- Услышь мольбы наши, сердце из солнца,
- Посети нас в Храме своем,
- Подай нам знак милости своей,
- Помоги нам познать все сущее,
- Направь слуг своих к истине.
- Да будет благословенна Великая Убасти,
- Принимающая детей своих к жизни вечной.
- Да будет благословенна Великая Убасти,
- Чья бесконечная любовь простирается до горизонта,
- Сохрани тело Анубиса и прими навечно его душу,
- Защити Анубиса данною тебе силой!
- О Великая Богиня Убасти,
- Посети нас в Храме своем,
- Подай нам знак милости своей.
Осоркон медленно опустился на красные камни. Его свита последовала за своим господином. Акация затрещала и вспыхнула ярким огнем, факелы выбросили длинные языки пламени, будто на них вылили плошку масла. Шорох восхищенного трепета пронесся по храму и выплеснулся за его пределы.
- Великая Убасти услышала наши молитвы, - произнес Осоркон, - Великая Убасти приняла к себе Анубиса! Славься Великая Убасти!!!
Праздник разгорелся с новой силой, как священная акация. На площади перед дворцом готовились к грандиозному жертвоприношению в честь Убасти и Анубиса. Гости хвастались жертвенными животными и спорили, чьи лучше и больше. Кошки были повсюду. Живые - пользовались абсолютной вседозволенностью, они клянчили вкусненькое и забирались на столы. Хозяева не брезговали есть с ними из одной миски, напротив, это считалось шиком. Статуи, статуэтки, амулеты кошек из любого материала от глины до золота продавались повсюду, цены на поделки из черного дерева и камня взлетели неимоверно, поскольку каждый жаждал приобрести символ Анубиса.
Базар, казалось, захлестнул Бубастис: здесь торговали всем, вино и пиво лилось рекой, музыканты, прорицатели, гадалки, артисты, циркачи устраивали представления на каждом углу. Осоркон приказал подать носилки, и они направились обратно во дворец. Юсенеб предпочел бы прогуляться по базару, чем делить досуг с Фараоном, но назад пути не было. Солнце едва разогрело полдень, и до главного вечернего торжества оставалось порядочно времени. В носилках, плавно покачиваясь в такт шагам, сидели два старика, два некогда лютых врага, сведенные в конце жизни по воле провидения и Анубиса.
Анубис был последний, кто меня любил, думал Осоркон, или нет, не так, кот любит только себя, а мне он позволял себя любить, принимал ласку, не боялся, не просил ничего взамен, конечно, посмотрел бы я на того, кто вздумал бы обидеть любимца Фараона, восемнадцать лет прошло, как появился, еще совсем мал был, а бесстрашен, лез всюду, клочья так и летели, вечно возвращался с царапинами на носу, потом уже к старости остепенился, обнаглел, стал изощренным в проказах, чувствовал полную безнаказанность, царем ходил по дворцу, только меня и признавал, давал себя погладить по голове, а попробуй, дотронься до ушей или спины - сразу лапой, величественный был кот, как и подобает, а умирать ушел к чужаку, и кого выбрал - раба, к старости получившего волю. Ничего не поделать, чужая душа - потемки, а так хотелось бы, чтобы Анубис выбрал его, Осоркона. Часть жизни ушла, да ее и осталось уже немного, этой жизни, скоро и его призовут к себе Боги, как призвали Анубиса, но пока он еще жив.
- Оставьте нас! - приказал Осоркон, и Юсенеб повернулся, чтобы выйти со всеми, - нет, ты останься!
Фараон сел на трон и закрыл лицо руками, потом его левая рука легла на подлокотник в форме головы кота и легонько ее погладила.
- Вы там! Принесите ему стул! Слышите! - заорал Осоркон. - Юсенеб, - он поднял голову, - ты не хотел появляться на празднестве, но теперь тебе придется. Нравится - не нравится, а ты теперь - знаменитость, а ей место рядом с Фараоном, или ты по-прежнему станешь упорствовать?
- Не стану, - просто ответил Юсенеб и поднялся. - Ты Владыка Египта - тебе и приказывать.
- С чего такая перемена? - саркастически ухмыльнулся Осоркон. - Или эта история с переселением души Анубиса - сплошная выдумка челяди? А тебе на старости лет просто хочется покрасоваться?
- Не думаю, что выдумка.
- Если не выдумка, то тебе нет равного по силе, ты можешь разрушить Египет, стереть его с лица земли, поработить, осуществить мечту своей юности, - Осоркон откинулся на спинку трона, - почему тебе этого не сделать?
- Не могу.
- Значит, не можешь?
- Не стану.
- Можешь… Но не станешь?
- Да.
- Это уже интересно! И есть на то причина?
- Конечно. Я всего лишь посланник, я не бог, хотя по воле провидения, я получил СИЛУ бога. Я не могу ей воспользоваться, это будет наказано.
- Кем?
- Богами, конечно, вспомни, как был наказан твой брат.
- Я приказал убить тебя! Я не собирался убивать брата! Но в тот момент он сделал шаг вперед, и стрела пронзила его! Тебя я не хотел оставлять в живых!
