Этот тип берет меня к себе в поденщики. Однако по зрелом размышлении Лессер сказал: - Я согласен, за исключением воскресений.
- По воскресеньям я развлекаюсь со своей милой сучкой.
- Вам можно только позавидовать.
- Нет нужды, приятель, этого мясца везде достаточно.
- Женщины, с которыми я встречаюсь, обычно стремятся выйти замуж.
- Сторонитесь таких, - посоветовал Вилли.
Он затащил свою машинку в квартиру Лессера и, обозрев гостиную, с ворчанием положил ее под маленький круглый столик возле окна; на столике, в горшке на блюдечке, стояла герань.
- Отсюда ее легко будет достать.
Писатель не возражал.
- Господи, о Господи! - Вилли с завистливым удовольствием оглядывал набитые книгами полки, книги, втиснутые корешками вниз, журналы, разные безделушки. Он обследовал музыкальную аппаратуру Лессера, затем стал копаться в стопке пластинок, читая вслух их названия и имена исполнителей, с издевкой перевирая имена, которые не умел произнести. Бесси Смит вызвала у него удивление.
- Зачем она вам?
- Она живая - она со мной разговаривает.
- Разговаривать не значит рассказывать.
Лессер не стал спорить.
- Вы разбираетесь в делах негров? - хитро спросил Вилли.
- Я разбираюсь в писательстве.
Вилли прошел в кабинет Лессера, присел за его стол, постучал на его машинке, пощупал кушетку, открыл стенной шкаф, заглянул в него и закрыл. Затем остановился и стал рассматривать коллекцию гравюр на стене.
Лессер пустился в объяснения, как он заработал на кино.
- Лет восемь назад я продал киношникам свою книгу за сорок тысяч долларов и получал их отложенными платежами. За вычетом комиссионных моему агенту и прожиточных, грубо говоря, четыре тысячи в год, так что пока живу неплохо.
- Если б у меня было столько башлей, приятель, я был бы королем Говенной горы. Что вы будете делать, когда ваши средства иссякнут?
- Они почти иссякли. Но я надеюсь закончить свою книгу к лету, а то и раньше, если мне и дальше будет везти. Аванс под нее позволит мне писать следующую в течение двух-трех лет. Следующая будет короче, чем эта.
- Неужели на нее уйдет столько времени - около трех лет?
- Больше, я пишу медленно.
- Поддайте пару.
Вилли в последний раз оглядел комнату. - У вас просторно. Почему бы нам как-нибудь на днях не устроить междусобойчик? Не на этой неделе, так на следующей. Я-то ими сыт по горло.
Лессер согласился. Хотя он ничего не сказал, он рассчитывал, что Вилли приведет с собой подругу, а то и двух. Ему еще ни разу не доводилось спать с негритянкой.
*
Обычно Вилли Спирминт стучался в дверь к Гарри Лессеру в четверть восьмого. Погода в конце года была плохая, и негр работал в уличных оранжевых ботинках и кроваво-красной шерстяной шапочке, защищавшей его от холода. Он натягивал ее на уши и не снимал блузы. Гарри предложил ему воспользоваться своим обогревателем, но Вилли сказал, что, когда он в ударе и распишется, это согревает его до кончиков пальцев.
С Лессером было не так. В иные дни он печатал на машинке, повязав шею шарфом и укутав колени пальто. Ноги у него мерзли, даже когда обогреватель работал.
Если шел дождь со снегом или снег валил вовсю, эспаньолка Вилли, когда он рано утром появлялся в дверном проеме, была, как кружевом, убрана инеем или снегом. Он сколачивал мокрый снег со своей шапочки о дверь Лессера. Иной раз он выглядел до такой степени расстроенным и угрюмым, что это нельзя было объяснить воздействием погоды. Он забирал пишущую машинку и возвращал ее в полдень, был немногословен с Гарри, за целый день стакана воды не попросит, хотя в кухне Хольцгеймера водопроводные краны были сняты и отверстия заделаны. К счастью, смыв в туалете квартиры мистера Агнелло по диагонали через холл иногда срабатывал, и он облегчался там.
Как-то промозглым утром Гарри, застряв на переходе от одной сцены к другой, стоял у окна, пытаясь понять смысл существования улицы, города, человечества, и вдруг увидел Левеншпиля: тот подъехал к фасаду рябого серого дома на той стороне улицы и приткнул свой "олдсмобил" к тротуару. Домовладелец взглянул на окно, у которого стоял Гарри, как раз в ту минуту, когда писатель опускал штору. Лессер тотчас же прошел к Вилли и постучался. Не получив ответа, он повернул ручку двери и, выкрикнув свое имя, вошел.
