Она забралась на приготовленную бабушкой постель у теплой еще печки и достала из пакета новую индийскую ночнушку из тонкой фланельки.
– Какая у тебя рубаха-то красивая, да мягонькая такая, – проявила бабушка чисто женский интерес.
– Вот мы на тебя ее сейчас и примерим, а где тесновато будет – распустим, – решительно объявила внучка.
Долго упрашивать старушку не пришлось. Она торопливо разделась, путаясь в своих одежках, и потянулась за рубашкой.
– Бабушка! – ахнула внучка. – Как ты умудрилась сохранить такое добро?
В полумраке комнаты мерцала белым мрамором самая настоящая статуя девятнадцатого века… если убрать изрезанное глубокими морщинами темное лицо, седой кренделек из жиденьких косок, искореженные тяжелой работой кисти рук крестьянки и растоптанные, в подагрических шишках ступни. Белоснежные покатые плечи, как на картинах старых мастеров, высокая полная грудь, вскормившая столько детей и не павшая духом, высокие крутые бедра с длинными стройными ногами и вполне еще бодрый "тыл".
– Вот это да! – озадаченно протянула внучка, невольно переводя взгляд на свои слегка поникшие "прелести". – Что же это мне-то от тебя ничего не досталось, кроме ранней седины? Ты, наверное, где-то не там родилась. Тебе бы в декольтированных платьях и брильянтовых ожерельях на балах блистать, а не в зипуне за скотиной ходить!
– Да будет тебе насмешничать-то. Какая я барыня? Крестьянка самая настоящая и есть.
– Бабушка, расскажи про свою юность. Ты ведь красивая была, многим парням голову кружила? Наверное, они и дрались из-за тебя?
– Да многие заглядывались, вот дед-то ваш и дрался, никого не подпускал. Мы ведь в строгости росли, за кого родители скажут идти замуж, за того и пойдешь…
– А ты до него любила кого?
– Нравился мне парнишка один, да родители наши разругались и нарушили дружбу-то нашу. Уехал он учиться, а меня замуж выдали. Не посмела я против воли родительской пойти. Не дождалась его… Нашел он меня десять лет назад и стал потом письма писать, да все больше стихами. Ночами дежурит в директорском кабинете на своем заводе, делать нечего, вот и пишет, – усмехнулась она.
– Нет, бабушка, от нечего делать письма в стихах столько лет не пишут, да еще в таком почтенном возрасте, – возразила внучка.
– Хочешь, покажу?
– Конечно!
Она принесла коробку из-под конфет, в которой лежали завернутые в обрывок старой косынки письма и открытки – пятьдесят пять писем и семнадцать открыток. Конверты сильно потертые, на них бабушкиным корявым почерком написано, когда получены.
– Можно прочитать? – взяла внучка первый попавшийся затрепанный конверт.
– Читай, что уж тут. Смеяться-то не станешь?
Новогоднее размышление – Кие посвящаю
… Когда-то мы с тобой встречались,
Была ты, Киенька, моя,
Но судьба не разрешила
По одной тропе идти.Почему же так случилось?
Трудно все это понять.
Я любил тебя тогда уж,
Глупый я, не мог сказать…Ты меня не дождалася,
Не дала весточку ты мне…
Времена были другие,
Вспомни, Киенька моя.Старшие скажут: "Время замуж
Отдать, доченька, тебя".
Ты не смела им перечить,
Что идешь ты, не любя.Была скромной, не сказала,
Что ты любишь-то меня.
Запоздалое признанье
В нашей искренней любви,Спасибо, что вспоминаешь
Любовь первую в жизни ты.
Жаль, что так у нас случилось,
Розно жить пришлося нам…Быстро, Киенька, стареем,
Как на санках под уклон.
Когда скатились – целовались
На катушке за прудом.Ты была уже за Васей,
Я еще был холостой
На Семенковой катушке
Долго ждал тебя душой.И мы встретились нежданно,
Ты красивою была
Розовели твои щечки,
Как от выпитого вина.Было, было это, Кия!
Но прошли десятки лет.
Вроде сон нам с тобой снился
Про картину этих лет.
