Когда Тринадцатый наконец показался между колоннами здания городского суда на улице Мэрилибоун-стрит и стал торжественно спускаться по ступеням, у него был гордый, сосредоточенный вид человека, который уверен, что его грязно оклеветали. Тринадцатый всегда выглядел так, когда выходил из здания суда, когда ему по каким-то причинам не удавалось выкрутиться. Стив поехал на своем "косуорте" по Эджвер-роуд, продвигаясь вперед короткими рывками и длинными остановками. Он взглянул на лицо Тринадцатого, обращенное к нему в профиль, слишком молодое и слишком округлое для застывшего на нем удрученно-горестного выражения.
- Сколько дали?
- Полгода условно.
- И все?
Тринадцатый вздохнул и несколько запоздало пристегнул ремень:
- И еще штраф.
Стив кивнул. Тринадцатый набрал в легкие побольше воздуха: он собирался высказаться. При этом он совершенно очевидно намеревался выступить не только от себя лично, а от лица всего рода людского, чтобы напомнить человеческим сердцам о том, что они когда-то знали, но давно успели позабыть.
- Эти тупоголовые, - начал Тринадцатый, - это просто свора. Настоящая банда. Вся судебная система - это одна банда, нанятая правительством. У них все схвачено. А когда это случилось? А тогда, когда они подняли себе зарплату. В восьмидесятом или когда это было. Они еще тогда говорили: будет нелегко. Безработица. Беспорядки, и всякое такое. Не давайте им пикнуть - и мы вам тоже накинем. А денежки откуда? Ну, об этом, мол, не беспокойтесь. Будем брать штрафы.
- С кем это ты говоришь?
- Ни с кем. Просто выражаю здравый смысл.
Голос Стива был довольно веселый, или, по крайней мере, в нем слышалась снисходительность, но на самом деле Стив был очень недоволен. Он старался придать голосу жесткость, а лицу - неподвижность рептилии, но ничего не получалось. Почему? Он теряет форму? Или прежние методы уже не работают? Причина раздражения Стива заключалась в следующем: Тринадцатый заставил его ждать. Целых десять минут. Они серьезно поговорили.
- Где ты был?
- Искал автомат с кока-колой. Колы захотелось.
- Ты там, на хрен, полжизни проторчал. Ты ведь знаешь - нет там автомата с колой.
Тринадцатый только пожал плечами:
- Мне хотелось колы.
Колы ему захотелось! Оставил своего учителя и покровителя там, где стоянка запрещена, да еще там, где полно людей в форме, в тени госучреждения, где над порталом по-латыни написано что-то о том, что здесь открывается дорога в иные места…
- Знаешь, сколько стоит недельное содержание в тюряге?
- Ну и сколько?
Тринадцатый назвал цифру. Боже, и впрямь как в каком-то шикарном отеле типа "Клэриджа". И за такие бабки хлебай баланду, пока яйца не отсохнут. Вкалывай там, а какой-нибудь вонючий сержантишко тебя пасет. Охрана теперь штука дорогая, и дорожает она быстрее, чем другие вещи. Она подвержена сверхинфляции так же, как оружие и медицинское оборудование. Хотя можно предположить, что, в силу неких противовесов, цены на охрану в конце концов могут упасть, а спрос-то останется фантастическим.
- Знаешь, что им следует со всеми этими долбаными деньгами сделать? - спросил Тринадцатый, поворачиваясь к Стиву.
- И что же?
- Купить жилье. Купить жилье. На все эти бабки, на которые они держат тебя в тюрьме, где ты только повышаешь свою воровскую квалификацию. Смотришь по телику на всякий антиквариат. Купить жилье. Будешь сидеть в своем собственном доме, и никаких от тебя проблем.
До сих пор экскурсы Тринадцатого в анализ социальных проблем находили в Стиве благосклонного слушателя. Некоторые старые рецидивисты смотрели на преступления в том же духе: как на партизанские методы классовой борьбы. Но Тринадцатого вон аж куда занесло.
- Вряд ли это сработает, Тринадцатый, - сказал Скуззи. - Это значит что? Не вламывайтесь в чужие дома? Или - мы купим вам дом?
Несколько перекрестков Тринадцатый просидел в молчаливой задумчивости. Потом он сказал:
- Они не понимают, что богатым нравится, что их грабят.
- Ну, допустим. А с чего это им нравится?
- Страховка! У богатеньких все застраховано. Неужели не понятно, из-за чего весь сыр-бор? Они все получают свои бабки обратно, и даже больше, чем было. Просто, как…
Миновав Уголок ораторов и вырулив на Парк-лейн, Стив испытал мимолетное удовольствие, переключив на третью скорость. Он огляделся по сторонам. Потом сбавил скорость. Еще во времена, когда он регулярно играл в сквош и изредка в теннис, Стив нередко задумывался над тем, откуда берется сила при ударе: кисть тут важнее или предплечье? Взять, к примеру, обычную салфетку. Вы можете швырнуть ее кому-нибудь в лицо со всей силы, а толку что? Но если правильно повернуть кисть, то можно расквасить нос или поставить синяк под глазом. Как только они миновали светофоры на углу Дорчестер, Скуззи переключился с первой на вторую скорость и молниеносным движением кисти нанес своему пассажиру удар в скулу. Голова Тринадцатого ударилась о боковое стекло, потом откинулась назад.