Вилли обсасывал огрызок желтого карандаша, задумавшись над трудным местом в рукописи. Он бросил взгляд на Лессера, недовольный тем, что его прервали.
Лессер сказал, что домовладелец поднимается к ним наверх.
Негр с надменной холодностью поглядел на него.
- Е... его в жопу.
- Прекрасно, - сказал Лессер, несколько шокированный, - но мне казалось, я должен дать вам знать. - Он извинился за то, что вторгся так бесцеремонно. - Я не был уверен, что вы услышите мой стук.
Вилли созерцал страницу, над которой работал, и выражение неуверенности, озабоченности и даже встревоженности медленно сходило с его лица.
- Как этот хмырь узнает, что я здесь, если я пришипился и сижу тише воды, ниже травы? Не станет же он рыскать по дому и заглядывать в каждую квартиру?
Лессер сказал, что не станет. - Обычно он поднимается на этаж и начинает нудить, когда я пишу, но он может запросто зайти к вам, когда вы этого совсем не ожидаете. С него станется. Мой вам совет - смыться на этаж ниже и переждать, пока он не испарится. Возьмите с собой рукопись, а я спрячу машинку. Я дам вам знать сразу, как он уйдет.
Они быстро осуществили эту операцию. Вилли, поспешно набив портфель, спустился на пятый этаж, а Лессер спрятал "Л. С. Смит" в ванне. Не то чтобы он боялся, что Левеншпиль ворвется в квартиру, но почем знать. Каждые полгода - вот зануда - Левеншпиль настаивал на своем праве осмотреть ее.
Несколько минут спустя домовладелец нажал кнопку звонка Лессера, затем строго постучал в дверь. Писатель представлял себе, как он, шумно дыша, поднимался по лестнице, цепляясь за перила. При ходьбе Левеншпиль чуть раскачивался из стороны в сторону. Лучше бы он не предпринимал этого долгого перехода; похоже, он был из тех, кого легко может хватить кондрашка.
- Откройте на минуту, какого черта вы заперлись? - крикнул Левеншпиль. - Я хочу поговорить с вами как мужчина с мужчиной.
- Я всецело занят работой, - ответил Лессер из гостиной, бегло просматривая газету в ожидании, когда домовладелец удалится. - Не могу сказать вам ничего нового. Перо строчит, роман подвигается.
Минута вслушивающегося молчания. Затем Левеншпиль заговорил каким-то рокочущим гортанным голосом, низким, вкрадчивым, как будто он прогулялся по парку, все обдумал и теперь добивается как можно большего эффекта.
- Помните, Лессер, я рассказывал вам о своей дочери? - сказал он.
Лессер помнил. - О той, что свихнулась?
- Ну да. Она сняла свои жалкие гроши со счета, который завела в шесть лет, и сделала платный аборт согласно новому закону. Бог знает, какой врач ей попался, я такого о них наслышался. Во всяком случае, она не посоветовалась со мной. В результате ей проткнули матку кюреткой, открылось кровотечение. Жена жутко боится заражения крови. Я еду в больницу и сам позабочусь об уходе за собственным ребенком.
- Очень вам сочувствую, Левеншпиль.
- Я вот решил рассказать вам. Нельзя рассказывать о таких вещах первому встречному-поперечному, но я подумал, что писателю, наверное, можно.
- Сочувствую от всей души.
- От всей души принимаю ваше сочувствие, - сказал домовладелец, - все, сколько его у вас есть... Ну, что еще новенького? - спросил он после пропавшей втуне минуты.
- Ничего.
- Так-таки ничего?
- Да, ничего.
- И ваше отношение к людям никак не изменилось?
- Я все еще отдаю им должное.
Левеншпиль молча удалился.
Лессер попытался выбросить этот разговор из своего сознания. Умный, подонок, знает, что я чувствую за собой вину. Еще один такой шмяк на мою головушку, и я провалюсь сквозь пол прямо в подвал. Уверен, только об этом он и думает.
Вилли, наблюдавший из окна нижнего этажа, видел, как домовладелец вышел из дому и уехал. Он легонько постучался в дверь к Лессеру и извлек из ванны пишущую машинку.
- Вонючий еврей, король трущоб.
- Вилли, - сказал Лессер, - может, это для вас новость, но ведь я тоже еврей.
- Я всего лишь констатирую экономический факт.
- А я сообщаю вам факт личного порядка.
- Ладно, спасибо, что вы снисходите до разговора со мной, бэби. Ценю до черта.
- С нашим удовольствием.
Негр улыбнулся - прекрасные зубы, изысканный жест.
- Давайте устроим вечеринку, которую мы задумали, в пятницу вечером. Я приведу свою сучку и позову нескольких друзей.
*