По мере выздоровления, Идо наглел все больше, не смущаясь даже тем фактом, что Лена тоже приложила свою руку к спасению его сгоревшей шкуры. Этот самый Перл занимал немалое время в беседах Лены и Катерины, но когда дело дошло до демонстрации готового к бою "огнетушителя", терпение Лены кончилось. Неизвестно, какие мысли бродили в ее голове, но она решилась на страшную месть.
В пятницу вечером, когда в Рамбаме затихает движение, с очередной порцией антибиотиков Идо получил небольшую дозу легкого наркоза, после чего Лена ввела в его "огнетушитель" катетер и закачала несколько кубиков пепси-колы из свежеоткрытой банки. Пробудившись от чудовищного желания пи-пи, с дурной, еще не совсем отошедшей от наркоза головой, пожарник Перл бросился в туалет, намного превышая крейсерскую скорость пожарной машины. При попытке опорожниться табельное средство тушения, а именно огнетушитель, ответило шипением, с последующим выбросом пенной коричневой струи, оставлявшей потеки неприятного цвета на белом фаянсе унитаза и салатовом кафеле вокруг.
- Доктора!! Доктора!! Умираю!! - перебудил Идо все отделение.
Придерживая взбунтовавшийся "огнетушитель" обеими руками, он пролетел мимо сестринского поста на койку. Соседи по палате успокаивали, как могли. В дверях толпились любопытные, передающие в коридор подробности. Для пятничной ночи доктор прибыл подозрительно быстро, но кто бы обратил внимание на такую мелочь, когда умирает от неведомой болезни человек.
- Ну-с, что случилось? - мягким тоном всезнающе усталого, мгновенно располагающего к себе земского врача спросил больного Перла медбрат Алексей, получивший в эту ночь почетное право зваться доктором Алексом.
По мере перечисления симптомов лицо доктора заметно хмурилось, а к концу рассказа он, явно нервничая, стал делать успокаивающие движения руками, причем окружающим стало ясно, что успокаивает он больше себя.
- Ты ведь пожарник? - спросил Алекс.
- П-п-пожарный, - выдавил Идо.
- Господи, мой, Боже! Господи, мой, Боже! - запричитал Алекс-Алексей, как будто увидел перед собой живого мертвеца.
- Что? Что? Это опасно? - ловил его взгляд Идо.
- Не волнуйся, только не волнуйся, это бывает, редко, но бывает, случается с пожарными, но ты не волнуйся, все будет хорошо, не волнуйся…
- Да что со мной, что?
- Понимаешь, бывает с пожарными - что яйца заварились, это не всегда сразу проявляется. Тут быстро действовать надо, мгновенно, а не то - смерть, если яйца вовремя не промыть. Черт, надо же так попасть - пятница, ночь и мое дежурство, и звонить некогда, пока буду звонить, ты помрешь у меня. А ну, давай, укольчик быстренько… - Алекс-Алексей всадил Идо следующую порцию снотворного. - Не волнуйся, Лена здесь, она тебе яйца промоет и обратно пришьет, как новые будут, ты же знаешь, она лучше всех пришьет…
Последним видением в мутившемся от снотворного мозгу было приближение медсестры Блюмин со скальпелем в руках. А потом чернота.
- Проснулся, что ль? - Вопрос исходил от огромных размеров детины, из-за которого выглядывала испуганная Ленка. - Это хорошо, что проснулся.
Идо почувствовал, что примотан к койке по рукам и ногам. Пересохший язык залепил весь рот. В маленькой комнате кроме них троих никого не было.
- Значит, так, - продолжил детина, - симптомы налицо: гипертрофированное восприятие собственного полового члена, а именно, - сравнение его с огнетушителем. Было? - Было! Ночной бред апокалиптического содержания, направленный, опять же, на собственные половые органы. Было? - Было! Асоциальное поведение, выраженное сексуальным преследованием лиц противоположного пола. Было? - Было! Ночной дебош в палате… Ладно, не буду дальше перечислять. Знаешь, как это называется? - Маниакально-депрессивный психоз. Или шизофрения. Ну-ну, не дергайся, подергался уже, хватит.
- Что делать-то? - спросила Ленка.
- А что тут сделаешь, надо срочно в Абарбанель везти, потом родственникам сообщить. Да, жаль парня, профиль двадцать один, и пожарки не видать, как своих ушей. Это бывает, пост-травматический синдром так проявляется. Классическая картина…
Не искушенные в деталях израильской психиатрии, наверное, догадались, что Абарбанель - психиатрическая больница, а 21 профиль - статья, по которой списывают из армии.
