Так и не найдя слов, Дмитрий простоял минуты две с понурой головой, пока в его слабом никчемном сознании не возник следующий вопрос.
– У тебя были с ней серьёзные планы? – Спросил он, исподлобья глядя нерешительными глазами на сердитое лицо молодого человека.
– Да, были серьёзные планы.
– Она бы изменяла тебе…
– Ну и хрен с ней! – жестко, но без обиды ответил Егор, и, смерив своего собеседника беспристрастным взглядом, жестким размеренным движением застегнул "молнию" его спортивной куртки. – Ты иди, Сергеич…
Дима медленно побрел в сторону ворот. Дойдя до ворот, он оглянулся, и долго со скорбным лицом смотрел на Егора, который стоял возле креста, приложив ладонь к золотистой табличке.
13
Был жаркий солнечный день. Агафья Алексеевна и её внук сидели на плотной кучке сена в хлеве. Бабушка занимала Диму своими повседневными рассказами. Он слушал её, время от времени задавая банальные вопросы. Бабушка Агаша, понимая, что внучок задает ей вопросы просто из вежливости, посмеивалась.
– Я как-то твоего деда спросила: "Что с морщинками делать?" Мне было трошки за тридцать, у меня появились морщинки возле глаз, а у него не было. Он хоть был на пару лет старше, а выглядел моложе. В тридцать с грамулькой выглядел как мальчик-малолетка. Говорит мне: "Иди, возьми кувалду в мастэрни, дай себе кувалдой по своим морщинкам, и у тебя их не будет". Как мне обидно было… Но потом, переживши бабий век, я, наоборот, стала выглядеть моложе. Я, Димочка, до пенсии на сорок выглядела. Веришь?
– Верю. Чего ж не верить. У меня мама как девочка выглядит. Она и здесь – в тебя.
– Да, Танюшка в меня удалась, только круп крупноват. Ну и ничего. Это ведь её не портит.
– Конечно, нет. Наоборот, она очень здорово смотрится.
Агафья Алексеевна участливо закивала и, улыбаясь, встала с кучки сена, посмотрела на наручные часы.
– Скоро три часа! Ладно, что я тебя всё разговорами томлю… Пойдём, посмотрим, каких Сонька себе курей хапнула.
Выйдя из хлева, Дима посмотрел в сторону огорода. Оглядев безразличным взглядом ярко-зеленую ботву бураков, из которой местами выглядывали желтые кабачки, он перевёл взгляд дальше – на поле, огороженное со стороны огорода низеньким полусгнившим забором.
В этом поле усердно работали серпами три женщины в простеньких льняных платьях.
Подойдя к заборчику, Дмитрий долго наблюдал за жницами.
Женщины ловко срезали серпами колосья и складывали их в кучки. Потом они связывали эти кучки капроновыми шнурами и ставили их "на попа". Получался эдакий стожок из колосьев.
Между делом жницы оживленно общались. О чём – Дмитрий не слышал, – он был на приличном расстоянии от них.
Вдруг одна из них бросила серп на кучку из колосьев и, обернувшись к Диме, крикнула: – Димка, иди помогай…
Димка узнал её. Это была Катя, – та самая, к которой он так и не решился подойти тогда, после "проводов".
Недолго поколебавшись, он подошёл к ней и, широко улыбнувшись, сказал: – Давай, помогу.
Подруги Кати прекратили работу. Одна из них спросила: – Катя, что это за мальчик?
– Это мальчик Дима. – Ответил за Катьку Дмитрий. – Катя, а что это за девочки?
– Это – Марина, а это – Галя.
– Я восхищён, – Улыбающийся Дмитрий кичливо взметнул вверх руку. – Давно мечтал побыть в обществе хороших красивых девчат.
Девчата переглянулись, тихо посмеялись, что-то тихо говоря друг дружке, и продолжили жать.
– Ну что, Катька, отдохни, коли замоталась… Или уже отдохнула?
– Я и не замоталась особо. – Не сразу ответила Катька, подавляя легкое волнение. – Но если хочешь поработать…
– Если хош поработать, – перебил её Дмитрий. – Ляг поспи – всё пройдет.
Катя улыбнулась, но как-то безучастно; так улыбаются при встрече с незнакомыми людьми, чтобы произвести впечатление милого общительного человека. Взяв серп, молодая женщина протянула его мальчику Диме: – На, поработай… Или ты уже хочешь лечь поспать, чтоб всё прошло?
– Нет. Я и так всю жизнь сплю.
Выйдя из хлева, Агафья Алексеевна попила воды из колодца. Потом подошла к алыче, что росла возле погреба. Оглядывая мелкие красно-желтые плоды, старушка что-то недовольно бубнила себе под нос, – очевидно, была недовольна тем, что алыча окрасилась неравномерно. Завершив осмотр алычи, она на миг задумалась. Потом прозвала внука по имени и, не услышав ответа, зашла в хлев с сеном. Оглядев помещение, бабушка Агаша вышла из него, нервно сжимая руку в кулак и бурча что-то тихое и бессвязное. Глянув на поле, она увидела своего Димочку и, вметнув кулаками, громко крикнула: – Эй, барабашка… А, барабашка…
"Барабашка" бросил нитку, которой собирался обвязать колосья, и, что-то сказав девушке в клетчатом платье, поспешил к бабушке.
