* * *
отречение правителя от сана
война всех против всех
3
Рассказ подходил к проводам и отлету, когда дверь распахнулась и в кабинет впорхнула Нинель Лисокина.
- Мальчики! О, какие люди в Голливуде! - Нинель раскинула руки, словно собиралась обнять Ляхова, и подмигнула ему хитро, и Виктор Николаевич густо рассмеялся: нашла-таки эта пройдоха место его пресс-конференции.
Нинель махнула волосами и, взглянув на Шмакова, спросила у Першина:
- Владимир Иларионович, как вы насчет чайку? Или - кофейку?
- Я не возражал бы, - с улыбкой глядя на Антона, что вновь затюкал по клавишам, отозвался Першин. - А наш гость?
- С удовольствием! Прекрасная страна Америка, но чай там заваривать не умеют. Это отдельная тема, - приподняв палец, оживился Ляхов, но тут же обернулся к Лисокиной. - Хорошо бы здесь.
Нинель приподняла брови, что означало: "Чудны дела твои, Господи" (Ляхов обыкновенно чаевничал у редактора и не вел светские беседы в кабинетах коллег), быстро глянула и усмехнулась, словно разгадала замысел Виктора Николаевича: и зачем он здесь, и почему хочет почаевничать с этой парочкой, но, вмиг погасив усмешку, сказала кокетливо: "Как мило", - и крутанулась к двери.
Ляхов улыбнулся подобной "прозорливости" и галантно предложил: "Помочь?"
- Я помогу, - буркнул Шмаков, вытаскивая ногу из-за ножки стула, и Виктор Николаевич вновь улыбнулся: Шмаков скрывается от его расспросов. Сейчас и на задание умчится.
* * *
Не обманув ожиданий Виктора Николаевича, беседа перешла к роману.
Столько разговоров. И о романе. И вокруг романа. А все же - кто автор?
Першин стал обстоятельно излагать подробности этой запутанной истории, а Шмаков буркнул:
- Мент, - и, хлебнув из чашки, буркнул вновь: - Или уголовник.
Виктор Николаевич приятно рассмеялся: Шмаков узнал себя в герое, несомненно, вот и злится на автора. При всей своей непутевости, Антон - парень интеллектуальный, в литературе разбирается и, конечно, понимает, что роман написан не работником юстиции: упор в рассказе не на преступление, а на внутренний мир героя, на внутренний мир журналиста, даже писателя, талантливого и невостребованного, - этот мир милиция не знает. Не знают его и уголовники.
Не гася веселости на лице, Ляхов развернулся к Першину:
- А что говорят в "кругах"?
Першин стал обстоятельно рассказывать, в каком замешательстве члены жюри, присудившие роману первую премию.
Господи! - едва не воскликнул Виктор Николаевич, и лицо его стало серьезным. Ну, конечно! Ведь Першин - член жюри. И члены жюри общаются между собой. Кто реже, кто чаще. По телефону, по интернету, возможно, и живьем. И все они - литераторы. Конечно, автор романа - один из членов жюри. О Шмакове он наслышан: мир тесен; внешность Шмакова знает: тот вечный спутник Першина на всевозможных презентациях; а все недостающие детали почерпнул из бесед с Першиным. Возможно, сам себя и номинировал. Ляхов усмехнулся: статья получится - блеск, главное - успеть все выяснить и опубликовать материал прежде, чем объявится автор романа.
Кто же? Ну, список номинаторов - не проблема. Он есть на сайте конкурса.
Виктор Николаевич вновь почуял запах зверя: здесь он, рядом, кружит поблизости.
- Фаины Сергеевны, - уловил Ляхов слова Першина и, занятый своими мыслями, не сразу понял: при чем здесь Бабицкая? Эта дама - и хорошая литература? Номинация Бабицкой?!
- Но этого не может быть!
И Першин закивал согласно:
- Да, вот такой пассаж. И Бабицкая была справедлива, и премия досталась достойному, а автор… - Владимир Иларионович развел руками и вздохнул.
Да нет, думал Ляхов. Ну, как же так? Бабицкая?
Подобный поворот событий путал стройную версию.
Хотя…
Прекрасно! Осталось выяснить, кто из знакомых Першина имеет неплохие отношения с Бабицкой: господину с улицы эта мадам протежировать не станет! - и вот он, зверь дорогой. Он, Ляхов, тут мудрит, капканы по лесу расставляет, а зверь сам бежит к яме.
И Виктор Николаевич вернулся к разговору.
* * *
Несмотря на сомнительную туманность истории с публикацией и ее автором, Першин находил в романе все больше достоинств и теперь увлеченно рассуждал о его подтексте.
Скажем, главный герой - Бондарь. Случайна ли эта фамилия, или она несет смысловую нагрузку? (Если предположение его и Антона о том, что Анисим Мешантов - псевдоним, который надо читать как Злостный Исполнитель, верно, то законно предположить, что и фамилия главного героя имеет особое значение).
- Бондарь! По крупному счету, это простой трудяга, ремесленник. Он делает неэффектную, но нужную утварь или необходимую, но незаметную работу, - увлеченно рассуждал Владимир Иларионович.
