Раствориться в московской тусовке почти невозможно - все друг друга знают, бывают на одних акциях, вручениях, премьерах и показах, посещают одни и те же заведения. Из кинотеатров - мультикомплексы. Из ресторанов - новиковские. Из публичных домов - "Секрет Сервис", "Бардо", завуалированный "Дежавю" и внеконкурентное заведение на Спиридоновке для особых эстетов. Из клубов - "Оперу", "Рай", "Крышу мира" и восставший из пепла "Дягилева" и романтики 90-х полузакрытый "Сохо" на Саввинской набережной. По легендарному фейс-контролеру Паше, воспетому и "распиаренному" коронованными им же принцессами гламура, после пожара в "Дяге" уже никто не скучал. Теперь он прозябал во второсортной "Паче". Обитатели ночи не знают сострадания. Для них огонь - лишь атрибут вечного карнавала. В его пламени сияют лики идолов, пожирающих друг друга с расторопностью ящериц и мимикой джокеров.
Форматировать лохов и метросексуалов было кому. Свято место королей клубных турникетов пусто не бывает. Желающих селекционировать клубных вояжеров было хоть отбавляй. Весьма скромная заработная плата не пугала молодых и амбициозных маргиналов, предпочитающих дневному образованию ночную популярность.
Я всегда с интересом взирал на энтузиастов, вершащих свое дело наперекор обидным репликам в свой адрес, угрозам и даже физическому насилию. Однако, героическая стоика фейс-контролера модного клуба зиждется все же на фундаменте материальной заинтересованности - он знает в лицо потенциальных покупателей столиков, а значит ему светит 10 процентов, если столик зарезервируют через него. В довесок, приказ быть стойким фейсконтролерам отдают клубные промоутеры и фронтмены - передовики ночи. Они берут удар обиженных на себя. Вроде как смелые, хоть иногда являются апологетами гей-культуры. Знаменитый "пиарщик греха", "гастарбайтер" из Сербии Синеша Лазаревич и его компаньон Миша Козлов за счет неприступности песика на входе могли втюхать свои клубные карты тем, кто научился выкладывать ими белые дорожки, сказав при этом: "Мы - семья!". За любую из подобных реплик я пустился бы в бой, по крайней мере, ответ за мной не заржавел бы. Наверное, поэтому, никто даже в бытность неприхотливой юности не предлагал мне стать фейс-контролером, доверяя лишь руководство над этими бедолагами в капюшонах.
Решение прошвырнуться по клубам возникло спонтанно. Во-первых, был выходной, во-вторых, Оля не могла не быть тусовщицей и не оказаться в выходной в одном из перечисленных выше клубов. Во всяком случае, со стопроцентной вероятностью под утро она появилась бы на "Крыше", в клубе на набережной Шевченко. Клуб был хорошо известен не только клаберам, но и оперативным работникам Госнаркокантроля. Я априори не любил "аптеки", поэтому побывал там всего однажды. Заинтересовавшаяся мной девица посмотрела на меня словно на инопланетянина, когда я заказал коньяк "Мартель" вместо того, чтобы втянуть ноздрей дорожку "колумбии" на стеклянном столике в чиллауте. С тех пор я не был в списках. Ибо не числился не только в категории "обгашенных", но и в числе олигархов, звезд и перманентных прожигателей жизни.
И разве может без оглядки расходовать свои дни и ночи мечтающий о любви? Среди обладательниц подаренных "верту-сигнэйче" и оседланных за трудоночи порше искать любовь было напрасной тратой времени, но на то в России уже давно придумана пословица про грабли, на которые подобные мне наступают даже не дважды, а в аккурат на каждый зубец…
Итак, попасть на "Крышу" я мог либо заранее подсуетившись, либо будучи в свите кого-нибудь из узнаваемых в ночи персонажей отечественного или зарубежного мажорно-тусовочного сообщества. С моими связями в богемном мире я мог организовать это в три секунды. Один звонок на сотовый - и я на "Крыше". Вспомнив, что на "Крышу" народ подтянется только к пяти утра, я рванул в "Сохо", начитывая рэп собственного сочинения:
Автомат-коробка. На набережной - пробка.
Пятница. Ночь. Знакомая тема.
Могучая кучка, у ВИПа - толкучка.
В "Сохо" стекается богема.
Не только артисты, не только художники,
Рядом контрабандисты и таможенники -
Сливки слоеного московского торта
В сопровождении девушек из эскорта
Из Омска, Казани, Твери и Смоленска
С мечтою: жить на Рублево-Успенском.
Главное правильно бросить кость.
Сразу воздвигнуть волшебный мост.
Клюшкой для гольфа его подпирает
Тот, кто Луну от тебя скрывает.
Сыры, пэры, городские мэры
Поделили страну, но оставили нам Луну…
Хотя и тут они мне наврали,
Похоже, тебя у меня забрали.
От стола к столу шныряет сука,
Тревожная компания угощает самбукой.
Она как всегда голодна,
Самбуку свою осушает до дна.
Все равно я тебя уведу! Только медленный танец нужен!
