Катерина зашуршала листами, на которых были лишь названия блюд, оригинальные страницы были столь широки, что цены не поместились на обычной бумаге. Тем лучше, подумала Катерина, ресторан, судя по названиям блюд, был отчаянно дорогой. Она вынула из сумочки ручку, молча отметила птицами в двух местах и вернула меню. Рами захохотал. И точно бесенок, подумал он, Катерина отметила Шато Марго девяностого года и хвосты лобстера на гриле. Эта "русская" начинала ему нравиться. Несмотря на отсутствие цен, Катерина выбрала самое дорогое блюдо и вино. Рами бывал в этом французском ресторане и любил его, но рука не поднялась на Шато Марго, стоившее в Израиле почти тысячу шекелей. Лобстеры, по сравнению с вином, были сущая мелочь, какие-то сотни три. В отчете придется указать четверых гостей, подумал Рами.
- А я возьму кальмары и креветки в тесте, - они их делают бесподобно. - Рами продолжал посмеиваться.
Его помощнику пришлось три раза диктовать заказ: официант, услышав, о чем речь, позвал метрдотеля, а тот, в свою очередь, хозяина ресторана. Катерина, потягивая кофе с коньяком, рассматривала собеседника. Мелкие черты лица, светлые вьющиеся волосы, слегка длинноватые, не характерные для служак, но в глазах чувствуется воля, колючие глаза. Играет хорошего полицейского, подумала Катерина, с таким надо точно держать ухо востро.
- Не боитесь заказывать красное вино к лобстеру? - Рами все еще улыбался.
- Это вино само может решать, что к нему идет, впрочем, сейчас все уже отбросили предрассудки: рыба - белое вино, мясо - красное.
Рами решил не продолжать разговор. Обычно собеседники сами начинали диалог, постепенно превращавшийся в монолог, выдающий все секреты. Сегодня все было по-другому, пауза не напрягала Катерину, она попросила еще кофе, еще коньяка, и… еще таблетку. Она свободно откинулась на спинку дивана и размышляла о чем-то своем. Поразительное спокойствие, подумал Рами. Заказ из ресторана явился в сопровождении владельца, двух официантов и сомелье. Сначала хозяин бросился жать Рами руку и благодарить за заказ. Остальные пожирали глазами Катерину, из-за которой и был весь сыр-бор. Сомелье водрузил на столик декантер, вынул бутылку и долго демонстрировал этикетку. Следующим этапом, он вонзил штопор в пробку, и медленно вынул ее. Понюхав пробку, он передал ее Рами для аналогичной процедуры. Вынув откуда-то маленький бокальчик, сомелье плеснул в него каплю вина и попробовал на язык. После этого, найдя результат удовлетворительным, он поставил перед Рами огромный шарообразный бокал и плеснул на дно. Рами, следуя правилам, поболтал бокал, понюхал и пригубил, кивнув. Бутылку медленно и осторожно опорожнили в декантер. Официант установил на столе жаровню с нагретым маслом и парой свечек под ней. После этого появились закрытые никелированными колпаками блюда на тарелках огромных размеров.
Сомелье сменил перед Рами бокал и поставил еще один перед Катериной. Официанты, по команде хозяина, сняли крышки с тарелок. Вино полилось бордовой струей в бокалы. Перед Катериной в тарелке торчком расположились опиравшиеся на раскрытый панцирь лобстеровы хвосты, рассеченные для удобства надвое. Их окружала молодая картошка, морковь, брокколи, артишоки, салат, лимон. Катерина попробовала кусочек лобстера и поняла, что этого зверя надо жарить в масле на установленном гриле, куда и отправился следующий кусок, призывно зашипевший.
И вино было неплохое, Катерина где-то вычитала это название - Шато Марго, одновременно напоминавшее прошлогоднее путешествие по Франции и детскую книжку про Королеву Марго. Катерина очень устала. Кофе и таблетки бодрили, но вот с коньяком она перестаралась, жуткая, конечно, смесь. Четыре часа в самолете, не в первом классе летела, потом еще четыре в автобусе, и зачем эти козлы посадили его в Эйлате. Лобстер оказался потрясающе вкусным, Катерина в жизни ничего подобного не ела, если бы не обстоятельства, было бы совсем хорошо, соус - мечта. А вино не такое простое, как показалось с первого глотка, оно медленно раскрывало свою прелесть, менялось, выпущенное на воздух, оно жило своей жизнью, расцвело. На середине второго хвоста Катерина сломалась, она поняла, что больше не может.
