***
Дорогу пересекала быстрая неширокая речушка. Через нее было перекинуто некое строение, напоминающее мост. На берегу у моста стоял шалаш. У шалаша человек могучего телосложения доил грязную козу диковатого вида. Рядом лежали два мельничных жернова, соединенные длинным железным ломом.
Но вот гигант услышал скрип колес, чавканье лошадиных копыт, вскрикивание ямщика и сказал козе:
– Вот, Фрося, и наш рупь едет. Надо размяться.
Он встал, присел пару раз, легко выжал над головой чудовищную штангу из жерновов и отхлебнул козьего молока.
Из-за поворота показалась пролетка Герстнера и Родика. У моста ямщик осадил лошадей.
– Что встали? – поинтересовался Родик.
– Дальше никак, барин. Дальше – рупь, – пояснил ямщики крикнул: – Эй, Федор!
– Чаво?
– Не видишь "чаво"? Это, ваши благородия, Федор. При мосте живет и при нем кормится. Потому как без его ни в жисть не проехать.
– Вот уж точно – кошелек или жизнь, – вздохнул Родик.
– Не, барин, ему только рупь нужон, – сказал ямщик. Герстнер полез было за кошельком, но Родик остановил его:
– У меня для таких дел специально рубль припасен, Антон Францевич. – Вытащил серебряный рубль. – Держи, Голиаф!
Федор поймал рубль, засунул его за щеку, сбросил портки, рубаху и в одних подштанниках полез в воду. Зашел под мост и принял его на свои могучие плечи.
– Ехай живее! Закочанеешь тут! – крикнул он из-под моста.
Лошади опасливо ступили на неверный настил. Когда пролетка достигла середины моста, Федору пришло в голову проверить рубль на зуб. Он вытащил его изо рта, прикусил и завопил возмущенно:
– Фальшивый!!!
Зашвырнул неправильный рубль далеко в воду и вышел из-под моста.
Мост рухнул, а вместе с ним в воду полетели лошади, повозка, багаж, Отто Франц фон Герстнер, возница и отставной корнет Родион Иванович Кирюхин…
Деревянные обломки моста плыли по реке. Бились в воде лошади.
Герстнер уцепился за колесо перевернутой кибитки – колесо вертелось, и Герстнер судорожно перебирал спицы.
Неподалеку вынырнул Родик, захлебываясь, восторженно прокричал:
– Антон Францыч!.. Я вот о чем подумал… Такой человек нам просто необходим!..
***
Тайный и очень озябший агент Тихон Зайцев сидел за кустом и наблюдал в подзорную трубу за колымагой, на запятках которой была приторочена штанга силача Федора.
Колымага проехала. Тихон отвинтил окуляр у подзорной трубы, налил в него из трубы порцию водки и выпил для согрева. Закусил близвисящим листочком и стал писать донесение: "Сикретно. Его сиятельству графу Бенкендорфу. Настоящим доношу, что в экипаж господина Герстнера был взят вольноотпущенный крестьянин Федор. Служил в батраках на мельнице. Из-за неуплаты ему заработанных денег побил мельнику лицо, забрал в счет жалованья мельничные жернова и совместно с козой Ефросиньей открыл собственное дело при разрушенном мосте…"
***
Теперь в колымаге ехали четверо – Герстнер, Родик, Федор и коза Фрося. Коза злобно блеяла и пыталась кого-нибудь укусить.
– Не коза, а стерва какая-то! – в сердцах сказал Родик.
Не, Родион Иваныч, она вообще-то животная добрая. – Федор мягко погладил Фросю. – Только нервная очень. Шутка ли, два года мы с ей при этом мосте состояли! Поневоле озвереешь. Таперича ей повеселее будет – как вашу железную дорогу соорудим, я сразу же в цирк подамся – "Силовой аттракцион Джакомо Пиранделло"…
– Как?! – поразился Герстнер.
– Джакомо Пиранделло, Это мне один проезжий барин такое звание сочинил. Так, говорит, будет красивше. Я его за это без рубля через мост переправил,
– А коза тебе зачем, Пиранделло? – спросил Родик,
– Козье молоко силу дает, Родион Иваныч. И потом, с ей не скушно. Все-таки живая тварь рядом…
***
– А Герстнер едет и едет в Петербург! – Князь Меншиков раздраженно передвинул флажок на карте. – По нашим дорогам, в наших экипажах, на наших лошадях! Фантастика!.. Вот и Потоцкий вернулся ни с чем. Спасибо, что деньги привез обратно…
– За кого вы меня принимаете? – возмутился Потоцкий.
– Быть может, не давать Герстнеру лошадей? – спросил Татищев.
– Он иностранец, – возразил Бутурлин. – Или вы хотите, чтобы о нас там говорили черт знает что?
