***
С высоты шестого этажа, из чердачного слухового окна, Иван Иванович смотрел вниз на двухэтажный особняк "Царскосельской дороги". Тут же на чердаке стояло огромное корабельное орудие с подзорной трубой на манер оптического прицела.
Рядом на деревянной стрехе висели зеркальце в затейливой рамке и баллистический график будущего полета ядра. Иван Иванович кокетливо погляделся в зеркало, что-то грациозно поправил в прическе, посмотрел на часы и сделал пометки в графике.
Затем он прильнул к "оптическому прицелу", и прицел сразу же заполнился красивым лицом Пиранделло.
– Какой хорошенький… – очень по-женски прошептал Иван Иванович, трагически закусил нижнюю губу, поджег фитиль и начал отсчет: – Фюнф… фор… труа… цвай… уна… Пуск!!!
И поднес фитиль к пушке. Орудие оглушительно грохнуло, ядро вылетело из жерла, но вопреки расчетам полетело не вниз, на особняк Герстнера, а взвилось куда-то вверх и умчалось в небеса.
Когда дым рассеялся, Иван Иванович посмотрел вниз и увидел целехонький особняк. Он мгновенно приложил свою длинную шпагу к прицелу на стволе. Прямизна прицела полностью совпадала с прямизной шпаги. Потрясенный, он приложил шпагу к орудийному стволу, и тут ему стало ясно, что ствол пушки безнадежно крив!
– О, рашен-калабашен!.. – зарыдал ангел террора.
***
Тем временем ядро неслось над Петербургом и достигло Крестовского острова. Здесь оно истратило запас энергии и упало рядом с чайным столиком у бассейна, где светлейший князь Меншиков со своими графами пил чай с вареньем.
Ядро по инерции закатилось под чайный стол. Светлейший и графы замерли и зажмурились. И тут из-под стола раздался жуткий взрыв.
***
…Когда опоздавший на совещание Воронцов-Дашков подошел к бассейну, не было ни чайного столика, ни плетеных кресел, ни самовара… В бассейне, так и не выпустив из рук блюдец и чайных чашек, плавали титулованные хозяева российскою извоза.
Князь Воронцов-Дашков светски раскланялся: – Господа, я прошу простить меня за опоздание. Дела. А почему вы решили купаться в одежде?..
***
На насыпи работали пятьсот человек. Сто телег подвозило грунт. Бегали мужики с пустыми тачками. Хрипя и задыхаясь от натуги, катили груженые…
Иностранные специалисты с удовольствием ругались по-русски с разными иноземными акцентами…
***
Герстнер смотрел в теодолит, видел в него перевернутое изображение Маши с нивелиром в руках. Проверял уровень насыпи…
Пиранделло вытаскивал застрявшие телеги. Возчики орали: "Федор! Подсоби!.." – и Пиранделло мчался на выручку…
Родик шел с подрядчиком вдоль насыпи, отмеривал саженью проделанную работу. Подрядчик тоже нес сажень – свою.
"Родион Иваныч!.. Родион Иваныч!.." – кричали отовсюду.
Родик отмахивался, считал сажени. Подскакал на коне блестящий офицер, отдал честь:
– Родион Иванович! Принимайте пополнение! – И показал на соседний лесок, откуда с песней выходил батальон солдат с лопатами.
– Михал Михалыч! Нет слов! – Родик тут же вынул деньги: – Ровно триста. Как договаривались.
– Благодарю покорно. – Офицер небрежно спрятал деньги. – Ваши деловые качества…
– Равно как ваше офицерское слово чести, – поклонился ему Родик и закричал: – Пиранделло! Покажи господину офицеру, куда людей ставить!
Офицер отдал честь и ускакал. Родик сказал подрядчику:
– Ты мне, сукин кот, двести саженей представил к оплате, а там и ста шестидесяти не наберется!..
– Давай перемерим! Давай перемерим!.. Эх, Родион Иваныч…
– Ты что мне мозги пудришь?! У тебя сажень на два вершка меньше положенного! Жулик!
– Будто нам неведомо, Родион Иваныч, что твоя сажень на три вершка больше, чем надобно…
– Моя сажень на три вершка больше?! Ах ты ж, мать… Но договорить не успел. Подошла Маша с третьей саженью.
– Не спорь, Родик. И вы так уж не надрывайтесь. Вы оба правы – у Родиона Ивановича сажень немножко больше, ваша немножко меньше. Вот настоящая – по ней и мерить надо.
Родик в бешенстве глянул на Машу и злобно сплюнул…
***
…В "бытовке" – старой карете без колес – Маша поила Герстнера, Пиранделло и вздрюченного Родика молоком и кормила бубликами. Герстнер показывал на завышенную сажень Родика и кричал:
– Это нечестно!!! Так жить нельзя!..