- Да! - улыбаясь, поддержал идею Першина Ляхов и весело посмотрел на Шмакова. Бондарь делает бочки, а прототип - затычка в каждой из них, ладно бы только в пивных.
Виктор Николаевич откинулся на спинку стула, засмеялся.
Першин принял смех Ляхова за одобрение своей теории и, довольный, развернулся к Шмакову:
- Антон, ты согласен с такой трактовкой?
- Я думаю, то фамилия какого-нибудь умника, - буркнул Шмаков, выуживая из варенья ягоды. - Из издательства. Или еще откуда.
Першин с досадой повел головой:
- Нет, не скажи. Ничего случайного в романе нет. Куда ни глянь - все имеет второе дно. Я только сейчас начинаю понимать, почему убитый - Старик. Не Василий Иванович Пупкин. Не Яков Семенович Линденбран. Старик. Тогда понятен псевдоним. Злобный Исполнитель, но кто? Писатель? Нет. Злобно время, что перечеркнуло все, созданное стариками. Страна, что так беспощадна к нашим старикам. Их убивает безденежье, бесправье. Уныние, наконец! А герой - он просто орудие, мелкая сошка, исполнитель. Вот отгадка псевдонима!
Шмаков вскинул голову, глянул на Першина из-под густых бровей и ртом, полным варенья, пробормотал:
- Ну, ты даешь…
- Однако почему автор - исполнитель, и злобный, - с интересом поглядывая на обоих диспутантов, спросил Ляхов. Он не знал шмаковской трактовки имени автора. - И почему Бондарь - слепое орудие? Он одержим ненавистью к старику, в сущности, ему незнакомому.
- Герой - маньяк, - буркнул Шмаков, продолжая поглощать варенье. - И автор - маньяк.
Першин встрепенулся, чтобы парировать реплику Шмакова, но тут тихо, не поворачивая головы от стола, заговорила Нинель:
- Он убивает не ради выгоды. Это не ограбление. Ограбить он мог другую квартиру, более шикарную. И забирает только кейс. А что в том кейсе? Деньги? Документы? Рукописи? Мы не знаем.
- Ну, - поддакнул Шмаков. - И я говорю: маньяк.
- Он ненавидит Старика, - все так же тихо и не поднимая головы от стола, говорила Нинель. - Почему? почему он ненавидит Старика, и именно Старика? Может быть, потому, что Старик прожил долгую жизнь, значит, пережил все трагедии века, все репрессии, войны, и остался цел - как? Какой ценой? А герой - одинок. Где его родители? Где его семья?
- Вот именно! Эзопов язык! - Першин от удовольствия потер руки.
А Ляхов, с изумлением глядя на Нинель, протянул:
- Однако…
- И где все это произошло, мы не знаем, - помешивая ложечкой давно остывший чай, говорила Нинель. - "Он шел пешком по городу" - мимо чего? Метро? Собора? Большого театра или мимо театра на Фонтанке? Или мимо заводика рыбокоптильного? Мы знаем, какая ступенька в каком пролете измазана какой краской, но не знаем, на какой улице стоит дом. В романе нет ни одного названия. Это могло произойти в столице, это могло происходить в заштатном городишке.
- Конечно, конечно, - воодушевленно откликнулся Першин. - Автор обобщает, дает понять, что подобное могло свершиться и - увы! - свершается по всей стране.
- Однако, - вновь протянул Ляхов. - И как подобная мысль могла прийти в такую хорошенькую головку?
- А я - умная, - все так же помешивая ложечкой остывший чай, молвила Нинель. - Но я же понимаю, что осознать подобное мужчине сложно, а принять - немыслимо, и потому я их не напрягаю. С мужчинами я только хи-хи, ха-ха, траля-ля-ля.
Нинель вскинула голову, глянула на Ляхова каким-то незнакомым взглядом и тут же развернулась к Шмакову, и Шмаков посмотрел на Нинель, и в глазах этого неотесанного грубияна была такая нежность, что Ляхов замер на стуле, на себе испытав, что означает: громом пораженный.
Словно молния высветила событие, и все встало на свои места.
Вот кто знает, какой узор угадывается на несвежих простынях героя!
Конечно! Такая хитрость, такая игра. И никому, даже ему, Ляхову, и в голову не пришла мысль, что автор романа - женщина. И над героем она не насмехается - она им любуется: то, что для него, мужчины, недостаток, для нее, влюбленной в героя… Кто их разберет, этих женщин, что они находят в таких, как Шмаков. Но находят, вот.
Ляхов почувствовал нечто, похожее на головокружение.
Надо срочно уединиться, разобраться с мыслями, все факты собрать в гармоничную цепь.
* * *
Виктор Николаевич Ляхов писал рецензию. Ухоженное его лицо украшала улыбка: все факты и наблюдения, все частности и тонкости, все совпадения фабулы романа с событиями реальной жизни встали в ряд, и раскрылась картина создания модного произведения.
Статья получалась веселая, дерзкая, язвительная - интересная.
И только одно еще не решил Виктор Николаевич: написать "автор, коим, по моему глубочайшему убеждению, является Нинель Лисокина", или "автор, которого мы пока назовем Н.Л."