22
Вечерело. На берегу реки возле самой воды стояли два рыбака: один – высокий мужчина крепкого телосложения, другой – долговязый парень лет шестнадцати. В руках у них были длинные бамбуковые удочки.
Парень, заметив, что его поплавок начинает дёргаться, резко дёрнул удочку. На крючке удочки болталась маленькая рыбка. Юный рыбак ловко снял рыбу с крючка, и бросил её в ведро с водой, где плавало несколько таких же мелких рыбёшек. Нанизав на крючок червяка, парень взмахнул удочкой. Крючок с червяком бултыхнулся в воду. Рыбак устремил взгляд в воду – на то место, где только что нырнул крючок. Внезапно что-то отвлекло его внимание. Он оглянулся и увидел человека, идущего вниз по откосу. Человек шёл медленно. При этом он неуклюже размахивал руками.
– Очень смешно? – недовольно выкрикнул незнакомец.
По его интонации молодой рыбак понял, что тот находится в состоянии сильного алкогольного опьянения.
– Нет, не очень, – ухмыльнулся парень.
– Костя! – сердито окликнул его коллега. – Хорош дурачиться!
Костя снова устремил взгляд в воду. Спустя несколько минут он услышал тихий шёпот за спиной. Оглянувшись, он увидел того самого человека, который сидел на земле возле речного куста, уткнувшись подбородком в ладони, и что-то тихо и невнятно говорил. Молодой рыбак положил удочку на камень и, не обращая внимания на грозный взгляд своего старшего коллеги, подошёл к товарищу. Вглядевшись в его лицо, Костя с изумлением воскликнул: – Дима?!
– Да, – бесцветно ответил Дмитрий, глядя куда-то мимо товарища. Взгляд его был задумчивым и отчуждённым, глаза мутны.
– Дима, что случилось? – с тревогой спросил Костя.
– Костик, лови рыбу, – ответил Дима, пытаясь как можно чётче выговаривать слова. – Я просто хочу побыть на речке.
– А пить зачем?.. Тебя наверно, Лена бросила?
Дмитрий посмотрел вверх – на хмурое вечернее небо и, легонько ударив друга кулаком по лбу, тихо промолвил: – Лучше бы бросила…
– Да болт с ней, бабы – дело наживное. Не веришь – спроси у бати. Пап, скажи этому человеку, что такое бабы.
Пожилой рыбак отреагировал на слова сына невнятным тихим бурчанием. Костя, глядя на него, засмеялся и тихо сказал товарищу: – Не клюет у него – вот и бурчит. А чего ж ты напился, Дима?.. Ты ж не пил никогда…
Дмитрий провел руками по слезящимся глазам и, шмыгнув носом, ответил: – Да хотел вот, боль душевную запить.
– Ну, запивай, запивай, – Костя, смеясь, хлопнул товарища по колену. – Может, к концу жизни и запьёшь. Не веришь – спроси у батьки. Пап, скажи этому мальцу, что обиду водкой не зальешь.
Отец Кости в этот момент снимал с крючка барахтающуюся рыбешку и довольно улыбался своей удаче. Когда он снова закинул удочку, сын подошел к нему и, уже с полной серьезностью, задал следующий вопрос: – Пап, а как мальцу быть, если ту, которую он любил, он уже ненавидит?
– Никак. – Подумав с минуту, ответил отец. – Главное – себя ни ненавидеть. И ни в коем случае не надо точить с ней лясы! Если по рукам пошла – позор ей и презрение! Все, баста! И водку жрать не надо – она только больше замучает.
– А что ж надо?
– Надо заниматься делами, а бабы – дело десятое. Если так не можешь – дурачок ты и больше никто!
– Все? баста? – Смеясь, уточнил сын.
Отец посмеялся с шутки сына и с напускной важностью ответил: – Да, все, баста.
– Все, баста. – Задумчиво повторил Костя, нанизывая на крючок червяка.
Закинув удочку в воду, он оглянулся в надежде увидеть своего приятеля, но Дмитрия уже не было на прежнем месте.
На следующий день Дима решил навестить Лену. Дверь ему открыл высокий крупный парень в тельняшке и красных боксерских трусах. Дмитрий важно посмотрел на амбала снизу вверх (так как был ниже его на две головы), и сказал: – Добрый день…
– День добрый. – Не сразу ответил молодой человек, задумчиво теребя темечко. – А ты кто?
– Дима.
– А чего тебе надо?
– Лену можно?
– Лену? – Большой человек агрессивно прищурился. – А зачем она тебе?
– На два слова.
Амбал услужливо кивнул и удалился. Через миг он вернулся и, безнадежно разведя руками, сказал парню: – Велела мне никого не впускать… Я у неё швейцаром работаю… Ты чё, обиделся?
Ничего не ответив, Дмитрий резко развернулся, и пошагал вниз по лестнице.
23
Следующие выходные Дмитрий решил провести в деревне. Первый день он провел в обществе бабушки Агафьи. Второй был более насыщен: их навестила тётя Аня.
