По радио объявили посадку транзитникам. Кротов пожал руку Чернявскому и пошел к турникетам. Гарик кричал ему вслед ободряюще, пока Кротов не затерялся в "накопителе". Местный буфет предлагал только пиво. Кротов достал фляжку с виски и выпил половину, не стесняясь окружающих. Во лбу потеплело, но затылок налился чугуном, и два с половиной часа до Москвы Кротов просидел, закрыв глаза, разрываясь между болью и тревогой. Перед самой посадкой он принял решение, допил оставшееся, и ему сразу стало легче.
Он был уверен еще в марте-апреле, после отставки Черномырдина, что девальвация рубля неизбежна, и ждал от нового правительства расширения валютного коридора. Конечно же, это ударит по импорту, цены взлетят, зато наш экспорт станет прибыльным, проснутся местные производители. И главное – страна перестанет тратить и без того оскудевший валютный запас на искусственное поддержание курса рубля. Кротов с ужасом читал закрытые центробанковские сводки: два миллиарда долларов в мае, в конце июня – до семисот миллионов долларов в неделю, к началу августа – по двести миллионов в день! Процентные ставки по государственным облигациям перевалили за сто процентов годовых – да ни один нормальный человек не станет брать в долг под такие накрутки, а Центробанк занимал безоглядно. Из девятнадцати миллиардов долларов, полученных ЦБ в девяносто седьмом от зарубежных инвесторов, только два миллиарда пошли на пополнение валютного запаса, остальные были растрачены в сомнительных играх с рублем. В итоге получили валютный кризис, внутренний долговой, кризис с уплатой процентов по внешнему долгу, фондовый кризис, инвестиционный, кризис реального сектора экономики... Страна давно была банкротом, просто об этом вслух не говорили.
Девальвировать рубль по весне Кириенко не дали, а в сентябре "деревянный" должен был рухнуть и сам, только с пылью и грохотом и в одночасье с правительством. Что и случилось, только чуть раньше – здесь кротовские источники и его собственная интуиция дали сбой. И тем не менее Кротов и сегодня был уверен, что действовал правильно и отнюдь не разбазарил, а спас деньги для бюджета, успев до дефолта сплавить убыточную городскую собственность – пусть со скидкой, но на доллары, которые теперь взлетели до небес. Но заточенный под дело о посадке прокурор не примет это во внимание. И вообще: говорила же бабушка...
Если власти обкакались и не знают, что делать, им надо найти виноватого. Недаром же в столичной прессе стали модны разговоры, что-де Москва чиста перед народом, правительство исправно гонит деньги в регионы, а местное чиновное ворье их тихо прожирает. И мелкий северный начальник Сергей Витальевич Кротов с его банкирским прошлым по всем параметрам годился для публичного и скорого битья.
Зачем он "дернулся"? Как заместитель мэра по финансам мог спокойно отсидеться за спиной начальника, пусть даже и уехавшего по делам в Москву. Но Кротов знал себя: именно когда ты никому и ничего не должен, что-то вдруг пинает тебя в зад.
В аэропорту Домодедово он не пошел, как обычно, к "депутатской" комнате, а в общей спешащей толпе прошагал через толкучку полутемного зала прибытия, где его хватали за руки остроглазые московские шоферы. В том же темпе свернул за дверями налево, к скрытой деревьями платформе электрички, где купил билет, постояв в короткой очереди, и выкурил подряд две сигареты в тенечке за торговой будкой, дожидаясь отправления.
У Павелецкого вокзала он не сразу отыскал вход в метро, потом с пересадками ехал к нужной конечной, поднялся наверх, опять долго курил, пока не вычислил тихого частника на старых "Жигулях" – гаишники таких в упор не видят – и сторговался с ним до Шереметьева.
– Опаздываем? – спросил шофер, озираясь и выкручивая руль.
– Отнюдь, – сказал Кротов, – времени море, прокатимся.
– В отпуск или по делам? – Шофер окинул пассажира взглядом.
– Жену встречаю, – ответил Кротов. – Ты смотри, куда едешь, папаша.
Шофер обиделся, замолчал, далее ехал по струночке.
Рейс на Гамбург вылетал через три с половиной часа. В кассе "Люфтганзы" нашли место для курящих в бизнес-классе. Русских денег было мало, а доллары отвергли с извинением. Пришлось искать обменный пункт с разорительным курсом, светиться, предъявляя документы, опять возвращаться к окошку "Люфтганзы", где по закону бутерброда возникла тетка из тургруппы с пачкой билетов и проблемами на регистрации. Он простоял бы здесь до вечера, тем паче что кассирша поменялась. Но повезло: в кабинке рядом появилась прежняя кассирша, узнала Кротова сквозь мутное стекло и поманила рукой: подавайте. Он передал ей деньги и паспорт и через десять минут уже заполнял таможенную декларацию.
До посадки он решил побриться – похмельным утром не успел, и щетина его раздражала. Парикмахерской не нашел, пришлось справляться в туалете самому. В туалет заглянул худощавый мильтон, осмотрел помещение, вышел.
