- Я тоже… Таким образом, - продолжала она, - на жизнь у тебя будет уходить много времени. И мы посмотрим, будет ли тебя хватать на что-нибудь еще.
Оставался еще один вариант, прикинул про себя Ричард. Он мог бы трахать ее дважды за ночь, отказаться от всего этого дерьма - алкоголя, сигарет и наркотиков. И сидеть без денег. О, конечно, так и нужно поступить. Ричард посмотрел на лицо Джины: оно слегка лоснилось, предвкушая сон; на ее розовую шею. Джина была его сексуальным наваждением. И Ричард был женат на ней.
- Послушай, что я тебе скажу, - произнесла Джина. - Сколько тебе еще осталось, чтобы закончить то, что ты сейчас пишешь?
Ричард поморщился. Одна из многих проблем с его романами состояла в том, что на самом деле они не заканчивались. Они просто обрывались. "Без названия" и так был уже очень длинным.
- Трудно сказать. Скажем, год.
Джина откинула голову. Это было жестко. Но она глубоко вздохнула и сказала:
- Ладно. У тебя есть год отсрочки. Заканчивай роман, а там посмотрим, принесет ли он хоть какие-нибудь деньги. Думаю, год мы сможем продержаться. В финансовом смысле. Я сделаю все, что от меня потребуется. Я справлюсь. У тебя есть год.
Ричард кивнул. Ему показалось, что так будет справедливо. Ему хотелось поблагодарить Джину. Но во рту пересохло.
- Один год. И я не скажу ни слова.
- Прошел год, - продолжила Джина разговор, начатый год назад. - И я не сказала ни слова. Верно? Я сдержала слово. А что у тебя?
Неудачный оборот, подумал Ричард: слова, слово. Но все правда. Джина сдержала свое обещание. А он обо всем забыл. Или постарался забыть. Они продержались и в смысле финансов, хотя даже самые поверхностные расчеты убедили Ричарда, что им не хватает еще двух-трех обозрений в неделю. Было слышно, как Марко все причитает во сне.
- Как твои успехи? Ты закончил роман?
- Практически да, - сказал Ричард. Это было не совсем так. "Без названия" вообще-то не был закончен, но он уже был невероятно длинным. - Еще неделя-другая - и я закончу.
- И что ты собираешься с ним делать?
- Я тут как раз думал, - сказал Ричард. - Есть ведь еще побочные доходы от моих романов, которые мы не учли. Их надо приплюсовать.
- Приплюсовать что?
- Ну, например, библиотечные деньги, - Ричард проверил реакцию Джины: она посмотрела на него с недоверием. - Доходы с библиотек. Надо все сложить.
- Я знаю, что такое доходы с библиотек. В деталях. Сколько ты в этот раз получил? Когда все выходные провалялся на диване. Сколько? Тридцать три пенса?
- Восемьдесят девять, - сурово отрезал Ричард.
- …Серьезная помощь!
Они оба замолчали, а Ричард постепенно опускал глаза все ниже к полу. Он подумал о временах, когда в его библиотечном чеке гордо значились цифры: 104,07 фунтов. Это было в то время, когда вышли два его первых романа и когда никто еще не знал, что это дерьмо.
- Я, кажется, подыскал агента. Она работает на Гвина. Гэл Апланальп.
Джина приняла это к сведению.
- Ах, ее, - сказала она. - Договор уже подписал?
- Пока нет. Наверное, скоро подпишу.
- Слушай, так и иначе, но в нашей жизни придется что-то менять. Тебе наплевать на деньги, и это прекрасное качество, но мне не наплевать, и так дальше продолжаться не может.
- Я знаю, знаю.
- …Ладно, как хоть он называется. Твой новый роман.
- "Без названия".
- А когда будет название?
- Нет, он называется "Без названия".
- Ты хочешь сказать, что ты не знаешь, как назвать его?
- Нет, он называется "Без названия".
- Но как он может называться "Без названия"?
- Очень просто. Потому что я так решил.
- Чертовски глупое название. Тебе лучше бросить ими заниматься. Во всех отношениях это было бы лучше. Легче. А Гвин - это совсем другая история, - Джина недовольно вздохнула. Она никогда особенно не любила Гвина, даже в старые времена, когда Гвин был с Гильдой и они все были бедными. - Деми говорит, это так страшно, когда в отношения вмешиваются деньги. А ведь она богата! Не знаю, веришь ли ты еще в это. В свои романы. Потому что ты никогда… Потому что то, что ты… Ах, прости, Ричард. Прости.
Потому что ты никогда не мог найти своего читателя - никогда не мог найти универсальной темы, которая волновала бы всех. Потому что ты в своем кабинете занимаешься тем, что не представляет интереса для всех. Конец истории. Да, это конец твоей истории.
- Женитесь на своей сексуальной зацикленности, - сказал как-то Ричарду один писатель. Это было давно. - Женитесь на своей сексуальной зацикленности: на той, к кому вы постоянно возвращаетесь, на той, которой вы не можете обладать до конца: женитесь на ней.