- Твоей рукой двигали боги, не в твоих силах убить Посвященного.
- Ах, так, что же мне помешает убить тебя сейчас?
- То же самое, что и тогда.
- Нет, Юсенеб, это неправильный ответ - ничто не помешает. - Осоркон собрался кликнуть стражу, но Юсенеб знаком остановил его.
- Подожди, я покажу тебе кое-что, - он подошел к окну, - далеко еще до темноты? Собирается ли Великий Ра отправиться на ночной покой, или еще слишком рано?
- Что ты хочешь этим сказать?
- А вот что… - Юсенеб, стоя у окна, поднял руки и запрокинул голову.
Во дворце стало темнеть, крики на площади постепенно угасали, пока не стало совсем тихо. Надвинулись сумерки, начальник Фараоновой стражи сунулся было в зал, но был изгнан суровым окриком. Юсенеб опустил руки, отошел от окна и уселся обратно на стул. Загустевшую тишину разорвали крики ужаса, перешедшие в почти звериный вой.
- Сейчас совсем стемнеет, а завтра Ра может не появиться совсем, и тогда все поймут, что Великий Ра гневается на Убасти и не хочет ее празднества, а Убасти - защитница Египта…
- Что же ты хочешь? - Осоркон всеми силами пытался не выдать своего страха перед происходящим.
- Думаю, что гимн, посвященный Великому Ра, не оставит его равнодушным, и Великий Ра вернется.
Осоркон позвал начальника стражи и прошептал ему несколько слов. Потом вышел на балкон и произнес:
- Великий Ра печалится смерти Анубиса. Мы должны вознести гимн Великому Ра, и тогда он вернется к нам, и засияет над Египтом солнце.
- Преклоняемся перед тобой, о Великий Ра, создатель жизни и света, защитник смертных, - начал Осоркон, - ты возносишься и сияешь, и даешь свет миру, созданному Королевой Богов матерью нашей Убасти. Преклоняемся перед ней, - подхватила толпа, - перед творением ее рук - да будет она благословенна и всесильна во все времена года. Святы Боги, соединяющие бренную землю и Божественное небо. Да предадут они огню их врагов, и да отсохнут их руки. Преклоняемся перед тобой, о Ра - создатель жизни и света, защитник смертных.
- Славим тебя, создатель, защитник земли и неба, о Ра, сын Убасти, повелитель небес. Сердца наши принадлежат тебе, давшему нам живые души. Пусть сияет вечно твой небесный свет, твой вечный огонь, освещающий мир. Преклоняемся перед тобой, о Ра - создатель жизни и света, защитник смертных.
- Божественную почесть воздаем мы тебе, о, Ра, создателю жизни и света, защитнику смертных и матери твоей Убасти. Укажи нам путь из темноты к свету. Преклоняемся перед светом и перед создателем. Преклоняемся перед тобой, о, Ра!
В первые мгновенья ничего не изменилось, но потом постепенно стало светлеть, и через несколько минут солнце снова засияло в небе. Осоркон стоял на балконе и наблюдал за беснующейся от радости толпой, восхвалявшей всех и вся: Ра, Убасти, Анубиса, его самого. Ему не хотелось возвращаться обратно, немного было моментов в его жизни, когда ему доводилось видеть столь откровенную демонстрацию силы, не человеческой силы, нет, а дарованной Богами, над которой он не властен. За долгую жизнь ему удалось сохранить Египет, лакомый кусок цивилизации посреди дикости и ничтожества, постоянных набегов кочевников на границы. С памятью о брате он прожил остаток жизни, он побоялся повторить попытку убить Юсенеба, кто-то, казалось, шепнул ему не делать этого, и, как итог, новая история с Анубисом. Осоркон пересилил себя и шагнул в тень.
- Ты не жаждешь мести? Ведь никто не может тебе помешать превратить Египет в руины, а людей в рабов.
- Нет, это ничего не принесет моему народу, лишь навлечет гнев богов и несчастья, а их и так немало.
Осоркон посмотрел на Юсенеба долгим изучающим взглядом.
- Что же ты хочешь? - спросил он.
- Ничего, я ни о чем тебя не просил.
- Странно, все меня постоянно о чем-нибудь просят.
- Тогда и я попрошу - оставь в покое Хори.
- Из-за таких, как он, и происходят все беды, мне знаком этот взгляд. Он считает себя всемогущим, равным богам. - Осоркон снова покосился на Юсенеба. - Вот видишь, ты и сам полагаешь, что я прав.
- Ему надо дать шанс…
- О, я дам ему шанс! Он будет испытан! И тогда - пусть боги решают, быть ли ему Фараоном, властвовать ли ему над Верхним и Нижним Египтом.
- Что бы ни случилось - я хочу быть рядом с ним.
- Не думаю, что ты сможешь его остановить, если он чего-то захочет.
- И все-таки!
- Ты же знаешь, СЕЙЧАС я не могу тебе отказать.
- Значит, ты обещал.