Отстояв положенное в нетерпеливой чемоданной очереди, Кротов протянул таможеннику паспорт с заложенными меж страниц декларацией и билетом.
– Пятьсот долларов? – спросил таможенник.
– Увы, – сказал Кротов, – все деньги у жены, а жена уже в Гамбурге.
– Что так? – усмехнулся таможенник. – Не доверяет?
Кротов вздохнул и развел руками.
– Раз пятьсот, могли не заполнять, – сказал таможенник и отодвинул декларацию в сторону.
– Знаю, – сказал Кротов. – Это я на всякий случай, вдруг у вас порядки поменялись. – Еще три с половиной тысячи "зеленых" лежали у него в кармане брюк, завернутые в носовой платок.
– Рубли есть?
Раскрыв бумажник, Кротов показал.
– Ваш портфель? – Таможенник перегнулся через стойку. – Откройте, пожалуйста.
– Конечно, – сказал Кротов. – О чем разговор. – Он поставил портфель на стойку и щелкнул пряжкой замка.
– Доставайте сами, – сказал таможенник.
– Что доставать?
– Да все доставайте.
– А зачем? – сказал Кротов. – И так ведь видно.
– Я же сказал вам, гражданин: доставайте.
– Как прикажете, начальник...
Он вытащил и разложил на стойке пакеты с бельем, рубашками и тапочками, кожаную папку, не читанный пока что детектив и влажный полиэтиленовый пакет с бритвенными принадлежностями.
– Здесь что? – показал пальцем таможенник.
– Деловые документы, – спокойно ответил Кротов.
– Достаньте, пожалуйста.
Кротов со свистом описал дугу замочком "молнии", раскрыл папку, продемонстрировал ворох пластиковых "корочек" с бумагами.
– А здесь? – спросил таможенник, потыкав пальцем в боковую полость папки.
– Здесь? Личные бумаги, мусор всяческий. Открыть?
– Открывайте.
За спиной у таможенника нарисовался как бы невзначай коллега с крутыми нашивками. Чуть поодаль с напускной беспечностью прохаживался мент из туалета. И Кротов понял, что так просто не прорвется.
– Не могли бы мы продолжить этот разговор, – тихо сказал Кротов, – в каком-нибудь другом месте?
Таможенники переглянулись, старший по званию кивнул:
– Пройдемте.
Запихнув вещи обратно в портфель, Кротов сунул папочку под мышку. Из очереди нервно закричали: "Как же так, кто будет пропускать, целый час пройти не можем!" Но таможенники и ухом не повели. Худой туалетный мильтон сближался с ними параллельным курсом.
Кротов обратил внимание, что формально уже пересек таможенную границу. Оставалось по-людски договориться с потрошителями.
Его привели в комнату с зарешеченным окном, усадили за стол. Кротов поставил портфель у ноги, а папочку положил перед собой.
– Доставайте, – сказал старший таможенник.
– Сами доставайте, – сказал Кротов.
– Ты не выгребывайся, дядя, – с угрозой произнес второй. – Пальчиков боишься? Так ведь сам туда ложил, забыл, что ли?
– Доставайте, гражданин, – повторил старший.
– Не-а, – сказал Кротов.
– Может, врезать ему? – предложил милиционер. Старший таможенник медленно раскрыл "молнию" бокового отделения, одну за другой достал оттуда десять аккуратных пачечек и выложил их рядом на столе.
– Что это такое, гражданин?
– Да сами видите.
– Разрешение на вывоз валюты имеется?
– Имеется.
– Предъявите, пожалуйста.
– Я его потерял.
– Все так говорят.
– Вот и я так говорю.
– Он наглеет, – подсказал милиционер.
– Значит, будем оформлять? – с подчеркнутым вопросом произнес старший таможенник.
– Зачем же оформлять? – Кротов оглядел по очереди всех троих. – И так все ясно, правда?
– Вы на что намекаете? – старший упер руки в боки и слегка покачался с носка на пятку.
– Я согласен, – сказал Кротов.
– На что согласен? – не вытерпел младший.
– Обсудить детали.
– Ладно, – сказал старший. – Покиньте помещение.
Младший с ментом затоптались, старший рявкнул на них: "Выметайтесь!"
– Слушаю вас, – сказал старший, скрестив теперь руки на груди.
– Предположим следующее. – Кротов провел пальцем над рядом зелененьких пачек. – На всю эту сумму, конечно же, у меня разрешения нет. Здесь сто, как видите. А у меня банковская справка... ну, скажем, на восемьдесят.
– Не пойдет, – сказал таможенник.
– Двадцать тысяч баксов – большие деньги. Особенно сейчас.
– Вот сто тысяч – это действительно большие деньги, – усмехнулся таможенник.
– Не пойдет, – сказал Кротов. – Это грабеж.
– Значит, будем оформлять.
– Оформляйте, – пожал плечами Кротов. – И хер что вам достанется.
Таможенник наклонился поближе.
– Слушай, мужик, мы ведь можем все забрать и выкинуть тебя к едрене матери... Ничего ведь не докажешь.