Ее собеседник терпеливо ждал, не пытаясь расспрашивать или развлекать разговорами. Катерина даже почувствовала к нему благодарность. Она с грустью посмотрела на остатки лобстера, сложила нож с вилкой на одну сторону, взяла огромный бокал за шарообразное брюхо и взобралась с ногами на диван-двойку.
- Что вы хотите услышать?
- Ваш рассказ. От начала и до конца.
- Ладно, я уже пыталась, только меня слушать не хотели, а потом пристали с вопросами, совсем к делу не относящимися.
- Я знаю, поэтому не пытайтесь отвечать на вопросы, просто расскажите, если мне что-то не будет ясно, я спрошу. Да, наша беседа будет записана.
Катерина повертела головой в поисках камеры.
- Запись уже идет.
Рами не перебивал, десяти минут ему хватило, чтобы убедиться, что Катерина не врет и не фантазирует. Это очень просто, если человек врет, то рассказ неминуемо обрастает мелкими, с виду ничего не значащими деталями. Через несколько дней такие мелочи забываются, появляются другие, часто никак не совместимые с первыми. Тут-то и лежит мышеловка, в нее попадают и без сыра, надо просто терпеливо ждать и слушать. После двух прочтений Рами запомнил посекундно практически весь транскрипт ее визита в посольство. Нынешняя версия практически не отличалась от первой, пятидневной давности, и с какого-то момента Рами перестал вслушиваться, все равно камеры работают, можно потом посмотреть, и психологи свое мнение скажут. Другое занимало его мысли: при таком техническом оснащении случайность в лице этой Фридман настойчиво стучалась во все двери и заявляла о себе "обрати на меня внимание". Не обратили. В посольстве не обратили, в аэропорту не обратили. А в процессе самого полета - вообще никто толком ничего вспомнить не может, путаются, как будто соврать-то решили, а о чем - договориться забыли. Катерина дошла до описания похождений у посадочной стойки, и Рами оторвался от своих мыслей.
- Зачем вы такую легенду придумали, про сон?
- Документальный фильм видела, про отказы от полетов, так там сказано было, что есть специальная инструкция на такие случаи - не могут, если кто-то взял билет и испугался, заставить и посадить в самолет, - Катерина улыбнулась. - Я права?
- Хм, в общем, да. Скажите, все в Россию и обратно такие передачи берут, или вы одна такая?
- Я за всех должна говорить, или только за себя?
- После Шато Марго вы можете быть откровенны.
- Да все везут всякую дрянь никому не нужную, попробуй, откажи кому-нибудь.
- И все так вот врут на контроле?
- Врут, а что вы хотите?
- Черт-те что, - Рами вздохнул.
- Приходит бабка, колечко, говорит, внучке передай, и сто долларов. Что с ней делать, отказать?
- Ну, если колечко и доллары…
- Так вот и набирается: доллары, колечко, цепочка, коробочка, пакетик, конвертик, лекарства… Прикажете все это открывать и разворачивать?
- Но вы понимаете, что тысячи людей каждый день откровенно плюют на наши правила?
- Так может, правила дурацкие?
- По крайней мере, эти правила обеспечивают безопасность пассажиров, и неплохо это делают.
- До сегодняшнего дня…
Рами внимательно посмотрел на нее и не ответил.
- А вообще, эти правила довольно расистские, и вопросы идиотские, как про праздники, например…
- Знаете, Катерина, предоставьте это нам, если на то пошло, но все это действует. Спасибо за потраченное время, - Рами поднялся. - Вас отвезут на машине до дома. И я обязан вас попросить держать язык за зубами.
- А муж?
- Можете рассказать ему все, что хотите, но вы отвечаете за его язык тоже.
Стрелки перевалили за час ночи, и Катерина сразу заснула на заднем сидении. Шофер разбудил ее без чего-то два напротив дома на улице Эхуд, вынул чемоданы и уехал. Катерина осталась одна и поняла, что совершенно не знает, что сказать Артему. Он сразу поймет, что не было никакого овербукинга. А она расскажет, как она приехала из Эйлата, пила Шато Марго и ела лобстеры вместе с Рами, чуть ли не начальником ШАБАКа. Клево и круто, круто и клево, да кто ж поверит. Про Таньку и взорванное кресло и того круче, а уж про веселых летчиков - круче крутого, как там, секс в кокпите, во-во…
Душна израильская ночь, вздохнула Катерина и открыла дверь.