Когда он узнал о похищении исламистами своего сына Таиба, Эсам не оставил поля боя, только стал более равнодушным к смертям женщин и детей, на трупы которых он старался не смотреть, когда его подразделение вступало в очередной отбитый у исламистов город. Только прошлой осенью он вернулся к себе домой навсегда. Отряд, бездействуя, стоял на запасной позиции, когда Эсаму сообщили, что в его городке почти всех жителей вырезали боевики. Ему даже не пришлось спрашивать разрешения, чтобы передать должность заместителю, позвонили из Дамаска, поблагодарили и сказали, что Эсам может сложить свои полномочия. Когда он вернулся в свой дом, мертвенная тишина встретила его. Всех - взрослых и детей - уже похоронили. Сутки он в беспамятстве, молча, пролежал на могиле семьи, в исступлении сжимая кулаки. Через два дня, не видя ничего перед собой, припадая на левую ногу и почти не чувствуя левой руки, он пришел к чудом оставшемуся в живых соседу. Спустя месяц Эсам отошел от своего горя, во всяком случае, внешне выглядел абсолютно спокойным, возможно, даже чересчур. Его бесстрастие ко всему происходящему, войне, смертям и страданиям, выглядело пугающим. Люди с пониманием смотрели ему вслед, когда он шел по улице, как правило, к могиле семьи, и реже, на рынок, чтобы выменять крупу или муки на что-нибудь из оставшегося скарба.
Он переехал на окраину города Алеппо и жил один в уютном домике, где сейчас все и собрались.
- Джасим, надеюсь, ты не будешь против, если трапезу с нами разделят твои сводные братья? Вы ведь долгое время не виделись, - сказал Эсам перед тем, как войти в гостиную.
- Да…конечно, - растерянно ответил Джасим.
За столом сидели четверо мужчин. Трое из них были огромного роста, около двух метров, здоровые, мускулистые… А один, самый младший из них, был среднего роста, худощавый.
Джасим сел за один конец стола, а за другой - самый старший, "живая легенда" и хозяин дома, Эсам. Слева от Джасима сидела его жена, далее по левую сторону от него сидели двое его старших сводных брата Саид и Залимхан. Справа сидели два других его брата, Иса и самый младший, Ахмад, которому на днях исполнилось восемнадцать лет. Дети играли в соседней комнате.
- Айша, вы прекрасно готовите, - прервал безмолвный ужин старик, - вашему мужу очень повезло с вами. Умение женщины хорошо готовить заставляет мужчину закрывать глаза на многие ее минусы, - затем он немного помолчал, дожевывая еду; потом взглянул на Айшу и, громко рассмеявшись, продолжил, - Но вы не принимайте на свой счет, дорогая, я просто разговариваю. Думаю, тема еды наиболее приемлема за столом.
- Спасибо, Эсам, вам поставить еще салат?
- Благодарю, дорогая. Если мне что-либо понадобится, я сам это себе поставлю. Я ведь еще не настолько стар, - сказал он и рассмеялся, продемонстрировав всем свои на редкость белоснежные ровные зубы, а затем продолжил, - дивный стол. Здесь и фрукты, и овощи, и напитки, и много мяса. Сидя за таким столом, ни о чем, кроме еды, и говорить не хочется. Вот справа от меня стоит стакан молока, прекрасного свежего молока. А слева - вкусная ароматная рыба. Я думаю, глупо рассуждать о том, что вкуснее - молоко или рыба, ведь глупо сравнивать напиток и мясо. Но у меня вопрос - что будет, если я употреблю их вместе?
- Вам будет плохо. Возможно отравление, - ответила Айша, не понимая, о чем это он.
- Точно! То есть мы приходим к выводу, что молоко и данный сорт рыбы не подходят друг другу, хотя оба они, безусловно, хороши на вкус. Ведь так?
- Да…да… наверно, - ответила Айша.
- А если так, то будет логично задать вопрос - почему же вы, ребята, решили соединиться узами брака? - спросил он, перенаправив взгляд с нее на Джасима. При этом улыбка не сходила с его лица.
- Полагаю, эти твои бредовые рассуждения о рыбе и молоке несут в себе какой-то тайный смысл? - спросил раздраженным и усталым голосом Джасим.
- Точно, Джасим, ты всегда отличался невероятной сообразительностью, - издевательски заметил Эсам, - Не воспринимай мой вопрос, как укоряющий, все это не мое дело, я всего лишь троюродный брат твоего отца, я просто беседую с тобой.
Наступило молчание, но Эсам не хотел молчать:
- Айша, пока ваш муж думает, как бы правильней ответить на мой вопрос, я бы хотел поинтересоваться у вас - знаете ли вы, почему он перестал общаться со своими братьями? Я бы мог спросить об этом у него, но, как видите, он и на один-то вопрос ответить не может, что уж говорить о двух, - сказал он и тут же дружелюбно улыбнулся Джасиму.
Айша немного замялась, но с ответом тянуть не стала:
- Джасим говорил мне, что все его братья, кроме самого младшего, Ахмада, перестали разговаривать с ним, когда узнали, что он женится на мне.
