки для "Монастырской свечи" сейчас важно, а её качество. Небольшое мероприятие с тщательно подобранными участниками-сторонниками и, как следствие, идеальной картинкой для СМИ, принесёт много больше пользы. И провести его разумнее, например, в понедельник, в первый рабочий день после воскресного дня города, после выступления Златы, без лишней шумихи и ажиотажа.
Закончив с Сергеевым, он тут же вызвал к себе куратора Северного жилого массива из отдела муниципальной собственности:
– Виктор Семёнович, я сейчас с директором парка "Дружба" разговаривал, у него там полным ходом строительство новой сцены идёт. Думаю, на ней мы торжественную закладку первого камня "Монастырской свечи" и проведём. Скорее всего, после дня города, без лишней шумихи, но дата ещё не утверждена. Берите мероприятие в работу. Будут все первые лица, поэтому особо не распространяйтесь, и вообще, вы отвечаете, чтобы раньше времени не просквозила информация в прессу.
Когда куратор ушёл, зашла Елена, сказать, что с "Городским домом" всё в порядке, "Ореховый зал" заказан.
Александр Васильевич снова задумался о Злате, и вдруг поймал себя, что его дочь сегодня рефреном идёт везде, где надо и где не надо, и от того невольно улыбнулся: мысли сами крутятся вокруг Златы. Вот только улыбка вышла невесёлой, он и раньше скучал по дочери, а тут что-то накатила грусть без спросу. Человечинка.