– А так можно?! – показывал Родик на сажень подрядчика.
– Это ужасно и безнравственно!
– Я что, для себя? – орал Родик. – Себе эти деньги выгадываю?! Тому – дай! Этому – дай!.. Только успевай отстегивать! А с каких шишей? Из собственных? Так их нет у нас – вон, бублики вместо шницелей трескаем! Только Фросиным молоком и живы!
– Не подмажешь – не поедешь, – сказал Федор. – Россия…
– Я не хочу этого слышать!!! – завизжал Герстнер.
Родик рванулся к нему, схватил за отвороты сюртука:
– А железную дорогу хочешь построить?! Дело своей жизни до конца довести хочешь?! Вот и я хочу, чтобы в моей России была твоя железная дорога! Потому и не боюсь руки пачкать!..
Оттолкнул Герстнера, обессиленно сел, взялся за голову.
– Простите меня, Антон Францевич…
– И вы меня простите, Родик, – тихо сказал Герстнер и снова завопил, глядя из окна кареты на насыпь: – Где Тихон? Там кирки и лопаты растаскивают, а его нет! Куда подевался Зайцев?!
***
Зайцева инструктировал сам Бенкендорф.
– В Вене все узнаешь про Герстнера. До мельчайших подробностей. Под видом богатого скотопромышленника внедришься в австрийские ученые круги. Для поддержания контактов будешь вести разгульный образ жизни – рулетка, карты, вино, женщины…
– Ваше сиясь… Виноват… – залепетал Зайцев. – Я, конечно… это… с величайшим… Однако средства…
Бенкендорф снисходительно улыбнулся:
– Не волнуйся, братец. Для успеха операции…
В кабинет неслышно проскользнул адъютант, зашептал шефу.
– До конца года? – удивился шеф жандармов. – Странно. Иди.
Адъютант исчез. Бенкендорф снова поднял глаза на Зайцева:
– Легенда меняется. В Австрию поедешь под видом разорившегося помещика. Жить будешь подаянием, ночевать на улицах. Явишься в Вене вот по этому адресу. – Бенкендорф показал Зайцеву адрес и сжег бумажку на свече. – Пароль: "Уже зима, а снегу нету". Отзыв: "И лето было без дождя".
***
Под уличным тентом своего заведения Арон Циперович пил пиво и утирал пот фартуком. В этот знойный полдень жизнь в Вене замерла, и в кабачке никого не было.
– Адам Ципровеки?
Арон повернулся и увидел перед собой оборванного нечесаного босого человека – вид тайного агента Тихона Зайцева полностью соответствовал легенде.
– Я-а-а!.. – ответил по-немецки Арон. – Их бин Ципровски.
– "Уже зима, а снегу нету"… – по-русски прошептал Зайцев.
– Есть холодное пиво. Устроит?
– Это не ответ.
– А что я должен вам ответить?
– Если вы Адам Ципровеки, так должны знать. "И лето…"
– Что лето?
– "…было"… – подсказывал Зайцев Арону.
– Было и есть! – начал раздражаться Арон.
– "…без дождя"! – рявкнул разъяренный Зайцев. И тут Арон раскрыл объятия и счастливо захохотал:
– Боже мой! Так вы же русский шпион!.. Здрас-сьте!
***
Далеко за полночь спящие улицы Вены оглашались дуэтом Арона и Тихона на мотив известной песни "Шумел камыш":
Уже зима, а снегу нету, и лето было без дождя…
Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра!..
– А я себе думаю, что за идиот на такой жаре говорит: "Уже зима, а снегу нету"! Таки вспомнил! Эту пароль мне давали зимой! Двадцать лет тому назад, но зимой! Представляешь?! Мне двадцать лет высылали жалованье, так могу я за эти деньги ответить, что "лето было без дождя"? – кричал пьяный Циперович.
– Арон… Я тебя уважаю, – сказал Зайцев, еле ворочая языком. – Но сведения по Антону Францычу должны быть кристальными. Поял? Это такой человек!..
– Он мне будет рассказывать!
– И еще… – Тихон вдруг стал расстегивать штаны.
– Эй! Эй!.. – испугался Арон. – Только не здесь. Идем, я покажу.
– И еще! – с тупым упрямством повторил Тихон и вытащил из штанов плотный сверток. – Я тут захватил с собой на полтора миллиона акций… Их надо того… Нам очень нужна валюта для закупки паровозов в Англии…
– Муха не пролетит! А что я с этого буду иметь?
– Я пришлю тебе личное приглашение на открытие нашей дороги…