– Ты хоть сказал бы что! – Беззлобно попросила обеспокоенная Агафья Алексеевна.
Дима виновато потупил взгляд и, взяв обеими руками бабушкину руку, сказал: – Виноват, засмотрелся… Пойду, Кате помогу…
– Конечно иди.
Когда внук вновь взялся за работу, Агафья Алексеевна долго любовалась им, стоя возле забора. Как он исправно работает… Жнет не очень умело, но с душой. Становится чуть ли за три метра от колосьев, которые захватывает рукой, – чтоб не повредить ноги серпом… Смешно и потешно… Обвязывая кучку колосьев, завязывает бантик, отчего девчата (незаметно для Димы) посмеиваются…
Изредка девчата громко смеялись. От чего – Агафья Алексеевна не могла знать, но ей было приятно слышать этот смех, – потому что этот смех вызывал у девчат её внучек, которого она очень любила. За этой любовью скрывалась простая духовная привязанность к сыну дочери, умащенная глубоким беспокойством… Агафья Алексеевна считала Дмитрия не очень приспособленным к жизни человеком. Мягкий, очень ранимый, реактивный в пустяшных делах и инертный в серьезных случаях… Кролик в оболочке красивого парубка…
Агафья Алексеевна больше всех волновалась, когда он устроился на работу. Узнав, что рабочий коллектив её внука состоит в основном из социально нездоровых индивидов, бабушка Агаша пробовала уговорить свою дочь, чтоб та взяла сына себе в фирму. "Там он будет у тебя под крылышком. Его никто не тронет… Танька… Это ж твой сынок… Ты подумай…" Танька недолго думала, прежде чем ответить матери. А ответ был коротким: "Он должен уметь ладить с любым коллективом! Иначе будет полуаутистом-полупофигистом!"
После этого разговора о Диминой работе больше не говорили. Когда речь заходила о самом Димке, Танька пресекала мать-старушку: "Мама! Он уже совершеннолетний! Не надо над ним трястись, как над недоношенным младенцем!"
Агафья Алексеевна вспомнила, как ровно год назад она сама вырядила своего внука помогать девчатам рвать ботву у себя в огороде. Внучек двигался вяло, неохотно. Поработал часик, или даже меньше, и ушел. На протяжении всего этого часа он ни проронил ни слова. На вопросы девчат отвечал односложно и совсем без охоты… Не то, что сейчас…
Проходя мимо окна, Дима, порядком уставший от непривычной работы и от интенсивного общения с девушками, улыбнулся бабушке и махнул ей рукой.
– Ты опять восхищен? – спросила Галя, усмехаясь.
– Да. – Не сразу ответил парень. – Я опять восхищен – исходом дела.
– Ты славно потрудился. – Сказала Марина, прикрывая уставшей рукой озорную улыбку. – Приходи завтра.
– Завтра – нет, девчата.
– Чего "нет"? – жалостливо пропела Галя.
– Отстаньте от мальчика. – Потребовала Катя, ускоряя шаг. Когда она вышла со двора, Галя повторила вопрос.
– Мы завтра с Катей в ДК идём. – Гордо ответил Дмитрий.
Галя остановилась, задумчиво поковыряла толстым коротким пальчиком подбородок.
– Катя, это правда?
– Правда. – Жеманно, будто с вызовом, ответила Катя, отворяя деревянную калитку. – А ты не пойдешь?
– Неа…
– А чи-во?.. – продолжала Катя тем же поучительно-вызывающим тоном. – Будет хорошая музыкальная программа…
– Там танцы современные надо танцевать. – Глухо ответила сконфуженная девица. Её конфуз заключался в том, что она обладала крупным не очень эстетичным телом, которого сама стеснялась. – А я… А ты, Дима, умеешь?
– Нет. Катя научит.
Катя проигнорировала вызывающий взгляд зардевшегося парня. Затворив за собой калитку, она помахала ему ручкой и велела не забывать, что завтра в семь вечера она ждет его в ДК.
Вечером следующего дня Агафья Алексеевна проводила внука до калитки и пожелала ему хорошо провести вечер. Димка заверил её, что отдохнет так хорошо, как ни разу в жизни не отдыхал, и обещал не задерживаться больше трех часов.
Он пришел, как и обещал, через три часа, когда еще только начало смеркаться. Пришел не один. С ним была Катя.
Долго бабушка Агаша глядела на молодых людей счастливыми глазами. Дело было не в наряде молодых людей, и даже не в их счастливых лицах, а в том, что красивый парубок с душой забитого кролика, скорее всего, нашел себе подругу, которая… дай бог!.. скоро станет его невестой… Ведь ему скоро двадцать годиков… Пора бы остепениться…
Внук со своей подругой ограничились коротким повествованием – по поводу музыкальной программы, в которой участвовали, после чего Катя пожелала ей спокойной ночи и направилась к своему дому.
Проводив Катю до её дома, Дмитрий погладил её русые волосы, нежно и аккуратно поцеловал в губы и, кротко улыбнувшись, сказал:
– До встречи…
– Пока.
– Пока?
– Пока. – Ответила девушка, смеясь. – Приходи завтра… Жать рожь…
Дмитрий воздел глаза к небу и, медленно вобрав в легкие воздух, размеренно выдохнул. Положив руки на плечи Кати, он притянул её к себе, но тут же резко повернул голову в сторону – какой-то крик, похожий на рёв быка привлек его внимание.
– Что это?