- Господи. За что?
- Никогда не заставляй меня ждать. Никогда не делай этого, приятель. Никогда.
Тринадцатый сидел, моргая и ощупывая щеку. Этого ему, на хрен, только не хватало. Ему и так вечером светила вздрючка от Баца и Толкача. Чтобы, так сказать, отметить его появление в суде.
- Больно же, - сказал Тринадцатый.
Само собой, припарковаться было негде, так что Тринадцатый мог лишь кружить по площади Беркли-сквер, пока Стив наносит визит миссис Ви.
- Усек? Главное - кисть, так-то, - сказал Стив. - Вся сила в кисти.
Полуподвальный офис Аниты Верулам являл собой двухкомнатный алтарь, на который представители среднего класса - и Ближнего Востока - несли свои благодарности. Завернутые в целлофан букеты, профессионально упакованные коробки конфет и бутылки шампанского, разные шкатулки и корзинки с изысканной снедью - таковы были подношения от состоятельных семейств. Миссис Верулам поставляла им служанок, поваров, уборщиц, нянек, сиделок, шоферов, садовников, дровосеков, водоносов, денщиков, крепостных - словом, всех, кто так или иначе подпадал под категорию прислуги. В саунах, ресторанах и кофейнях Западного Лондона имя миссис Верулам в беседах богатых домохозяек упоминалось благоговейным шепотом, а их домашние империи обслуживались бессловесными вассалами. Если бы у этих дам было чуть больше экстравагантности и средств, они, вероятно, стали бы устраивать на чердаках и в пустовавших комнатах для гостей "молельни", посвященные миссис Верулам. Прислуга, которую предлагала миссис Верулам, состояла исключительно из иностранцев. Иностранная прислуга действительно умела работать; иностранные уборщицы действительно знали, как убираться, они знали, как это делается. В то время как из местной ДНК уборщицкий ген исчез начисто. А это большое несчастье, если смотреть на вещи масштабно. Уборка, в планетарных масштабах, в отличие от других видов деятельности имеет большие перспективы. Совершенно очевидно, что уборка нам предстоит генеральная. Леди Деметра Барри ни разу не удостоила своим визитом миссис Верулам, но трижды в неделю изливала ей душу по телефону.
- Вы не заглянете для нас в свое досье? - спросил Стив.
"Для нас" звучало вполне естественно; к тому же оно снимает с говорящего часть ответственности.
- Когда точно они поженились? - Миссис Верулам говорила, и сигарета болталась у нее во рту.
Стив назвал месяц и год.
- Похоже, там не все ладно. Целый поток отказов от работы. - Миссис Верулам было пятьдесят лет. Она была вдовой и сейчас была одета в светло-розовый деловой костюм. Еще при жизни мистера Верулама она была вхожа в определенные гостиные Парижа, Барселоны, Франкфурта и Милана. - Дело не в леди Деметре. На нее жалоб нет. - Низкий грудной голос миссис Верулам звучал тепло, но ее глаза были полуприкрыты, а взгляд - холоден. Частенько во время их встреч в офисе миссис Верулам держала телефонную трубку, из которой доносился сдавленный женский голос, в вытянутой руке. Заброшенная на необитаемый остров жизнь отправляла скорбные мольбы в пустое пространство, словно схваченная за горло наманикюренными пальчиками миссис Верулам. - А вот его они недолюбливают. И детей нет, - безжалостно добавила она.
- Вы думаете, он…
- Мои испанские и португальские крошки иногда бывают очень религиозны. И они моментально отказываются от места, если решат, что хозяева пользуются циклическим методом предохранения от беременности. Ведь леди Деметра - католичка, не так ли? Кроме того, эти крошки очень неболтливы. Даже со мной. Так что нам нужна, - продолжала она, пролистывая папку, - филиппинка. Или колумбийка.
Стив одобрительно закивал. Он понял: филиппинки, колумбийки - им всегда можно пригрозить депортацией. Ну, знаете, как это делается: "Не слишком ли ты здесь задержалась, дорогуша?"
- Так… Ага, Ансилья. Хорошо, я переговорю с Ансильей и дам вам знать.
- Благодарю вас, миссис Ви. Как там наш приятель Найджел?
- Ах да, спасибо вам, Стив.
- Я с ним поговорил.
- Он теперь как шелковый. После десяти вечера сидит тихо, как мышка.
- Отлично. Мы тихо-мирно поговорили.
Они обменялись взглядами. Миссис Верулам была человеком современным и время от времени приторговывала информацией, и ей уже давно не казалось это неэтичным. Детей у нее не было. Между воспитанником доктора Барнардо и Анитой Верулам было некоторое сходство. Потому что и для него, и для нее семья была чуждым понятием.