– Боже мой! – вздохнул Воронцов-Дашков. – До каких же пор мы будем вылизывать задницы итальянским тенорам и в пояс кланяться заезжим немецким парикмахерам? Откуда же в нас это отвратительное, унизительное, отнюдь не русское качество?! Все боимся, что про нас "там" кто-то что-то скажет! Ну нельзя так, господа! Ну побольше к себе уважения…
– И в кнуты его!!! – закричал Потоцкий. – Да так, чтобы живого места не осталось!..
– Вы, граф, в своем уме? – спросил его Бутурлин.
Но светлейший отреагировал несколько иначе:
– А что? Не грех басурмана и попугать. А может быть, и поучить слегка. Для острастки. И по всему пути его следования распорядиться – лошадей не давать. Глядишь, безлошадный да пуганый – и повернет обратно! Неплохо, неплохо…
***
Катила наша колымага сквозь лес по проселку, и вдруг прямо перед лошадиными мордами рухнуло огромное дерево и перегородило дорогу. С криком и улюлюканьем выбежали десятка два мужиков с бандитскими мордами. У каждого за поясом ямщицкий кнут, в руках вилы, колья…
– А ну вылазь, сучье племя! – закричал главарь.
Из кареты вылезли Родик, Герстнер и Пиранделло с козон.
– Который? – спросил главарь у ямщика.
Тот предательски показал на Герстнера и усмехнулся. Родик мгновенно выхватил из-под камзола два пистолета:
– Назад!!!
Толпа испуганно попятилась. Главарь сказал Родику:
– Мы тебя, барин, не тронем. Нам немец нужен.
– Я не немец, – возразил Герстнер. – Я австрийский чех…
– Нам без разницы. Нам тебя велено поучить и попугать, чтобы ты у нас дороги из железа не делал, а вертался бы к себе обратно.
– Один шаг – и стреляю!.. – звонко прокричал Родик.
– Как вам не стыдно, Родик! – строго сказал Герстнер. – Ни одну из самых светлых идей нельзя утверждать силой оружия…
Он встал на подножку кареты и, широко улыбаясь, начал:
– Дорогие друзья! Железные дороги – это спасение от расстояний! Железные дороги – это развитие торговли и рост благосостояния народа!.. А перевозка пассажиров по железной дороге есть самое демократическое учреждение, какое только можно придумать для преобразования государства!..
Но тут главарь банды поднял большую лесную лягушку-:! запустил ее в физиономию Герстнера. Инженер растерянно замолчал.
– Мерзавец!!! – Родик вскинул пистолет.
Стой, стой, Родион Иваныч! – испугался Пиранделло. – Опусти пистолет, Христом Богом молю! Не ровен час выстрелит. Грех надушу… – Он передал поводок Герстнеру и сказал: – Держи Фросю крепче, Антон Францыч. А то она их всех порвет.
Подошел к главарю, за спиной которого теснилась вся банда.
– Чего балуешь?
– А те чё? – Главарь легонько пихнул Федора в грудь.
– А ничё. – Федор тоже его пихнул.
– А ты кто такой? – И главарь пихнул Федора посильнее.
– Я? – Федор на секунду задумался. – Я – Пиранделло!
Банда оскорбительно захохотала. Главарь усмехнулся:
– Кто-о-о?! – И снова пихнул Федора в грудь.
– Пиранделло я!!! – обиженно крикнул Федор и так пихнул главаря, что тот отлетел на несколько метров, врезался в свою банду и свалил на землю всех до единого.
Федор вышел на дорогу, легко поднял огромное дерево и понес его к обочине. Но в это время банда уже очухалась и бросилась на него, вздымая колья и вилы.
Держа в руках пятисаженное дерево в обхват толщиной, Федор просто повернулся вокруг своей оси и этим деревом шарахнул банду так, что вся она с воем улетела в придорожный лесок. А главарь оказался висящим на ближайшей березе. И шапка главаря упала с его головы на землю.
Тут Герстнер не сдержал Фросю, и та со злобным кобелиным лаем бросилась вслед за бандой…
***
Со штангой на запятках колымага ехала вдоль берега небольшого озерца. Вместо сбежавшего кучера лошадьми теперь правил Пиранделло. Рядом на облучке сидела коза Фрося в трофейной шапке главаря.
С дерева, висящего прямо над озером, за колымагой следил Тихон Зайцев. Когда колымага проехала под ним, Тихон засуетился, ветка, на которой он сидел, обломилась, и тайный агент с воплем ужаса полетел в воду.
– Помогите!., – услышан Пиранделло и резко осадил лошадей.
Родик и Герстнер тревожно выпрыгнули из колымаги…