В обществе тётки Дима был разговорчив, даже немного весел. Тётя Аня радовалась, глядя на него. Последний раз она видела его на свадьбе сына. Тогда он был грустный и какой-то непонятный, а потом, употребив спиртного больше своей нормы, и вовсе начал сходить с ума. Да ладно. Это в прошлом. Сейчас Димочка в тонусе. И слава богу…
Анна Владимировна недолго сидела за столом. Попили, поели, поговорили о жизни. Потом они с бабушкой гуляли по двору, о чём-то негромко переговариваясь. Потом она зашла в дом – чтобы попрощаться с племянником, и, сославшись на хозяйские дела, пошла до дому.
Дима смотрел ей вслед, пока она не закрыла за собой калитку. Потом, возвратившись в дом, вошёл в спальню. Раньше здесь почивали дед с бабкой. Теперь баба Агафья спит здесь одна. Вторая кровать аккуратно застлана атласным покрывалом с цветными узорами. Меж двух окон, выходящих в сад, висит большой портрет деда.
Дима долго стоял посреди комнаты, созерцая этот портрет. Потом залез на чердак, нашёл в запылённом сундуке дневник деда и, привалившись спиной к кирпичной трубе, стал читать.
Увлёкшись чтением, Дмитрий не услышал, как дверь в сенях скрипнула. Это зашла бабушка Агаша. Заглянув в комнату, она окликнула внука: – Димулька, ты дома?
– Я здесь, бабушка. – Отозвался внук.
– Что ты там рыскаешь? – пропела бабушка, подходя к деревянной лестнице и глядя в квадратный проём чердака.
– А я это… – Дима на мгновение замешкался – потому что ему почудилось, что лучик солнца, льющийся сквозь крошечное окошко чердака, превращается в светящийся шарик. Он тряхнул головой, поморгал. Светящийся шарик снова превратился в тусклую струйку света. – Я тут… я шорох услышал – думал, мыши. Залез…
– Думал мыши, – бабушка улыбалась, глядя на внука в квадратную дыру. – И залез?.. Ой, ты глупенький.
Дима со злостью схватил сапог возле сундука, и швырнул его о балку. Голуби, сидящие на карнизе по ту сторону окошка, вспорхнули, полетели прочь. Поставив кирзовый сапог на место, внук подошел к проёму.
– Осторожно, дай-ка я лесенку наклоню побольше. – Агафья Алексеевна присела и, взявшись руками за перекладинку лестницы, потянула её на себя. Потом она поставили ногу на самую нижнюю перекладинку и сказала внуку: – Давай, слазь, не надо мышек пугать. Их Дуська погоняет.
– Дуська – это кошка? – спросил Дима, ступая на лестницу.
– Да, кошка. – Бабушка подождала, пока Дима слезет. – Она сейчас в сарае. Хочешь, иди, посмотри.
– Потом посмотрю. – Флегматично ответил внук, вынимая из-под джемпера потрепанную тетрадь. – Сейчас пойду, дедовы мемуары почитаю.
– Иди лучше, погляди, как проводы лета празднуют.
Дмитрий остановился за шаг до двери и задумчиво постучал дневником, свёрнутым в трубочку, себя по затылку. Потом повернулся к бабушке, которая с беспечной улыбкой наблюдала за его чудачеством, и деловито хмыкнув, сказал: – А что, это можно. Это дело хорошее.
Выйдя во двор, он спохватился, с дураковатым видом хлопнул себя по затылку, снова забежал в дом. Позвал бабушку.
– Я тут, Димочка. – Ответил бабушкин голос из кухни.
Дима забежал на кухню. Бабушка чистила картошку.
– А ты, бабушка?.. Ты не хочешь пойти, лето проводить?
– А ты, давай, картошечку со мной почисти, и мы вместе пойдем…
Дима схватил со стола нож и, придвинув табурет к тазу с водой, принялся чистить картошку.
Буквально через минут десять вся картошка, что была в корзине, была обработана. Агафья Алексеевна похвалила внука – за то, что быстро управился с картошкой, и за то, что всегда хороший, отзывчивый, помогает в хозяйстве.
Выйдя во двор, Дмитрий ощутил, как две крупные капли упали ему на голову. Он посмотрел вверх – небо было светло-серое, с редкими перистыми тучами. Он протянул руку с растопыренной пятернёй и ощутил, как его ладонь осыпают мелкие прохладные капли.
– Бабушка, может, не стоит?
– Этот дождик совсем слабенький, – ответила бабушка, защёлкивая навесной замок. – И не на долго. Пошли. – Она обвила своей сухощавой рукой талию внука, и они пошли по узкой тропинке.
Когда они вышли за ворота, Дима убрал с талии бабушкину руку и с виноватой улыбкой сказал: – Теперь ты иди впереди. Веди меня.
– Хорошо-хорошо, – после недолгого замешательства согласилась бабушка Агаша и, усмехнувшись внуку, заспешила по обочине.
Дима неспешно шел за ней. Потом, пройдя с полкилометра, ускорил шаг.
Агафья Алексеевна шла быстро, очень быстро для своего возраста. Глядя на неё сзади, можно подумать, что этой женщине лет пятьдесят. Прямая, с гордо поднятой головой, энергичная, с легкой поступью. Лишь седые волосы, выступающие из-под разноцветного платка, выдают её настоящий возраст. Если смотреть на эту старушку спереди, то можно дать ей больше – лет семьдесят с небольшим. На самом деле бабе Агафье восемьдесят один год.