И опять, астрономическая единица, или среднее расстояние между центрами Земли и Солнца, равна 92 950 000 милям, а это около 150 000 000 километров.
Что это - произвол? Человеческий фактор? Через миллиарды лет Солнце станет больше. Его близость станет ощутимей. Если через миллиарды лет вы по-прежнему будете читать эти строки, вы сможете убедиться в правильности моих слов на собственном опыте, поскольку полярные льды к тому времени растают и в Норвегии будет климат Северной Африки.
А по прошествии еще какого-то времени вода в океанах закипит. История человечества или, по крайней мере, история Земли подойдет к концу. Честно говоря, не надеюсь, что вы будете меня тогда читать.
Ну, а пока километр определенно господствует над милей.
- Перед тем как выехать на главную дорогу, остановитесь и посмотрите налево и направо, - произнес Бац самым проникновенным тоном, на какой он только был способен, - и подождите, пока не увидите приближающуюся машину.
- Правда? - сказала Деметра Барри.
- Потом включаете первую скорость. А когда машина уже близко - выскакиваете перед ней.
- Понятно.
- А потом сбрасываете скорость и ползете еле-еле. И высовываете локоть из окна.
- Правда?
- Если, конечно, он не захочет вас обойти.
- А что тогда?
- Тогда, конечно, прибавляете скорость.
Потрепанный "метро" притаился на одном из тупиковых ответвлений, выходящих на Холборн-роуд. На переднем сиденье машины с рекламой автошколы и знаком "Ученик за рулем" сидела пристегнутая ремнем безопасности Деметра, а Бац сидел за рулем. Разговаривая, он утрированно жестикулировал.
- Позвольте, я вам покажу. Так. Как там у нас ремень - в порядке? Поехали.
Стив Кузенс сказал чистую правду. Водительский инструктаж подкрепляется глубоким знанием тонкостей распутства, то же самое относится ко многим другим занятиям, где мужчины обязаны оказывать услуги оставленным без присмотра женщинам: таково ремесло водопроводчика, полицейского, продавца одежды и в особенности обуви. Например, молочники и все, что о них говорят. Как горько, должно быть, Эрос оплакивал их исчезновение с английских улиц… Поверьте Бацу: теперь богатые курочки стали бояться показаться расистками или снобами - это приводило их в замешательство, что было полезно. Даже мойщик окон - этот бродячий артист с его тряпками и пластмассовым ведром, то, что он так близко по ту сторону окна, новый свет, которым он наполняет жилое помещение, - даже он не раз бывал причиной многих перемен и домашних пертурбаций… Можно было бы написать книжку размером со "Свод правил дорожного движения" на такие темы, как: "Использование ремня безопасности для облегчения телесного контакта между инструктором и обучаемым", или "Специфика механизма настройки высоты сидений", или "Допустимость прикосновений для успокаивания обучаемого во время и после аварийной остановки на дороге", или "Рычаг скоростей как символ или тотем".
- И в чем же суть? - вкрадчиво спросил Бац.
- Что? - переспросила Деметра.
- Это я вам задал вопрос.
- Хм. Не знаю.
- Суть в том, чтобы проявить свою индивидуальность на дороге. Повторяю. Когда вы за рулем, ваша цель не в том, чтобы безопасно и быстро достичь нужного места. Когда вы за рулем, ваша цель в том, чтобы?..
- Чтобы проявить свою индивидуальность.
- Точно. Показать, кто на дороге хозяин.
Бац лихо включил зажигание и подъехал к перекрестку с указателем левого поворота. Улица была пуста, и это жутковатое затишье продолжалось двадцать секунд, сорок, шестьдесят… А ведь это Лондон, в котором машин хватает. Это современный город с неиссякаемым потоком машин, с машинами, машинами, машинами, насколько хватает глаз. Они продолжали ждать. Бац смотрел на дорогу, вытянув шею. Изрядная часть отведенного Деми часа уже ушла на эту засаду.
- Как будто нейтронную бомбу сбросили.
Они продолжали ждать. Наконец справа показался замызганный белый фургон. В Лондоне всегда рано или поздно вы увидите замызганный белый фургон: он выглядит так, словно дети-великаны захватали его грязными руками. Итак, фургон проехал по мосту мимо жилого здания и приближался к ним. Он уже почти поравнялся с ними - практически их миновал, - когда Бац выскочил на дорогу прямо перед его носом.
Сначала натужно заскрипели тормоза, затем раздался свирепый гудок, и Деми, полуобернувшись, увидела яростно вспыхнувшие световые лучи передних фар. Откинувшись на спинку сиденья, Бац что-то мурлыкал себе под нос и упрямо сбавлял скорость, пока фургон дергался из стороны в сторону и напирал, стараясь обойти их, готовый чуть не на крышу им забраться или перепрыгнуть их. Бросив беглый взгляд на Деметру, Бац опустил боковое стекло и как можно дальше высунул локоть.