Стихи в письмах были и свои самодельные, и чужие, и вперемешку. И во всех – такие яркие, пронзительные воспоминания о первой любви – красавице Кие.
Воспоминание
Я все тот, каким ты знала
Десятки лет тому назад,
Когда мы были молодыми
И очень робкими в тот раз.Когда впервые повстречались,
Угадай, где мы с тобой
В глаза друг другу посмотрели
И что-то вдруг ожгло волной…Тогда тобою любовался,
В душе гордился, что моя
Такая девушка красива -
И полюбила вдруг меня.Хотя не часто мы встречались,
Но встреча жаркая была,
И мы любовью загорались…
Прошла та юная пора…
Чернобровка
Я вспомнил юную девчонку
Шестьдесят годов назад.
Чернобровку звали Кия,
В другом конце жила от нас.Я в то время был мальчонком
Лет шестнадцать с небольшим,
Но любовь уж зарождалась
В раннем возрасте моем.Она была меня постарше
Вроде годиком одним.
Была стройною, красивой
Не чета каким другим.Я ее еще не сватал
Был молоденьким тогда.
О женитьбе не мечтал я,
Но любовь пришла сама.Бередила наши души,
Трепетало сердце в нас.
Ах, куда все это делось?
Неужели был тот час?Вспомни, Кия, дорогая,
Ведь была у нас любовь,
А целоваться мы стеснялись,
И не настигла с тобой ночь…
А вот и одно из последних, от 3 мая 1986 года:
Старушке Кие посвящаю
Ты все еще жива, старушка
И скучаешь все одна.
Вспоминаешь наше детство,
Как любовь у нас была.Все ты думала, мечтала
Замуж выйти за меня,
Но не сбылись те мечты -
За другого вышла ты.Ты сама уже не помнишь,
Как случилось, почему
Мы рассталися с тобою,
Я и сам уж не пойму.Но все ж мы изредка видались
Через пять иль десять лет.
Ты детями обложилась,
Песни некогда нам петь.А там война все покрушила,
Пришлось работать день и ночь,
А жизнь все шла, и ты трудилась,
Чтобы детей поднять одной…
Дочитав письмо, внучка уронила руки на колени и вдруг горько заплакала.
– Ты чего это, девка?
– Бабушка-а-а, мне уже сорок лет, а мне никто таких писем никогда не писал… и уже никогда не напишет, – рыдала внучка.
– Да ты что? Такая молодая, красивая-то какая стала! У тебя семья, муж, сын, хата своя, работа важная. Чего еще надо? Только вот как ты с ним целуешься-то, с таким бородатым? – вспомнила она внучкиного мужа. – Усы-то не мешают?
– Нет, не мешают, – рассмеялась внучка сквозь слезы. – Только про любовь никогда не говорит, а стихи всего один раз написал, да и то от тоски зеленой в санатории.
– Что ж, любовь-то первая, как детство счастливое, не забывается, светит потом всю жизнь. Поди, и сама знаешь. Я ведь помню, как ты тут слезы-то у меня лила, в седьмом-то классе… И потом, когда приезжала уж девушкой взрослой, тоже с ним виделась… с этим, который с коньками-то тебя провожал. Не знаешь, где он теперь?
– Нет, не знаю. Ушел в армию, потом написал мне, что будет возвращаться через Москву. А я уже переехала на другую квартиру и вскоре вышла замуж. Письмо прочитала только через два месяца и отвечать не стала. Так все и кончилось.
– Я вот о чем попросить тебя, девка, хотела. Ты ведь хоронить-то меня приедешь?
– Ну а как же, вот на пенсию выйду лет через пятнадцать и приеду с тобой прощаться, – пошутила внучка. – Прабабушка Евфимья до девяноста дожила, а ты уж постарайся чуть побольше.
– Да я серьезно. Ты забери потом эти письма. Не хочу, чтобы после надо мной девки да ребята мои смеялись. Скажут, вот старая дура, любовь у нее на уме была… А ты, знаю, девка чувствительная, душевная, не осудишь свою маму-стару, как ты меня маленькой звала…