Ричард брал у этого писателя интервью, из чего можно заключить, что писатель не был ни популярен, ни знаменит. По сути, его безвестность была его единственной отличительной чертой (назовем его мистер Икс): если бы все и дальше пошло гладко, у него были все шансы превратиться в памятник забытому писателю, вроде какого-нибудь Поуиса. Сколько всего Поуисов было: два, три, девять? На своей сексуальной зацикленности, повторял он: женитесь на ней. Не на красоте, не на уме. Мистер Икс жил в маленькой квартирке в домике на две семьи в Портсмуте. Стиль его писаний был иератически мутным, но говорить он мог только о сексе. И о сексуальной зацикленности. Было время ланча, они сидели над тарелками с нетронутыми дарами моря в пивной возле доков, и мистер Икс потел в своем плаще. Не женитесь на нейрохирурге - у нее самой мозги набекрень. Не женитесь на мечтательной красотке, которая борется с голодом в слаборазвитых странах. Женитесь на городской потаскухе. Женитесь на той, которая отдастся вам за одну затяжку. Ричард поежился. Он уже приготовился стать свидетелем нервного срыва на почве сексуальной ненависти - полного откровения, вскрывшегося гнойного нарыва горечи и отвращения. Но этого не произошло. Женитесь на той, с которой у вас все время стоит. Женитесь на ней. Она до смерти вам надоест, но со временем то же самое случится и с нейрохирургом, и с мечтательной красоткой… Подвозя писателя после ланча домой, Ричард захотел хоть одним глазком взглянуть на его жену. Хотел узнать, кто же она: гениальный ученый? Истеричка? Женщина, подозрительно разглядывавшая его в темном сыром коридоре - ее крохотная головка терялась в пышном воротнике халата, - не была похожа на истеричку. Скорее на гениального ученого, и лучшие дни ее давно миновали. И еще одно: какой бы выбор в свое время ни сделал мистер Икс, по миссис Икс никак нельзя было сказать, что мистер Икс ее осчастливил, - как показалось Ричарду, она взирала на возвращение своего супруга с огромной усталостью. Так или иначе, теперь он был забыт, дважды забыт, молчал, не печатался. Ему даже не удалось стать памятником Забытому писателю… Некоторые из нас - большинство из нас - все мы бредем по отмеренному нам отрезку жизненного пути, следуя где-то услышанным советам и подсказкам типа: "После приготовления яичницы замачивай сковородку в холодной воде", "Наливая в бутылку горячую воду, держи бутылку и чайник под прямым углом друг к другу", "Пока вода не закипит, чайник не выключай - иначе невкусным получится чай", "Будешь кутаться - простудишься", "Основной объем работы банков осуществляется после трех часов". И Ричард женился на своей сексуальной зацикленности. Просто сделал то, что сделал.
За исключением одного немаловажного аспекта: любовная жизнь Ричарда и Джины в последний год оставалась такой же полной и богатой, как и всегда. Все то же чувство сладкого предвкушения не покидало их, когда пижама соприкасалась с ночной рубашкой, все то же возбуждение не оставляло их по выходным и в другие выкроенные украдкой моменты, ведь в доме были еще и мальчики. Джина была здоровой молодой женщиной. Ричард был в самом расцвете сил. После девяти лет совместной жизни их отношения стали еще более гибкими, разнообразными и изобретательными. Единственная разница, и притом существенная, я думаю, вы с этим согласитесь, состояла в том, что Ричард теперь был импотентом. Хроническим и безнадежным. Хотя в остальном все оставалось как прежде.
Он был с ней импотентом по ночам, и по выходным, и утрами - когда его мальчики давали ему хоть какой-то шанс! (Топот босых ножек; упрямая и неумелая возня с дверной ручкой; резкий оклик из спальни, вызывающий недоуменное шушуканье, растерянное отступление; звенящая тишина перед тем, как навалиться на дверь что есть силы, - а потом слезы, причитания.) Иногда, когда расписание Таллов совпадало, он был с ней импотентом и днем. Их эротические игры не ограничивались спальней. Только в прошлом месяце он был с ней импотентом на лестнице, на диване в гостиной и на кухонном столе. Однажды, после одной вечеринки в окрестностях Оксфорда, он был с ней импотентом прямо на заднем сиденье "маэстро". А два дня спустя они напились, точнее напилась Джина, потому что Ричард успел набраться еще раньше, и, возвращаясь из "Экспресс-пиццы", они воспользовались своим ключом и забрались в городской сад, и Ричард был с ней импотентом на лоне природы. Он был импотентом на лоне природы, под немой тенью плакучей ивы, и Диана стояла над ними, полуотвернувшись, словно чувствовала себя обманутой и оскорбленной, а выше, намного выше мерцали звезды Млечного Пути.
Все было настолько плохо, что Ричард говорил - и даже подумывал - о том, чтобы бросить пить; он даже говорил - но еще не думал - о том, чтобы бросить курить. Он понимал, что все его беды, по сути, проистекают от литературы и что спасти его сможет только читатель или месть. Поэтому он ничего не делал, только принимал валиум и кокаин.
- Это суровая мера. Это похоже на ультиматум, - сказала Джина в темноте.
Ричард ничего не ответил.
- Ты устал. Ты слишком много думаешь.