- А теперь, - продолжал он свои наставления, - надо ошарашить его, рванув посильнее.
Громадная кроссовка Баца нажала на педаль, и Деметру тут же вдавило в сиденье.
Двадцать минут спустя они припарковались на Олл-Сейнтс-роуд перед громадой старого "Адониса". Бац объяснил Деми, что технические приемы, только что им продемонстрированные, и прочие тайны, в которые он, возможно, скоро посвятит свою ученицу, принадлежат царству высшего водительского мастерства; о том, чтобы овладеть подобным мастерством, деликатно намекнул Бац, Деми могла лишь мечтать.
- Но принцип всегда один и тот же. Вы должны показать, кто на дороге хозяин.
Пару раз кивнув и прокашлявшись, Бац погрузился в молчание. Возможно, его мысли блуждали в том царстве, где водители-виртуозы на крутых виражах под визг тормозов демонстрировали свое отточенное мастерство. А может, он размышлял о своем недавнем злоключении: как оказалось, в замызганном белом фургоне были трое полицейских в форме.
- Может, удастся отделаться, - пробормотал Бац; он прекрасно знал, чем дело пахнет, - ВБД.
- Простите?
- Вождение Без Должной.
- Простите? - переспросила Деми; казалось, она действительно извиняется за свою непонятливость.
- Вождение Без Должной Ответственности, - разъяснил Бац.
- Но это не так. Я буду вашей свидетельницей. Вы вели машину крайне ответственно. Все, что вы делали, это было…
Бац только махнул рукой: не всем дано постичь тайны высшего водительского пилотажа. И уж во всяком случае - не полицейским… Он перевел взгляд на фасад старого "Адониса". Олл-Сейнтс-роуд, с ее новыми рекламными щитами и экзотическими барами, изменилась коренным образом, когда Бац уже был взрослым. Но еще не так давно (Бац мысленно кивнул) старый "Адонис", возможно, был одним из самых людных мест Западного Лондона: как писало "Полицейское обозрение", он был символическим местом.
Это было бойкое место: на Олл-Сейнтс-роуд и Ланкастер-роуд всю ночь приезжали машины. Машины чуть притормаживали, стекла опускались, и к окнам автомашин тут же пригибались бритые головы темнокожих. "Адонис" - старый суперпаб, с пыльными люстрами и затоптанным ковром, музыкальными видеоклипами и множеством игровых автоматов. Он был естественным средоточием этого делового предприятия. Здесь вы сталкивались с апартеидом наоборот в наркотической экономике: белые, с пенящимися кружками пива, держались на подобающем расстоянии от темнокожих братьев, трезвых, но с горящими лицами, пьющих лимонад или сок у стойки бара. Старый "Адонис". Его свойственная колониальному стилю симметрия и задор - где все это теперь? Вычеркнутый из жизни, униженный, он остался там - за толстыми досками и проволочной сеткой. Но если вы (Бац хмыкнул и повернул голову), но если вы… видите вон там. Низенькая дверь сбоку, одна или две ступеньки вниз, за дверью парень, с блестящими проницательными глазами. И если прислушаться, то можно услышать непритязательную монотонную музыку и - да, да - звон позвякивающих бокалов. Так что старый "Адонис" отказывается умирать. По карнизам и водостокам он нашел окольный путь к урезанному, вторичному существованию: и все же жизнь продолжается. Наблюдавшая за Бацем Деми заметила в его взгляде выражение снисходительности. Она не знала о том, что мифологический Адонис символизирует возрождение, не знала о его глубинной связи с Орфеем, а затем и с Христом, который явил собой силу, способную возвращать души умерших, что так и не удалось Орфею.
- Ублюдки, - сказала Деми.
Бац улыбнулся. Она имела в виду полицейских.
- Вы ведь не хотите туда зайти? - спросил он.
- В "Адонис"?
- Это же нехорошее место.
Улыбка не покидала лица Баца; где-то в самой глубине его гортани послышалось тихое урчание. Дневной свет постепенно угасал, но тем ослепительней и ярче светилась белизна слоновой кости его зубов. Деми мелодично рассмеялась и сказала:
- Я знаю все об "Адонисе".
- Никогда бы не подумал!
Итак, рано или поздно все открывается. Бац почувствовал облегчение, но, кроме этого, он был, конечно, польщен в самых утонченных изгибах своей души. Пока, общаясь с Деми, он никак не мог придумать способа, как бы ему прощупать почву, - все, что ему приходило в голову, сочли бы сексуальным домогательством. Как же ему что-нибудь выведать, как получить информацию. Бац никак не мог придумать, как это сделать. Не мог, и все. А теперь, прежде чем завести мотор "метро", он наклонился и, погрузившись в роскошные светлые волосы, поцеловал уголок ее бледных губ. Нет, все в порядке. Все было спокойно. Все было хорошо.