Я тебя к Луне поведу, как только ее обнаружу…
Я танцую под Луной, я танцую сам с собой.
Представляю на свою беду, что тебя к Луне веду.
Я над пропастью стою, я танцую на краю!
О Луне я песнь пою… На самом деле - на Луну я вою!
Ни на веранде, ни в каминном зале, ни внизу на танцполе Оли не было. Я принял решение не задерживаться и отправился дальше. В "Рай"… Туда, как и в "Сохо" я заходил с ВИП-входа. Фейсконтрольщик Влад окольцевал меня "красным вездеходом", и я поднялся в клуб, рассчитывая увидеть здесь не только Олю, но и Каспера. Просто, в "Раю", вернее в концертном зале клуба по пятницам проводили "Камеди".
Оказалось, что "Камеди" в райском Илюзиуме проходил нерегулярно. Зато здесь я наткнулся на местного промоутера, бывшего военнослужащего Андреаса, обнял его по-братски и поздравил с тем, что он не голубой.
Значит, не гей все же может быть хорошим организатором, что само по себе отрадно. Все-таки военное училище - хорошая школа для воротилы индустрии развлечений. Это я знал по себе. "Райский" бизнес процветал. Цены в баре кусались, а столики все еще "толкали" за приличные деньги. Всюду шныряли мелкие сутенеры. Ну, а народ… А как все начиналось!
Андреаса его бывшие наставники, а теперь конкуренты, до сих пор считали выскочкой. Плевать, он был нетрезв и чекался с красотками, которым в свою очередь тоже было все равно, что новомодный клубный фронтмен начинал разносчиком флаеров у известных погорельцев.
Заведения подобного рода живут не долго. Три года - это большая удача. Затем их надо переносить. Иначе можно прогореть. Даже в буквальном смысле. И не всегда спустя время. Иногда сразу. Пожары в клубах - беда не только для МЧС.
- "Вся столица ждала открытия моего клуба. - сказал однажды, когда сгорело его первое серьезное заведение, Андреас, - Место, где должен был быть клуб, просто необыкновенное: центр столицы, на острове, рядом река, воздух хоть на хлеб намазывай - рядом шоколадная фабрика! Но кому-то все это мешало спокойно спать. Теперь, там где должны были сверкать огни, играть музыка и отдыхать самые красивые люди столицы - пепелище. Зрелище не для слабонервных - дымящиеся обломки остатков здания и надежд. Одна спичка и кто-то спит теперь спокойно. Даже в каменном веке тебя вызывали на бой, громко крикнув твое имя и смотря тебе в глаза. Я не считаю, что война началась, она начнется, когда клуб откроется. А он обязательно откроется ! И тогда бойтесь все, "страдающие бессонницей и играющие с огнем", ибо ваше имя будет выкрикнуто в первую очередь!"
Он сказал это, а спустя год открылся "Рай". Он был в доле. Через полтора года после его гневной речи сгорел "Дягилев". Газеты раструбили версию о поджоге - спасатели якобы обнаружили пустые канистры под сценой… Кто поджог? А может это пресловутый Пи Ар-ход? А может это месть за жесткий фэйс-контроль? А может это сделали конкуренты? А может, это и взаправду просто безалаберность, обычная в России халатность и привычная коррупция. Пожарники не могут потушить аппетиты? Андреасу было все равно. Почему? Потому что он этого не делал. Но он и не расстроился…
Но программы в "Дяге" все же были покруче…. Я саркастически оглядел оба зала и ложи, включая ту, где за гонорар в 150 баксов плавали ущербные русалки-топлесс, и, сделав неутешительный вывод о качестве публики, понял, что искать Олю здесь бесполезно. Хотя, пара классных подруг все же была, но вилась вокруг самого Андреаса. Я ему не завидовал. Нельзя завидовать Карлсону. Пусть радует малышей. При всем моем уважении к гетеросексуальности талантливого коллеги, мне пришлось ретироваться…
В давке "Оперы" мои глаза щупали танцовщиц "гоу-гоу" и выискивали блондинок в чулках с кружевами. Сценическая программа здесь явно не дотягивала до "дягилевских" прейскурантов. Убежденный в том, что Джаконда была трансвеститом, Синеша Лазаревич устраивал у себя мазохистские мастурбации с фриками-трансформерами и ностальгическими пионерскими ремиксами марширующих школьниц. А на открытие "Фэмели" он притащил коня. Я поймал себя на мысли, что каким бы умным я себя не считал - в клубах тупею моментально.
Под воздействием хауса и эклектики полуобнаженного месива, мой мозг определил поиски Оли в дело не первостепенное. К тому же я встретил знакомых девчонок - вице-мисс России Веру Красову и ее подругу Иру Земскову. Вошедшая в топ-файв "Мисс Вселенной" Вера показалась мне ничуть не хуже Оли, и тут я понял, что моя "майендорфская супруга" с таким же успехом может пройти и мимо меня. Мысль о том, что она могла меня забыть, ужаснула меня, и я попрощался с красотками, устремившись к выходу. Часы показывали четыре утра. И тут меня осенило - на after-парти надо ехать к Ташу…