- Не может быть! - воскликнул Эсам с артистическим удивлением и отодвинул от себя тарелку с едой, сделав вид, что у него от этой ужасной новости даже пропал аппетит.
- Парни, это правда? - спросил он, смотря на них с укором. - Вы действительно что-то имеете против этой прекрасной дамы, которая накормила вас этой восхитительной едой? Вы имеете что-то против женщины, которая сделала счастливым вашего брата? Посмотрите на него, разве вы не видите, как он счастлив? - говорил он, указывая на сгорающего от раздражения Джасима.
Но никто из братьев ничего не ответил, а один ухмыльнулся.
- Ну да ладно. Я думаю, вы не отвечаете, потому что вам очень стыдно за свое поведение. Айша, надеюсь, я не раздражаю вас своей разговорчивостью? Просто ваш муж все время молчит, и надо признаться, что его молчание наталкивает меня на разные не очень приятные мне мысли. Но не будем об этом. Если вы позволите, я задам вам еще один вопрос. Вопрос этот давно поселился в моей голове. И надо сказать, что поиск ответа на него стал для меня настоящей проблемой. Но потом я перестал думать о проблеме и дал ей созреть. И вот она созрела, и этот факт требует от меня немедленно спросить у вас… легко ли отказаться от своей страны и от своей веры? Вы ведь в свое время приехали сюда просто по работе, на пару недель, потом встретили этого прекрасного парня и решили остаться с ним. Вот так вот - раз, и все! Вы бросили все и остались тут, сменили имя, сменили вероисповедание.
- Это было нелегко для меня, но я сделала это ради Любви, ради того, чтобы быть с Джасимом, - ответила она, как будто ждала подобного вопроса и, взяв своего мужа за руку, посмотрела на него своими грустными, но очень любящими глазами.
- Я открою тебе секрет, старик - даже если бы она не сменила имя, не приняла Ислам - я был бы с ней. Я не вижу ничего плохого в американцах, я уважаю их страну, США является для меня олицетворением свободы.
Эсам громко рассмеялся, хлопнув в ладоши.
- Ну, да! "Так шлите их, бездомных и измотанных, ко мне.", - цитировал он надпись на Статуе Свободы, не переставая смеяться, - ты ведь сейчас как никто попадаешь под категорию людей, о которых там говорится, не так ли, мой друг?
Джасим молчал.
- Ладно, о том, что ты думаешь по этому поводу, мы поговорим чуть позже. А пока я хочу закончить тему, которую начал обсуждать с твоей женой, но для продолжения нашей беседы мне, безусловно, нужно твое разрешение. Так ты не против, Джасим? - говорил старик, отрезая кусок рыбы.
- Я пока не против, Эсам. Я уважаю тебя, потому что ты старше и мой отец уважал тебя, - терпение Джасима было на исходе.
- Молодец! Уважение к старшим - это хорошо. Так вот, Айша, - сказал старик, вытирая рот салфеткой и наливая себе чай, - я хочу спросить вас, кто привил вам веру в Бога?
Айша немного помолчала, затем ответила:
- Мама., - на ее глазах появились слезы, - я была трудным подростком и не верила ни во что. Когда мама укоряла меня в том, что я не хожу в церковь и не молюсь, я отвечала ей, что не смогу поверить в Бога, пока в моей жизни не произойдет чего-то, после чего я удостоверюсь в Его существовании. На что мать ответила, что если бы Бог явился к нам, и все бы увидели Его, то все бы поверили в Его существование, и тогда не было бы смысла в религии. А суть религии в том, чтобы верить в существование Бога просто так, не прибегая к поиску каких-либо доказательств. Она рассказала мне притчу о человеке, который взывал к Богу, чтобы Тот дотронулся до него и доказал тем самым, что Он есть, и Бог дотронулся до него, но человек не заметил этого и смахнул с плеча бабочку. Моя мать не была мастером по проповедям, но после одной из таких бесед я уверовала.
После этих слов Эсам пристально посмотрел на нее. В его взгляде что-то ей показалось ужасным. Некоторое время он просто смотрел на нее и молчал. Это молчание было пугающим не только для нее. Даже Джасим поймал себя на мысли, что взгляд у Эсама в тот момент был поистине дьявольским. Но затем старик вновь улыбнулся, сменив выражение лица на прежнее.
- Трогательно, Айша, правда, трогательно, - говорил он, попивая чай, - Особенно меня тронула эта притча о бабочке, которую я слышал, наверное, уже миллион раз. Конечно, трудно оглядываться назад и видеть ошибки тех, кого любишь. Но я, как сторона совершенно объективная, осмелюсь заметить, что ваша мать не должна была укорять вас за то, что вы не ходите в церковь. Я, например, никогда не заставлял своих сыновей ходить в мечеть. Человек, который был намного умнее всех нас, сказал: - "Регулярное посещение церкви так же неспособно сделать человека христианином, как регулярное посещение гаража неспособно сделать человека шофером". Но это, конечно, совсем не означает, что ее и вовсе не надо посещать. Ведь посещение таких мест, возможно, не способно сделать неверующего человека верующим, но оно, на мой взгляд, способствует духовному развитию того, кто уже является верующим. Вы согласны со мной, дорогая?