Медики посмотрели друг на друга, потом немного поговорили пониженными голосами, отойдя в угол комнаты, поглядывая на неадекватного больного, после чего оставили его наедине со своими мыслями. Мысли путались - тупо болела после снотворного голова, немели связанные конечности, вместо языка во рту был напильник. Но хуже ощущения беспомощности было полное отсутствие понятия, что происходит. Тревожили смутные воспоминания о неясном и коротком периоде бодрствования, в основном, вопрос о присутствии детородных органов, ответить на который не представлялось возможным из-за полной иммобилизации конечностей. Воспоминание о физически осязаемом биении вышедшего из-под контроля "огнетушителя" заглушалось призрачной надеждой, поданной врачом, что все это только бред, вызванный, как его, матическим шоком. Но тогда надо срочно пытаться бежать отсюда, пока не отправили в психушку и не намотали двадцать первый профиль, что означало конец карьеры в пожарной части. Идо снова дернулся, и снова безрезультатно - большой доктор был безусловно знатоком своего дела.
- Ты, вот что, соображать можешь, или как? - нависла над ним косматая голова доктора.
Идо истово закивал головой.
- Язык, что ль, отсох?
- Пить, - прохрипел Идо.
- А, ну это можно, - доктор подошел к раковине, налил стакан воды и дал больному напиться. - Лучше? Ну то-то. Ты вот что, паренек, Лену благодари, если бы не она, я бы тебя отправил, куда следует. А она - добрая, не хочет тебе жизнь губить. Если ты согласен сейчас же отсюда домой катиться, то добре, подпиши бумагу и будь здоров, а нет, так я тебя мигом оформлю. Так что, ты, пацан, сам выбирай, или подпишешь?
- Подпишу, только домой отпусти!
Доктор, вздохнув, отвязал Идо правую руку и сунул планшетку с бумагой о выписке, которую пожарник Перл не глядя подмахнул.
- Вещи тебе принесут, а в палату не ходи! - наказал доктор и вышел.
Первым движеньем освобожденной руки был бросок вниз живота. Мужское достоинство было на месте, Идо облегченно откинулся на кушетку. Все остальное уже не имело значения. "Скорей отсюда!" - резким гудком пожарной машины пело у него в голове.
Лена принесла одежду.
Хирургия номер один приникла к окнам, лицезрев картину подъехавшего такси, и две фигуры, одна - весьма-таки больших размеров, выкатывающих кресло с Идо, вставшим на ноги перед такси и слабо помахавшим в сторону окон.
Так вот, читатель, если вам, к несчастью, пришлось столкнуться с израильской больницей и ее строжайшими циркулярами, то вы по примеру Константина Сергеевича можете закричать "Не верю!!" Лишь только заметим, что колесо судьбы уже сделало свой поворот, а русское братство, называемое в газетах мафией - вездесуще.
А теперь, восстановим хронологию предшествующих событий в жизни Елены.
В четверг вечером Лена ввалилась к своей подруге Катерине после того, как в автобусе прочла ответ Той У которой Есть Связь С Космосом. Катерина, как известно, напоила Ленку до потери сознания.
В пятницу утром и до исхода субботы медсестра Блюмин заступила на дежурство, во время которого и произошли вышеописанные события с пожарником Перлом.
В воскресенье, с утра, Артем отвез Елену в Иерусалим на рандеву с Той У Которой Есть Связь С Космосом.
Тем же вечером Елена заступила на дежурство, во время которого в "Рамбам" поступили дети, пострадавшие в дорожной аварии под городом Цфат.
Скажите, читатель, положа руку на грудь, или почесав затылок, хватило ли бы у вас сил после суточной смены в хирургии отслеживать животрепещущие события из жизни Гая Додано? Сомневаюсь. Соверши вертолет посадку у вас на кровати - вы бы даже не проснулись.
А вот клацанье лифта и дверной звонок почему-то будит непременно. После такси (еще как-то помните), после душа (уже совсем не помните), и напялено неизвестно что, первое попавшееся под руку, верхний бюст - нижний бюст, кто ж их разберет. Когда слепят в глаза после темноты сна, и тычут букетом в морду, то в голове лишь одно объяснение - пожарный Идо Перл собственной персоной явился благодарить за счастливое избавление.
- Пошел на хер, козел!
Рекламная пауза.
А за "козла" придется отвечать!
На следующее утро израильские газеты - все до одной - вышли "с козлом", а именно: вынесли Ленкину фразу в заголовки на первых страницах. Простейшее, известное каждому школьнику на постсоветском пространстве слово, вызвало затруднения в редакциях всех солидных израильских ежедневных газет. "Русские" по стыдливой привычке напечатали "Х" с многоточьем. Англо-саксы, видимо из уважения, отвели означенному звуку "Х" аж три буквы, первая из которых была почему-то "К". Проблема ивритоязычных была не нова, а точнее всех определила ее Мария, которой израильским министерством внутренних дел была присвоена несуществующая в советском ЗАГСе национальность "украин".
- Я шото не роблю, як "хы" писать: круглое али домиком?